Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Мадам Гали. Свободный полет - Громов Борис Николаевич - Страница 29


29
Изменить размер шрифта:

Наконец гости встали из-за стола и разбрелись по огромной квартире мсье Житару. Кто-то направился в курительную — хозяин славился замечательной коллекцией кубинских сигар, которой щедро делился с друзьями. В очаровательной «маленькой» гостиной желающих ждали напитки, мороженое и кофе. Гали еще с порога отметила обилие картин — они располагались на стенах холла, украшали интерьер гостиной и кабинета, — словом, похоже, в доме Житару если и находилось свободное местечко, то его немедленно занимало очередное приобретение хозяина. Мсье Житару, добродушный толстенький убежденный холостяк, был отличным знатоком и любителем живописи. А успешный бизнес позволял ему покупать почти все, что нравилось его душе. Оставив шампанское и мороженое на потом, Гали занялась изучением коллекции, насчитывающей, по ее поверхностному взгляду, около полусотни полотен известных мастеров, начиная с ранних фламандцев. Вдруг она почувствовала чей-то взгляд. Оглянувшись, с удивлением обнаружила, что находится в небольшом овальном зале в полном одиночестве. С недоумением внимательно оглядела стены — пристальный изучающий взгляд принадлежал человеку с известного на весь мир портрета: мудро и скептически смотрел на нее собственной персоной Арман дю Плесси де Ришелье. Всемогущий кардинал. Хозяин дома был горячим поклонником кардинала Ришелье и мог себе позволить великолепную копию с известного портрета. Гали профессиональным оком «ощупала» картину, прикинув, какой «подлинник» она могла бы продать мсье Житару (с помощью Антуана из Фонтенбло, разумеется), если бы портрет не находился в Лувре, если бы его считали потерянным, если бы…

— Между прочим, именно Ришелье был родоначальником дешифровальной службы Франции. И так называемый «черный кабинет» появился указом премьер-министра. Вы помните, мадам, что кардинал исполнял и эту обязанность? — Люсьен Пуатье почти подкрался к Гали. И перегнулся через обтянутое шелком плечо, почти касаясь щеки женщины.

— Да что вы, — вежливо пробормотала Гали, не обратив внимания на «случайный» пассаж Пуатье. Она еще не оправилась от упущенных перспектив. Однако в ее хорошенькой головке, где мозг работал именно на перспективу, немедленно включился сигнал. — Присядем, Люсьен, — указала она на интимный уголок, где притаилось кресло «сиамские близнецы» и перед ним — миниатюрный столик. — Принесете мне мартини и все расскажете подробно.

Окрыленный надеждой, молодой человек мигом обернулся, едва не расплескав прозрачный напиток (себе он тоже налил мартини, хотя предпочел бы коньяк).

— Вам действительно интересно?

— Вы даже себе не представляете, как это мне интересно, — пропела Гали.

Ах, если бы эрудированный сотрудник министерства иностранных дел Франции Люсьен Пуатье мог знать, куда заведет его неистовое желание приобщить новоявленную соотечественницу к историческим ценностям родины, он в одну секунду исчез бы из респектабельного дома. Но, как и большинство представителей сильного пола, он отнес живой интерес собеседницы не на счет занимательной информации, а на счет своих собственных мужских достоинств: «Она согласна меня слушать, значит, я ей…» Его внутренний голос оставался в полной безмятежности, и… и все пошло так, как пошло.

— Ну так вот. Наш король Людовик Тринадцатый был слабым монархом, и вся власть в стране держалась усилиями кардинала.

Гали отпила глоток вина и кивнула— Дюма она прочитала еще в детстве и представление об Анне Австрийской, госпоже де Шеврез и знаменитых мушкетерах имела.

— Первый министр отличался недоверчивостью к окружающим, тем более что вокруг короля постоянно возникали заговоры, да еще шла борьба с гугенотами, — вдохновенно начал рассказывать Люсьен. — Принц Конде, командующий войсками, доставил кардиналу зашифрованное письмо, перехваченное гвардейцами у гонца, отправленного из осажденного города Бельмон. Случайно рядом оказался один из немногих доверенных лиц кардинала — юный Антуан Россиньоль. «Позвольте мне, ваше преосвященство», — и протянул руку к листочку. Ришелье и принц с недоумением переглянулись. Но к вечеру Россиньоль положил перед ними расшифрованную депешу: занудная, полуграмотно написанная ода на условном языке сообщала, что осажденным требуются боеприпасы, и если их не доставят в ближайшие сутки — они сдадутся. Принц Конде с чрезвычайной предупредительностью вернул горожанам Бельмона их расшифрованную депешу. На второй день осажденные подняли белый флаг… Вам и правда интересно?

— Продолжайте, Люсьен, это очень захватывающая история.

Ей действительно нравилось, что почти все ее поклонники прекрасно знали историю Франции, гордились ею. Более того — видели славу страны даже в том, что остальным представлялось поражением. Гали огорчало, что в России патриотического восторга не наблюдается, хотя поводов для такового больше чем достаточно. Но сейчас Люсьена Пуатье слушала (с удвоенным вниманием) не очаровательная мадам Легаре, а собранный, впитывающий информацию на перспективу агент Гвоздика.

— Что же вы замолчали, Люсьен? — Она одобрительно улыбнулась и очаровательным движением поправила галстук несчастного эрудита, взиравшего на нее, как… Ага, вспомнила: как ребята, разинув рот, смотрели на Лешкин «мерс», — и хочется, и знают, что такой машины у них не будет никогда. Потому как их денег не хватит даже на бензин и новые покрышки. — Продолжайте.

— Хорошо. Ришелье немедленно издал тайный, секретный приказ о назначении Антуана Россиньоля начальником дешифровального кабинета. Позже во всем мире их станут называть «черными кабинетами».

— Россиньоль — это ведь означает «соловей»? Замечательная птичка. А ваше ведомство — или отдел, я не знаю — тоже среди специалистов называют «черным кабинетом»? — решилась наконец Гали.

— Да нет. Но я-то, напротив, занимаюсь кодированием.

— Какая разница, — с деланным безразличием протянула Гали. И тем же тоном, словно из вежливости к собеседнику, не более, поинтересовалась: — А что сложнее — кодирование или расшифровка?

— Ну, важно и то и другое. Просто каждый на своем месте делает свое дело. Я, например…

Гали с неослабевающим вниманием выслушала введение в историю криптографии и, не стесняясь, задавала вопросы, как примерная студентка, хотя «профессор» был ровесником своей слушательницы.

— А что означает «криптография»?

— «Крипто» — скрытое, «графия» — письмо.

— То есть попросту — тайнопись?

— Ну да. Причем искусство шифрования развивалось намного быстрее, чем дешифрования, но одно подгоняло другое.

— Скажите, Люсьен, а какой шифр труднее придумать? Военный?

— О, вовсе нет. Самое тонкое дело — дипломатия. Еще Россиньоль сформулировал принцип создания дипломатического шифра: он должен оставаться нераскрытым десятилетия, а иногда и сотни лет.

— Это почему же?

— Но ведь дипломатические документы часто хранят секреты, которые должны оставаться таковыми весьма длительное время. Отношения между государствами дело тонкое, и какая-то мелочь в прошлом может показаться одной из сторон поводом для обиды или оскорбления. Наконец, государство имеет право хранить секреты.

— А разве военные тайны менее важны?

— По Россиньолю, военная секретность имеет смысл от составления приказа до передачи его по назначению. Далее начавшаяся операция перестает быть для противника тайной, а становится реальностью, — важничал Люсьен. И, поймав одобрительный взгляд собеседницы, вдруг резко сменил тему: — Скажите, Гали, я могу пригласить вас пообедать?

— А почему бы и нет? — поощрительно улыбнулась мадам Легаре.

— Забавный этот молодой Пуатье, — делилась с Пьером впечатлениями ужина Гали, когда тот провожал ее домой.

— Да, молодой человек очень мил, прекрасно образован, воспитан, но… денег в семье нет. Увы, у нас во Франции нередко такое случается со старинными фамилиями. Молодой человек, между прочим, весьма аристократического происхождения.

— А что толку, если в кармане пусто, — цинично заметила Гали.