Жанна д’Арк. Святая или грешница? - Эрлихман Вадим Викторович - Страница 18

С другого берега к Турели спешили орлеанские ополченцы, обрушившись на растерянных врагов с тыла. После недолгого боя крепость пала. Четыреста англичан погибло, двести сдались на милость победителя. Вечером Жанна во главе войска вернулась по мосту в Орлеан, где радостно звонили колокола всех церквей. Девушка слышала этот звон как сквозь вату, едва не падая с коня. В доме Буше ее осмотрел лекарь, покачавший головой: рана воспалилась и опухла, еще пара часов, и лечить ее было бы поздно. Бог все-таки хранит Деву! Намазав рану целебной мазью, доктор ушел, приказав больной как минимум два дня не вставать с постели.

Конечно, она не послушалась — ведь следующий день, воскресенье 8 мая, должен был стать решающим. Рано утром дозорные доложили, что англичане выходят из своего лагеря в Сен-Лорансе и строятся в колонны со знаменосцами впереди. Если они решили сражаться, то это самоубийство: у французов больше сил, и их боевой дух крепок, как никогда. Капитаны уже предвкушали легкую победу, приказав войскам выйти за городские стены и приготовиться к бою. В решающий момент, как обычно, появилась Жанна. Теперь на нее с обожанием смотрели не только простые солдаты, но и многие рыцари. Один из них спросил, можно ли им сражаться в воскресный день. Девушка ответила, что сражения может и не случиться. Она ясно понимала, что теперь враги вряд ли решатся вступить в битву. Скорее всего, они уходят. Так и случилось — простояв перед городом около часа, войска Толбота повернулись и направились на запад, в сторону Менга. Французы поспешили занять укрепления, оставленные в большой спешке: там нашлись не только пушки и порох, но и пленники, изможденные, но живые.

При известии о конце осады радость горожан удвоилась, колокольный звон стал еще громче. На площади уже выкатывали бочки с вином. Между тем в доме канцлера Кузино проходил очередной военный совет — Жанну на него опять не позвали. Капитаны составили реляцию королю, подробно описав свои усилия и подвиги в борьбе с неприятелем. Говорилось, что все операции велись по плану, составленному в соответствии с правилами полководческого искусства Бастардом Орлеанским и Раулем де Гокуром. Только этим, а еще, конечно, помощью Божьей объяснялась столь полная и окончательная победа. Когда бумага была уже готова, спохватившийся Ла Гир потребовал внести в нее имя Девы. Без особой охоты собравшиеся согласились, сделав приписку: "В некоторых сражениях принимала участие и Дева".

Однако теперь эту осаду, как и имена участвовавших в ней полководцев, помнят лишь потому, что в ней принимала участие Жанна д’Арк. День 8 мая стал национальным праздником Франции, соединившись через века с другим памятным событием — капитуляцией фашистской Германии. Именно в этот день произошел решающий перелом в ходе Столетней войны, навсегда связанный с именем города на Луаре и его освободительницы — Орлеанской Девы.

Глава третья

ТРИ МЕСЯЦА ЧУДЕС

Снятие осады Орлеана вызвало радость не только в самом городе, но и во всем королевстве. Дни, прежде уныло тянувшиеся чередой неудач, понеслись со скоростью молнии.

Жанна д’Арк во время осады Орлеана. Художник Ж.-Э. Ленепвё

Из Орлеана в Шинон один за другим неслись гонцы, и дофин Карл без конца переписывал обращение к своим "добрым городам и областям" в связи с происшедшими событиями. После прибытия в город поиска во главе с Жанной он писал: "Именем короля, дорогие и возлюбленные, мы полагаем, что вам известны постоянные усилия, предпринимаемые нами, дабы оказать в меру наших сил помощь городу Орлеану, уже долгое время осаждаемому англичанами, давними врагами нашего королевства… И поскольку мы знаем, что наибольшей радостью и утешением для вас, преданных подданных, будут хорошие вести, возвещенные мною, сообщаю вам, что милостью Божьей, от которого все зависит, мы вновь, и дважды за одну педелю, сумели снабдить продовольствием, хорошо и обильно, город Орлеан на виду у врага, который ничего не смог сделать, дабы воспрепятствовать нам".

На тот момент прорыв в город двух обозов с продовольствием был самой большой новостью, но на следующий день Карл дописал строки о взятии укрепления Сен-Лу. Но этим дело не кончилось: "После того как мы написали это письмо, к нам прибыл герольд, примерно через час после полуночи, жизни своей не пощадивший, дабы сообщить мам, что в прошлую пятницу наши люди переправились через реку на лодках у Орлеана и осадили со стороны Солони бастиду, расположенную на краю моста. И в тот же день укрепились в бастиде августинцев и в субботу также штурмовали еще не занятую ими часть названной бастиды, преграждавшей въезд на мост, а было там 600 английских воинов под двумя стягами и знаменем… И наконец, проявив геройство и храбрость, милостью Божьей они заняли названную бастиду, а все англичане, которые там находились, были убиты или взяты в плен".

На рассвете 10 мая дофин, который от волнения не мог уснуть, дополнил наконец письмо последними строчками: "И с тех пор, еще до завершения этого письма, прибыли к нам два дворянина, коим было поручено засвидетельствовать и подтвердить все сообщенное герольдом и рассказать более подробно, чем он… После того как наши люди в прошлую субботу взяли бастиду на краю моста и наголову разгромили врага, на следующий день еще остававшиеся англичане отступили и бежали так поспешно, что оставили свои бомбарды, пушки и все военное снаряжение и большую часть продовольствия и вещей".

В тот же день в оккупированном англичанами Париже секретарь местного парламента Клеман де Фокомбер записал в свой дневник невиданную новость: "Стало известно, что в прошлое воскресенье люди дофина после нескольких штурмов при постоянной поддержке артиллерии в большом числе вошли в бастиду, удерживаемую Гийомом Гласделем и другими английскими капитанами и солдатами, и именем короля взяли ее, как и башню у выхода с Орлеанского моста на другом берегу Луары, и что в этот же день другие капитаны и воины, державшие осаду… покинули бастиды и сняли осаду, и солдаты короля разбили врага, и была с ними Дева, и сражались они под ее стягом, как говорят". Фокомбер был так заинтересован случившимся, что набросал на полях изображение Девы, какой он ее представлял — обычная девушка в платье и с длинными волосами, но с мечом и знаменем в руках. Это единственный прижизненный "портрет" Жанны, но он говорит не о ее внешности, а лишь о том, какой ее поначалу представляли французы. Только потом разнеслась весть, что Дева носит мужскую одежду, что часть людей осуждала, а другая, напротив, видела в этом доказательство ее особой миссии, направляемой самим Господом.

Еще 9 мая Жанна покинула ликующий Орлеан и вместе с Бастардом отправилась в Тур на встречу с королем. Немецкая хроника того времени рассказывает: "Она выехала навстречу королю, держа в руке свой стяг, и они встретились. Когда девушка склонила голову перед королем так низко, как только могла, король тотчас велел ей подняться, и подумали, что он чуть было не поцеловал ее от радости, охватившей его. Это случилось в среду, предшествующую Троице, и она оставалась при нем дольше, чем до третьего дня июня". Текст хроники, автором которой был Эберхард фон Виндеке, показывает, что известность Жанны быстро перешла границы Франции. В Европе внимательно следили за ходом Столетней войны, от которого зависела безопасность соседних стран, и поражение англичан не могло укрыться от глаз дипломатов, которые по обычаю всех времен были одновременно и шпионами.

Особенно любознательны были итальянцы, связанные с Францией торговыми интересами. В дневнике богатого венецианца Антонио Морозини цитируются письма его агентов, касающиеся Жанны. В одном из них, посланном из Брюгге, говорится: "Эта девушка явилась к дофину и хотела говорить только с ним и ни с кем другим… Она сказала ему, что он должен сделать еще одно усилие в этой войне, направить в Орлеан продовольствие и дать бой англичанам — французы, несомненно, победят, и с города будет снята осада… Англичанин по имени Лоуренс Трент, человек честный и сдержанный, узнав, что сообщают в своих письмах столько уважаемых и достойных доверия людей, пишет: "Это сводит меня с ума". Он добавляет как очевидец, что многие бароны, а также простые люди относятся к ней с большим почтением… Ее бесспорная победа в дискуссиях с профессорами богословия наводит на мысль о святой Екатерине, спустившейся на землю. Многие рыцари, слыша, какие доводы она приводит и какие великолепные слова произносит каждый день, считают, что это великое чудо".