В круге последнем - Рекемчук Александр Евсеевич - Страница 15

Контрасты, не правда ли?

О нас, русских, «заботятся» на каждом шагу — и Би-би-си, и империя Шпрингера, и всякие «дейли». С нас сдувают каждую пылинку. Быть русским — значит постоянно находиться в центре внимания. Но как ни лестно для нашего национального чувства, дело все же, как мы понимаем, не в национальности. До 1917 года, до социалистической революции, мы тоже были русскими, но сверхинтереса к нам не замечали.

Мы сразу попали в фокус, как только приступили к строительству социалистического общества, как только бросили вызов старому миру. Чего только не было: и фальшивые письма Коминтерна, и фальшивые мемуары, и книги, наконец, подлинные, но с не менее фальшивым содержанием.

Случай с Солженицыным не является исключительным. Рабочему движению во многих странах приходилось расставаться с теми или иными перебежчиками. В частности, британское рабочее движение выдворило из своих рядов известного Р. Макдональда за его антисоциалистические взгляды, за его антирабочую деятельность.

С Солженицыным произошло похожее.

Коллективизация и кулачество

В 1967 году мне пришлось побывать в селе Красавка Саратовской области. Старый колхозник Иван Ковалев мне сказал: «Когда проводили коллективизацию, одни шли в колхоз сознательно, другие шли потому, что все шли, но в душе было жалко отдавать в колхоз и лошадь, и борону, и т. п. Но сейчас если сказать любому: даем тебе лошадей, весь инвентарь, землю, выходи из колхоза и веди сам свое хозяйство — все равно теперь из колхоза уже никто не пойдет».

И вот, спустя 40 лет после коллективизации сельского хозяйства в СССР, выступает Александр Солженицын с книгой «Архипелаг Гулаг», претендующей, по заявлению автора, сделанному иностранным корреспондентам, на объективное, общечеловеческое освещение событий. На самом же деле он пишет сугубо субъективистски.

Солженицын в своей книге представляет события, связанные с коллективизацией сельского хозяйства, следующим образом: в советской деревне в 1928 году, с одной стороны, были «крепкие в хозяйстве, крепкие в труде и даже просто в своих убеждениях» крестьяне, «чей хлеб Россия и ела в 1928 году», они были «самые физически ловкие и по своей независимости опасные для колхозного руководства». Эти люди, по словам автора, составляли «суть деревни, ее энергию, ее смекалку, ее трудолюбие, ее сопротивление и совесть», и им дали «кличку кулак». С другой стороны, существовали «неудачники», «бездельники», которые потому и бедствовали. И вот эти «местные неудачники и приезжие городские люди» стали «выбрасывать в северное безлюдье, в тундру и в тайгу» крепких мужиков, «их вывезли и коллективизация была проведена».

В утверждениях Солженицына, за исключением того, что кулаков действительно переселили в более отдаленные районы страны, нет ни доли истины. Как же происходила коллективизация на самом деле?

В деревнях дореволюционной России, наряду с помещиками, т. е. крупными землевладельцами, жили богатые крестьяне, или, как их называли уже тогда, — кулаки. Они имели много земли, скота и не обходились без наемной рабочей силы. Вторую группу составляли середняки, т. е. крепкие крестьяне, которые сами вели хозяйство и не прибегали к наемному труду. К третьей группе принадлежали крестьяне-бедняки, хозяйство которых было малым и скудным. Им приходилось работать у помещиков и кулаков, порой только за кусок хлеба. Из всех крестьянских хозяйства 65% составляли бедняки, 20% — середняки и 15% — кулаки («Сельское хозяйство СССР». Стат. сборник, 1960, стр. 8).

В результате социалистической революции 1917 года земля была национализирована и разделена между крестьянами по едокам (т. е. по количеству членов семьи). Но другое крестьянское имущество осталось в руках прежних владельцев.

Уже в 1928 г. на 25,6 млн. частных крестьянских хозяйств 60% составляли середняцкие, 35% — бедняцкие и только 4% — кулацкие.

Таким образом, те, кто, по словам Солженицына, «составляли суть деревни» были в абсолютном меньшинстве.

В период гражданской войны и иностранной интервенции кулаки саботировали поставку хлеба молодой Советской республике. Они выступали с оружием в руках на стороне белогвардейцев и интервентов против Советского государства, убивали сельских революционеров, их семьи, не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей.

В конце двадцатых годов кормили страну хлебом главным образом крестьяне-середняки и бедняки. Кулаки же давали лишь ⅕ товарного хлеба. Они придерживали излишки хлеба, чтобы создавать затруднения и потом продавать их на черном рынке по спекулятивным ценам.

Стало очевидным, что только создание крупных социалистических хозяйств — совхозов и колхозов — могло вывести страну из продовольственных затруднений. Имевшиеся коллективные хозяйства проявили себя как высокотоварные. Уже в 1926—27 гг. товарность колхозов и совхозов по производству зерна составляла 47,2% против 20% в кулацких хозяйствах и 11,2% в единоличных хозяйствах середняков и бедняков.

В 1927 г. XV съезд Коммунистической партии взял курс на коллективизацию сельского хозяйства. Советское государство оказывало экономическую помощь крестьянским кооперативам. Были созданы товарищества по совместной обработке земли. В результате бедняки и середняки стали массами вступать в колхозы.

И если в 1928 году колхозы и совхозы производили товарного хлеба 95 млн. бушелей, то в 1929 г. они уже давали 212 млн., а в 1930 г. — 697 млн. бушелей, что составляло свыше 50% товарного хлеба в стране.

Сплошная коллективизация подрывала устои кулацких хозяйств. Поэтому кулаки выступали против коллективизации, поджигали колхозные поля, фермы, дома коммунистов, комсомольцев, активистов колхозного движения.

Своим переселением в отдаленные районы, о чем упоминает Солженицын, кулаки обязаны тем зверствам и бесчинствам, которые они чинили. Солженицын же пытается представить ход событий так, что якобы ни с того ни с сего «лучших хлеборобов стали хватать с семьями и безо всякого имущества, голыми, выбрасывать в северное безлюдье, в тундру и в тайгу».

Процесс переселения кулаков был иным, чем описан Солженицыным. Во-первых, их переселяли не голыми и босыми. Им разрешалось взять все личные вещи, продовольствие и определенную сумму денег. Во-вторых, их вывозили не в безлюдье, а в новые промышленные районы. В-третьих, переселение кулацких семей отнюдь не означало истребление людей, как это пытается представить Солженицын. Люди эти на новых местах поселений работали на предприятиях, их дети учились в школах, техникумах. Они восстанавливались в гражданских правах по истечение 5 лет со дня выселения, а те из них, кто активно участвовал в социалистическом производстве и в общественной жизни, восстанавливались в правах досрочно.

Известно, что в начале коллективизации сельского хозяйства были допущены ошибки. В частности, по отношению к некоторым крестьянам на местах нарушался принцип добровольности вступления в колхозы, были перегибы в обобществлении имущества. Эти ошибки своевременно были вскрыты Коммунистической партией и исправлены.

Развитие социалистического сельскохозяйственного производства (совхозного и колхозного), рост его товарности позволили уже в 1934 году отменить хлебные карточки. В последующие годы были созданы значительные продовольственные резервы. Это имело большое значение для снабжения армии и всего населения продовольствием в годы Великой Отечественной войны.

Правильно ли поступила Советская власть, переселив кулаков? Я на это отвечу словами Павла Гречкина — рабочего Ждановского завода: «Те, кулаки, которые избежали переселения и остались на Украине, во время войны с хлебом и солью встречали немецких оккупантов. Передавали им списки коммунистов, евреев, активистов. Служили у них старостами и полицаями, участвовали в карательных операциях».

С проведением коллективизации и ликвидации кулачества как класса было достигнуто социальное единство советского народа. Это сыграло огромную роль в обеспечении нашей победы над фашистскими захватчиками.