Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 59

— Простите, доктор, — перебила лектора какая-то девица, — но вам не кажется, что нельзя сводить проблему формирования чувств к физиологии?

— Простите, мисс, — в тон ей ответил он, — но мы сейчас не обсуждаем проблему формирования чувств. Мы говорим о действии определенных веществ на организм, а они, как бы вам ни хотелось думать обратное, влияют в первую очередь на физиологические процессы. Иллюзию чувств при этом формирует воображение. У человека со скудной фантазией подобные средства не вызовут ничего, кроме животной похоти, и это не раз уже доказано. Натура же творческая легко построит в своем сознании ситуацию, при которой физическое влечение будет восприниматься следствием глубокой сердечной привязанности.

Натура особо творческая еще и обручальное кольцо из скрепки скрутит…

— Все знают, что приворот — это приворот, и никакого отношения к истинным чувствам он не имеет, — заявила одна из «заучек». — Истинные чувства сильнее, и ни одно средство не подействует…

— Вы так думаете, мисс? — улыбнулся Грин. — Ну, что же, предлагаю проверить верность тех или иных суждений на примере исследования моего друга.

Он открыл папку, и в аудитории воцарилась полная тишина.

— Итак, мой товарищ, выдающийся целитель и замечательный ученый, хорошо известный в научных кругах…

А главное — скромник, каких свет не видывал!

— …решился испытать действие приворота, и, чтобы иметь возможность проследить все стадии воздействия и составить полную картину, сам вызвался быть объектом этого исследования. Далее я буду именовать его «объект Б»…

Я зажала рот ладонью.

— На роль «объекта А», то есть, лица противоположного пола, на котором приворот должен был сконцентрировать все его мысли и желания, он выбрал особу заведомо малопривлекательную, чтобы наверняка знать, что возникшие у него в ходе эксперимента эмоции не являются отголоском его собственных симпатий. Тут на ум приходят мифы, гласящие, будто приворот не имеет силы, если привороженный и без того не испытывал чувств к тому, кто его приворожил. Этот миф мой товарищ опроверг в первые пять минут эксперимента. «Объект А», прежде вызывавший у него исключительно негативные эмоции, стал восприниматься как, цитирую: «Прекраснейшее из всех виденных мною созданий, трепетное и нежное», ну, и так далее… «Объект Б» даже стих посвятил «объекту А», но я вам его зачитывать не стану, я не настолько жесток… А ведь он знал, что находится под действием приворота и все равно не смог ему противостоять, и это опровергает еще один миф — о том, что будто бы достаточно доказать человеку, что его чувства иллюзорны, как обман тут же разрушится. Оказывается, знания мало. Иллюзию может разрушить только… что?

— Поцелуй истинной любви! — выкрикнула какая-то романтичная дева.

— Хм… — Грин потер переносицу. — На самом деле я говорил об антидоте, нейтрализующем приворот. Если такового средства нет, следует изолировать раздражающий объект до окончания действия препарата. А что до волшебной силы истинных чувств в данной ситуации, то мой товарищ проверил и это.

Как?

— Как? — повторил кто-то заданный мною мысленно вопрос.

— Начиная с третьего часа, он изменил условия протекания эксперимента, пригласив в лабораторное помещение девушку, которая ему очень нравится. Без приворотов нравится, как вы понимаете.

Хоть бы улыбался, когда шутит.

— Или даже больше, чем просто нравится, — растянул задумчиво, взглядом обводя аудиторию.

Нужно было дождаться, когда он посмотрит в нашу сторону и помахать рукой — я розыгрыши тоже люблю. Но…

— Элси, ты чего? — зашипела на меня Мэг, когда я спряталась за раскрытой тетрадью для конспектов.

— Голова, — ткнулась лбом в твердую столешницу, борясь с желанием об нее побиться. — Разболелась.

Если бы подо мной разверзлась бездна, было бы весьма кстати…

Но бездны по вторникам не разверзались. Пришлось дослушивать лекцию из укрытия.

Опровержение еще одного мифа: истинные чувства — плохая защита от правильно приготовленного приворота. Но их наличие вызывает резкий эмоциональный диссонанс, повышение артериального давления, тахикардию…

Я думала о том, способен ли нормальный человек фиксировать медицинские показатели в таких условиях, а студенты вокруг уже хохотали, не сдерживаясь: доктор зачитывал им мои заметки об эксперименте. Я была уверена, что он выбросил их в тот же день. Тогда столько всего случилось: пожар в библиотеке, Рысь, Оливер, Крейг… надкушенный сэндвич и разговор о магии…

— И у нас остался еще один пока не разрушенный миф, — подошел Грин к финальной стадии испытаний. — Поцелуй истинной любви, о котором тут упомянули.

— Она его поцеловала?! — воскликнула воодушевленно какая-то девушка.

Я осторожно выглянула из-за тетради. Если бы он сказал, что да, смеялась бы дальше вместе со всеми…

— Нет. Она его ударила. Но думаю, поцелуй тоже сработал бы. Суть реабилитационных мероприятий в подобных случаях сводится к тому, чтобы дестабилизировать общую ситуацию, сделать нечто неожиданное, переключить внимание попавшего под приворот человека, заставить его усомниться в реальности происходящего. И — об этом я уже говорил — оградить хотя бы на время от объекта, вызывающего наведенные чувства. Так что поцелуй — это тоже было бы достаточно неожиданно. И приятнее… Поэтому окончательно разрушать этот миф мы не будем.

Он ответил еще на несколько вопросов. Вежливо отшил девиц, пытавшихся ненавязчиво, как им казалось, выведать рецепт чудо-средства. Согласился с восторженной «заучкой», что истинная любовь — она, несомненно, лучше и менее травмоопасна…

— Скажите, доктор, а в чем смысл описанного вами эксперимента? — спросил какой-то парень. — Неужели только в том, чтобы в очередной раз подтвердить, что использование приворотов равноценно насилию над личностью и противоречит законам и морально-этическим нормам?

— Нет, конечно, — ответил Грин. — Целью было испытать действенность препарата. После внесения в рецептуру изменений, которые сделают его непригодным для людей, средство можно будет применять в животноводстве для лучших результатов скрещивания пород и увеличения поголовья племенного скота.

Трепетные девы дружно возмутились столь пошлому завершению лекции… наверное… Я не видела, потому как из под тетрадки выбралась, когда аудитория уже почти опустела.

— Очень болит? — поинтересовалась сочувственно Мэг, пока я ощупывала отдавленный о стол лоб. — А выглядишь вполне здоровой. Даже румянец появился.

Еще бы ему не появиться.

— Мэгги, ты не против, если я посижу тут еще немного? Не пойду на… что там дальше?

— А, ерунда, — махнула рукой подруга. — Ты же не собираешься учиться на фармацевта. Я тоже могу пропустить. Хочешь, с тобой останусь? Или… О! Нужно было Грину сказать, что тебе нехорошо. Он же тебя знает, вот и вылечил бы. Давай посмотрю, может, он еще не ушел? Или кого-нибудь из преподавателей спрошу? В общежитии я бы тебе что-нибудь из лекарств подобрала бы…

— Пойдем в общежитие? — предложила я. — Не будем отвлекать преподавателей. Только подождем еще немножко, хорошо?

Выждали мы достаточно, чтобы ни с кем не столкнуться ни в коридорах, ни у корпуса.

В общежитии меня ждала посылка: маленькая картонная коробочка и записка. Записка была от милорда ректора, предупреждавшего меня о том, что сегодня наша встреча откладывается, так как он вынужден был срочно выехать в Ньюсби, чтобы разобраться с каким-то делом, в котором отличились наведывавшиеся в город студенты нашей академии. А в коробочке лежало пирожное: песочная корзиночка, наполненная сливочно-шоколадным кремом.

Это было так мило, что я тут же забыла обо всем остальном… минуты на три. Потом еще час, после того, как Мэг напоила меня настойкой от мигреней, я медитировала на пирожное, пытаясь сосредоточиться на пышной кремовой шапке и вызвать перед мысленным взором образ приславшего сладкий подарок мужчины. Когда мне это надоело, слопала пирожное и вспомнила, что мне еще предстоит сдавать паразитологию профессору Эррори, достала учебник. Лучше читать о плоских червях, чем бороться с мозговыми тараканами, от которых даже паразитологи не придумали защиты.