Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Созидая на краю рая (СИ) - "АlshBetta" - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

– До завтра, малыш, – тихо говорю и открываю дверь, выходя в коридор. Едва дверь за мной закрывается, как колени начинают дрожать, а голос предательски хрипеть в преддверии рыданий. И так каждый раз. Вот уже как полгода я живу в таком ритме, в таком графике, давясь суровой действительностью и сгибаясь под её гнётом вместе с Тони.

Будто бы и не было тех счастливых дней, когда я наслаждалась жизнью рядом с сыном, даже не подозревая, какой жестокий удар обрушит на нас судьба.

Я – уроженка тихого Калифорнийского городка. Родилась на ферме моего отца, Фила. Мать скончалась при родах – я её никогда не видела. Меня воспитал отец. Воспитал, с присущей ему верой в лучшее и силой перед трудностями. Наверное, именно его уроки жизни, полученные в детстве, сейчас заставляют меня жить и бороться.

Каждый день, когда я, приходя из школы, жаловалась на плохих друзей, учителей, оценки или вовсе каких-нибудь грызунов, он любил повторять фразу, глубоко проникшую в моё сознание вместе с историей, откуда она была взята: «Вспомни про лягушонка, и не переставай бороться. А то утонешь».

История была такая:

Жили-были два лягушонка. И вот однажды ночью вышли они погулять. Шли себе по дорожке и вдруг видят – стоит дом. А около дома погреб, откуда разносятся удивительные для лягушат запахи плесени, сырости, мха и грибов. Вот забрались они в погреб и стали там прыгать. Прыгали, да свалились в горшок со сливками.

И стали тонуть.

А тонуть им, конечно, не хочется. Начали они тогда барахтаться и плавать. Но горшок был настолько узкий и с такими скользкими стенками, что выбраться из него было невозможно. Первый лягушонок побарахтался немного и сдался. Так и утонул, бедняга. А второй лягушонок был не такой! Не хотелось ему умирать раньше времени. Стал он барахтаться изо всех своих лягушачьих сил. Уж вот и сознание стал терять, и захлебнулся, и ко дну его тянет, а он всё равно лапками дрыгает и думает: «Нет, не сдамся! Я ещё жив, а значит, надо бороться!» И вдруг – что такое? Нащупал лягушонок под ногами что-то твёрдое, что-то такое крепкое и надёжное, вроде земли. Обрадовался наш лягушонок, оттолкнулся лапками от комочка масла, которое взбил своими лапками и выпрыгнул из горшка. Перевёл дух лягушонок и поскакал обратно домой.

История, рассказанная отцом, действительно научила меня одному из самых важных качеств – борьбе. Борьбе с трудностями, условностями и запретами. Каждый запрет чем-то обоснован, но и любой запрет имеет исключения. Главное – уметь отличать один запрет от другого. И помнить, что в этом мире ничего «невозможного» нет.

С этой твёрдой уверенность я и держалась. Ночью работала, а днём сидела с ребёнком. Все медсёстры клиники уже знали меня, и сочувствующе смотря, лучше приглядывали за Энтони в моё отсутствие.

Я прекрасно помню тот день – год назад – когда врачи поставили ему неутешительный диагноз – порок сердца. Я тогда подумала, что сплю или ослышалась. Мне казалось, что ничего подобного быть не может, и это просто ошибка. Но как оказалось, никакой ошибки не было. Лишь суровая правда.

Сейчас Энтони Мейсену четыре года. Он находится на интенсивном лечении перед операцией, которую мне обещали в июле.

Обещать-то обещали, но никто за «спасибо» ничего не сделает. Я борюсь из последних сил. Бьюсь, словно рыба, но толком ничего не выходит. Нет, я, конечно, зарабатываю кое-какие деньги, которыми гашу многочисленные кредиты и оплачиваю лечение, но этих денег не хватает. Лекарства дорожают, а моя надобность на многих фирмах снижается. Я слишком молода – вот какие оправдания предъявляются мне прямо в лицо.

Двадцать три года. Да, мне не сорок, и даже не пятьдесят, но мне нужны деньги. Не для себя, для ребёнка.

Впрочем, объяснять это работодателю бесполезно. Я даже не пробовала – не поможет. Жалость к таким как я в американском общества испарилась с десяток, а то и больше, лет назад. Все твердят одно: «Не можешь прокормить, нечего было рожать! Куда смотрела? Вот теперь сиди и нянчись с ребёнком. А если не можешь, отдавай на усыновление»

Но я ведь могу! Я могу и прокормить его, и одеть. Я готова сделать всё что угодно, стать тем, кто ему нужен. И мамой, и сестрой, и подругой. Я готова на всё ради него. Но здоровье я не могу приобрести ему, словно игрушку в магазине.

Раньше я мало думала о смерти, мало думала о том, что может произойти, когда человек умрёт. Наивно считала, что со мной и с тем, кого я люблю, такого не случится, и всё это просто выдумки. Будто бы умереть по-настоящему нельзя. Будто бы человек сразу перерождается. Вселяется в другое тело. Умирает тело, а душа жива. Будто бы в смерти нет ничего страшного…

Прав был мой отец, который на эти мои фразы отвечал: «Ну-ну, Беллз, не говори ерунды. Появятся дети, вот тогда ты узнаешь, что значит жизнь, и как она прекрасна, и как ужасна смерть».

Сейчас, в эти дни, я всё чаще думаю об отце, покинувшем меня за два года до рождения Энтони. В тусклый декабрьский вечер его сбила машина около магазина со сладостями. В тот день, когда он покупал цветы на могилу матери.

Сколько же я тогда пролила слёз, сколько убивалась…

Но время шло, и я поняла, что нужно жить дальше. Я нашла работу, закончила школу, а потом… потом я влюбилась.

Кратковременный роман закончился нежданной беременностью. Я позвонила своему горе-любовнику и сообщила, что жду ребёнка. Он как-то неоднозначно ответил мне по телефону, а на следующий день примчался, дрожащими руками всовывая мне в ладонь скомканные двадцатки и мямля:

– Это на аборт. Сдачу оставь себе.

Помню, я тогда расплакалась, высказала ему всё, что думаю и, кинув деньги в окно, приказала ему убираться прочь. Я никогда не отказалась бы от ребёнка. И пусть неудачные роды моей матери пугали меня сначала, потом, спустя пару месяцев, когда малыш начал шевелиться, я ощутила, какое это чудо. Чудо прямо под сердцем. И перестала бояться.

И всё же, я перестраховалась. Взяла все свои скудные сбережения и документы, и на пятом месяце отправилась в банк, оформлять вклад. Меня приняли, всё объяснили и оформили. Так, я обеспечила ребёнку будущее.

Но этого было недостаточно. Работники банка не взяли бы моего малыша к себе, если бы я скончалась. Поэтому я поговорила с милой женщиной средних лет по имени Жизель, обещающей мне, в случае моей кончины, найти ребёнку семью. Она долго убеждала меня, что всё будет хорошо, но, в конце концов, согласилась. Скорее для моего спокойствия, чем от собственной веры.

Впоследствии, уже в роддоме, я узнала, что всё прошло хорошо, и что я родила мальчика. Имя для сына я нашла, заглянув в его маленькие голубые глазки. Я поняла, что это Энтони. Никто иной, только он. Не знаю, было ли это послание свыше, или просто какая-то случайность, но именно так мой ребёнок обрёл имя.

Белла, вам уже пора? – сочувствующий голос над ухом выдергивает меня из воспоминаний, и я поднимаю голову, смотря на пришедшего. Это доктор. Его зовут Джеймс Маслоу. Он занимается лечением моего сына, ведёт его медицинскую карту.

– Что-то случилось?

– Уделите мне минуточку, если вас это не затруднит, - мягко улыбаясь, Джеймс кивает на стоящие у стены металлические стулья, и я, вытирая скупые слёзы, кое-как добираюсь до них. Сажусь и тихо всхлипываю. Доктор будто бы ждёт чего-то, задумчиво разглядывая белую дверь палаты моего ребёнка.

– О чём вы хотели поговорить? – первой нарушаю тишину я, зная, что могу в любой момент рассыпаться на части. Я ненавижу уходить от Тони. Даже на минуту, даже на час. А теперь – как и в любой другой день – я не увижу его на протяжении двенадцати часов, восемь из которых буду работать в том ночном баре, куда меня приняли. Бар престижный, в центре города, с уймой богатеньких посетителей. Но они, напиваясь, вытворяют вещи, которые неподвластны здравому человеческому разуму. Поэтому, такая работа меня напрягает. Но делать нечего. Там платят, и хорошо платят. Я работаю каждую ночь, без выходных и перерывов. Меня ценят. Меня не хотят терять. Тут уж моя молодость играет на руку – клиенты заглядываются на меня, оставляют щедрые чаевые и плотоядно улыбаются, облизывая губы, глядя на мою одежду, скрывающую стройное тело. Я не считаю себя слишком красивой, но, видимо, для них молодость не только красота. Сначала они смотрят не в твои глаза, а на твою грудь или джинсы. Им намного интереснее то, какова ты в постели, чем то, какие у тебя проблемы. У этих людей нет проблем. Все их проблемы в том, как заработать ещё пару миллионов евро. Многие из них женаты, но их жёны так увлечены собой, что, кажется, о верности своих мужей и не пекутся вовсе.