Каре для саксофона (СИ) - Иванова Милена - Страница 19

— Я долго не мог придти в себя после того, как услышал вас вчера в «Гарнье», — искренне сказал Аркадий Борисович.

— Очень приятно слышать это от вас, — поблагодарила Ева.

На протяжении всего разговора Михаэль Румен просто молча смотрел на неё, не отрываясь.

— Твой кофе остынет, — напомнила Анна.

— Михаэль, ты тоже участник покерного турнира? — спросила Ева.

— Он не просто участник, а входит здесь в пятёрку самых перспективных и талантливых игроков. Его шансы весьма высоки! — опередил с ответом Аркадий Борисович.

— Я не суеверный, но, пока не будет известен результат, предпочитаю о своих возможных достижениях не говорить. К тому же в моей голове сейчас далеко не покер, — поймав взгляд Евы, улыбнулся «number one».

— Да, берегись, Ева. Это не только опытный игрок, но и очень уверенный в себе мужчина, который не раз одерживал победы в обольщении женщин, — неожиданное разоблачение от Анны повисло в неловкой паузе.

— Какие же это победы! Данный аспект всего лишь характеризует женщин, падающих в постель с первым встречным, — вернул прозрачный намек на какие-то события Михаэль.

— И всё-таки я редко ошибаюсь в мужчинах, — не сдавалась журналистка, ловя его глаза, и положила ладонь на руку Михаэля.

«No, number one!», — Ева поспешно стала прощаться:

— К сожалению, мне пора. Ещё нужно найти место для репетиции, сегодня вечером я опять играю…

— Я помогу, — уверенно отстранив руку Анны, поднялся Михаэль.

— Никогда не был на репетиции, — встав из стола и поклонившись Анне, вежливо попрощался Аркадий Борисович.

Журналистка, нисколько не смутившись, ответила:

— Ну, а у меня здесь ещё одна очень важная встреча!

Выйдя из кафе, они втроём отправились на набережную. Прежняя общая неловкость сменилась на удивление лёгким весёлым разговором. Аркадий Борисович со смехом делился своими жизненными историями, и Михаэль своим красивым баритоном дарил Еве комплименты и рассказывал о покере занимательные вещи.

— А ты знаешь, Михаэль, что у тебя очень редкий приятный тембр? Так уж сложилось, что мой слух ловит даже малейшие оттенки и интонации. А память коллекционирует уникальные звуки. Теперь твой голос будет томиться на её полке, — звонко рассмеялась Ева.

— Нечего бездельничать. Он подарит тебе ещё много красивых слов.

На набережной было много людей, не смотря на жару, гуляющих вдоль моря. Бедные мимы терпели свой грим и то и дело резко меняли позы перед туристами, принимающими их за статуи. У лотка с засахаренными фруктами пахло ванилью. Чуть вдалеке, на газоне Ева заметила слепого саксофониста, тщетно пытавшегося привлечь публику, и исчезла в толпе равнодушных к музыке прохожих.

— Я скоро! — долетело до оторопевших мужчин.

Они нашли её в тени экзотических растений. Ева что-то говорила музыканту по-французски, тот кивал. Ева достала саксофон и сначала подыгрывала, чтобы не обидеть. А затем музыкальную инициативу взяла на себя, наращивая силу звука и меняя темп. Популярные мелодии сменяли друг друга, собирая всё больше и больше слушателей. В футляр посыпались деньги, потрясённый музыкант жестом показал «супер!», когда оба перешли на джаз. Найдя глазами Михаэля и Аркадия Борисовича, Ева улыбнулась «Мадам и месье, делайте ставки!», приток евро-купюр усилился, в том числе и от новых знакомых. Наконец, работа щедро была оплачена, и мадемуазель медленно остановила мелодию. Под аплодисменты высыпав деньги в футляр музыканта и шепнув ему что-то, Ева вернулась к Михаэлю и Аркадию Борисовичу.

— Вот репетиция и состоялась, — поправив волосы, сообщила она.

— Как это по-русски! — растроганный Аркадий Борисович погладил футляр с саксофоном французского производителя «Henri Selmer Paris».

— Мазь от ожогов я купил, — целуя руки Евы, сказал Михаэль.

«Дайте мне рычаг, и я переверну Землю…к чертовой матери»

Анна проводила взглядом компанию и углубилась в экран сотового телефона. Быстро набрала номер и, перейдя на английский, произнесла: «Мистер Хиндли, я уже освободилась». Видимо, на том конце провода высказали неудовлетворение, и девушка начала оправдываться. Анна заказала еще чашечку кофе и устроилась напротив входа, откуда просматривалась парковка. Наконец, она увидела ожидаемую машину и, быстро расплатившись с официантом, покинула кафе. Водитель всю дорогу в Ниццу ехал молча, Анна на заднем сидении не находила себе места и заметно нервничала. Автомобиль, пропетляв по улицам города, остановился у глухих автоматических ворот. Створки медленно распахнулись, и взору Анны представился просторный парк с южными хвойными насаждениями и исключительно ровным травяным газоном, в глубине которого виднелся внушительного вида особняк с глиняной черепичной крышей. Водитель очень осторожно провел машину по дорожкам парка и остановился недалеко от особняка. К машине подошел крепкий молодой мужчина, учтиво помог Анне выйти и предложил следовать за ним. Обойдя дом, они оказались в другой части парка, с большим искусственным водоемом, дно которого было выложено голубой плиткой, придававшей воде соответствующий оттенок. На берегу около пляжной зоны красовалась беседка — изящный ажурный навес из сухих пальмовых листьев. В беседке находились трое мужчин, сидевших за столом. Они неспешно о чем-то разговаривали и курили сигары.

— А вот и наша девочка, — добродушно приветствовал Анну один из сидящих за столом. Это был мужчина лет пятидесяти с короткой стрижкой, крупными чертами лица, а небольшой шрам на щеке добавлял выражению мужественность. Его белый костюм скрывал крепкое атлетически сложенное тело. Выпустив очередное облачко дыма, внимательно разглядывая Анну, теребящую в руках дамскую сумочку, он продолжил, обращаясь к присутствующим: — Посмотрите, какая прелесть…. Нет, чего еще ему нужно? — и жестом предложил Анне присесть на свободное кресло рядом с собой.

— Анна, как ты оцениваешь свои перспективы с Михаэлем, — переходя на серьезный тон, продолжил он.

— Все шло хорошо, мистер Хиндли, пока не появилась эта саксофонистка, — немного раздраженно начала Анна. — Он как завороженный ходит за ней.

— Завороженный, говоришь…ну, это тоже не плохо — значит нехладнокровный. Конечно, если бы мы рассматривали его как конкурента… А он нам нужен как партнер, и это поручалось тебе, — в голосе прозвучал металл.

— Я не знаю, что делать… мне мешает Ева, — оправдывалась Анна.

— Хорошо, допустим, Ева — наркоманка, и попала в тюрьму, — увидев удивление собеседницы, уточнил: — Нет, я говорю — допустим. Ты способна вернуть Михаэля?

— Да, — уверенно сказала Анна. — Тогда он будет только моим.

— Ну, вот и молодец. Пойди, погуляй по парку, подыши хвойным ароматом, а мы тут с друзьями помозгуем — что да как, — жестом позвав охранника, закончил: — Анна, это Джойс, он в твоем полном распоряжении, покажет все прелести парка, а как мы закончим, я тебя приглашу. Не отчаивайся, все будет о» кеy.

Дождавшись, когда Анна с охранником отойдет на достаточное расстояние, и облокотившись на стол локтями, Хиндли обратился к собеседникам. Одним из них был долговязый брюнет лет сорока, его щербатое от перенесенной оспы лицо и длинные волосы, забранные в косичку, придавали ему грозный вид. Второй был полной ему противоположностью — среднего роста одутловатый блондин с круглым лицом и маленькими бегающими глазами, кудрявые волосы были поджаты вверх темными очками.

— Ну, что, господа, необходимо что-то предпринять. Этот Михаэль очень… просто чрезвычайно важен для нас. Я давно за ним наблюдаю, это один из наиболее перспективных игроков, и я не удивлюсь, если он снимет основной куш. Анна начала работать с ним еще с России, и вроде у нее неплохо получалось. А сейчас… Ну, вообще, вы все слышали сами.

— Нет тела… — начал долговязый, но Хиндли не дал ему закончить:

— Нет, Рич, здесь другой случай. За эти несколько дней эта музыкантша стала звездой Монте-Карло, и ее исчезновение приведет к грандиозному скандалу. Из-за нашей неважной репутации нам и так вменяют пропавших участников турнира.