Жозефина. Книга вторая. Императрица, королева, герцогиня - Кастело Андре - Страница 5

Однажды погожим вечером Жозефина, не считаясь со вздохами г-на д'Арвиля, предлагает своему окружению отправиться на своих двоих в дом, где выставлен рельефный план Парижа. «Когда мы вышли, — рассказывает г-жа де Воде, — во всех окнах горели свечи, и все простонародье толпилось там, где мы проходили. Мы выглядели, наверное, довольно забавно: мужчины со шляпами под мышкой и шпагами на боку подавали нам руку и помогали проложить себе дорогу через толпу, лохмотья которой причудливо контрастировали с нашими перьями, бриллиантами и длинными платьями. Наконец мы добрались до особняка префектуры, и тут императрица почувствовала, что совершила легкомысленный поступок, в чем откровенно и призналась».

Наполеон издалека следит за лечением жены.

«Друг мой, — пишет он 3 августа, — я надеюсь вскоре узнать, что воды сильно тебе помогли… Покрываю тебя поцелуями». 6 августа: «Очень хочу тебя видеть. Ты по-прежнему необходима для моего счастья». 14 августа: «Друг мой, я уже несколько дней не имею от тебя известий. А ведь я был бы очень рад узнать и о благотворном действии вод, и о том, как ты проводишь время… Извести меня курьером, что ты собираешься делать и когда намерена завершить свое пребывание на водах».

17 он страшно доволен: его навестила Гортензия с малышом. «Я получил твое письмо, — пишет он жене. — В тот же момент в гостиную вошли Гортензия и г-н Наполеон. Луи разрешил провести им здесь два дня, чтобы посмотреть Булонь и море. Чувствует она себя хорошо. Я с большой радостью повидал милую девочку, как всегда добрую, разумную и отзывчивую. Возвращайся прямо в Мальземон. Сообщи, когда ты рассчитываешь там быть и нужно ли тебе туда ехать до встречи со мной. Прощай, друг мой, тысяча нежных и горячих поцелуев всюду».

Теперь, став императором, он иногда пишет жене на «вы» — в шутку, конечно; обратимся, например, к письму от 20 августа, где он сообщает, что планы его изменились и он встретится с ней в Ахене, последней резиденции Карла Великого и месте коронования двадцати императоров. «Государыня и дорогая жена, я буду в Ахене через десять дней. Оттуда я поеду с вами в Кельн, Кебленц, Трир, Люксембург…

Можете подождать меня там, если только не боитесь, что вас утомит такая долгая дорога… Здоровье мое в порядке. Мне не терпится увидеть вас, рассказать вам о чувствах, которые вы мне внушаете, и покрыть вас поцелуями. Холостяцкая жизнь — скверное дело, ничто не заменит доброй, красивой и нежной жены…»

Четырьмя днями позже он, изголодавшись по ней, предупреждает: «Возможно, я приеду ночью, и пусть ваши любовники остерегаются. Я буду очень огорчен, если мне придется их побеспокоить. Но где свое найдешь, там его и берешь. Здоровье мое в порядке, я довольно много работаю. Только вот веду себя слишком благоразумно. Это идет мне во вред. Мне не терпится вас увидеть и сказать вам кучу приятного».

Ввиду скорого приезда императора все дамы пребывают в неописуемом волнении. Из Парижа срочно выписываются туалеты и драгоценности, хотя это исторгает вздохи кое у кого, например у г-жи де Ларошфуко, которая сетует, видя, как «этот крипич сваливается на ее кассу и вдребезги разносит таковую». 2 сентября «кирпич», сопровождаемый Евгением, прибывает в Ахенскую префектуру. Жозефина так растрогана, что разражается слезами. Чтобы освободить место новоприбывшим, все дамы, за исключением г-жи де Воде, вынуждены ночевать на постоялом дворе, кишащем клопами. Г-жа де Воде избавлена от этого, без сомнения, потому, что стала любимой приближенной Жозефины. «Мы ничего не беремся утверждать, — пишет Андре Гавоти, которому мы обязаны точным и проницательным анализом этого увлечения императора, — но нам кажется, что в данном случае, как и впоследствии с другими дамами, Жозефина сама готовит себе супружеские невзгоды, слишком уж подчеркивая перед мужем достоинства новой подруги».

Действительно, в сентябре-октябре Элизабет де Воде будет «замечена» императором. Дама, находившаяся в полном отчаянии, испытывала серьезные денежные затруднения. Когда точно она упала в его объятия? Это неизвестно. Во всяком случае, вскоре по приезде Наполеона в Ахен, Однажды вечером император, соблазненный обаянием Элизабет, «отличает» ее, послав к ней г-на де Ремюза с просьбой сесть четвертой за вист с Жозефиной, герцогом Аренбергом[9] и с ним самим. Г-жа де Воде, сидящая за унылым столом для лото, начинает отнекиваться.

— Тут есть одна трудность, — поясняет она камергеру. — Я никогда не играла в вист.

Ремюза передает ответ Наполеону, тот, в свою очередь, отвечает:

— Не важно.

«Это был приказ, и я подчинилась», — рассказывает г-жа де Воде.

Партия тянется недолго. Герцог Аренберг слеп, а император любит быструю игру.

12 сентября Жозефина отбывает с Элизабет в Кельн, субпрефектуру департамента Рур, где 13-го встречают императора. Весь маленький двор начинает замечать интерес, проявляемый Наполеоном к Элизабет, только Жозефина ничего не видит. Празднество следует за празднеством, и 16 сентября императрица добирается до Бонна, где ночует у г-на Бельдербуха, чей иллюминированный сад спускается к самому Рейну. На реке фейерверк, судно с музыкантами — все было бы превосходно, не останься император в Кельне. Супруги встречаются на следующий день в Кобленце, центре департамента Рейн и Мозель, где население с восторженными криками выпрягает коней из коляски Наполеона, 19-20-го Жозефина и та, кого все считают теперь императорской фавориткой, садятся на яхту князя Нассау и плывут вверх по Рейну к Майнцу, префектуре департамента Мон-Тонер, но ветер дует противный, и несмотря на то что суденышко тянут бечевой лошади, оно почти не продвигается. Старинные замки, лепящиеся по берегам, медленно проплывают мимо. К тому же разражается гроза. «Жозефина и некоторые дамы, — рассказывает Элизабет де Воде, — слегка струхнув, заперлись в каюте яхты, а мне захотелось полюбоваться новым для меня зрелищем. При почти непрерывных вспышках молний я видела позади нашей яхты другое судно, которое везло женщин и свиту императрицы. Его большие белые паруса, вздувавшиеся под яростным ветром, резко выделялись на фоне черных туч, омрачавших небо… Мало-помалу гроза унялась, и к полуночи мы достигли Бингена».

Ближе к концу следующего дня Наполеон добрался до Майнца, где выказал дурное расположение духа, потому что из-за опоздания Жозефины не смог выехать в город. Супруги прибыли туда одновременно — один по дороге, другая по реке, и власти, скучившиеся на берегу Рейна, лишились возможности встретить своего повелителя приветственными речами. Зато улицы усыпаны цветами — одно заменяет другое. Приемы возобновляются. Государи конфедерации, в первую очередь князь-архиепископ и курфюрст Дальберг[10], в полном составе явились ублажать нового императора, их протектора. Двор поглощен постоянными презентациями, Жозефина и дамы вздыхают.

«В десять часов утра мы одеваемся к завтраку, — пишет Элизабет, — в полдень меняем туалеты, чтобы присутствовать на чьем-нибудь представлении императору; часто эти представления происходят в разное время, и наш туалет должен всякий раз соответствовать рангу представляемой особы, так что иногда приходится менять его трижды за утро, четвертый раз к обеду и пятый перед балом».

Однажды вечером на балу Жозефина объявляет, что ей плохо, что вытащить ее из комнаты значит отправить на смерть, и отказывается идти в зал. Появляется император, называет недомогание жены ребячеством, «долго пытается стащить ее за руку с постели, заставляет причесаться и появиться на бале». Новая размолвка супругов происходит из-за Евгения: Наполеон считает ненужным представлять его немецким государям. Жозефина плачет и утверждает, что ее первый муж был бы принят при всех дворах, хотя это явное преувеличение. Этот намек на г-на де Богарне, вероятно, приводит императора в сильный гнев.

Тем не менее Жозефина изо всех сил помогает мужу. Она без него отправляется со своим двором к князю Нассаускому в замок Биберих, на правом берегу Рейна. Там она принимает парад княжеских войск, сидит во главе стола на завтраке, улыбается и принимает участие в общем разговоре, лишний раз доказав, что способна говорить так, чтобы ничего не сказать, и делает это изящно, Она щедра, в чем ей случается раскаиваться.