Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ) - Егоров Валентин Александрович - Страница 49

   Что в переводе на нормальный язык означало, что весь спирт, заработанный на каблучках за декабрь месяц, мы должны были сдавать в общак, чтобы уже им встречать наступающий Новый Год всем коллективом мастерской!

   За первую неделю декабря этого спирта у нас собралось столько, что его было море разливанное! Поэтому мы временно отказались от призыва Беззубцева, решив, созданного резерва спирта нам вполне хватит на коллективную встречу Нового Года, остальные три недели мы попросту веселились от души, тренировались к этой встрече. Утром приходили на работу, пропускали по лафетничку неразведенного спирта, в обед - по стопке, а перед уходом с работы - по кружке, но спирт уже был разбавлен лимонадом "Буратино". Родничок с водой, находясь снаружи, под декабрьскими морозами замерз, оттаять его своими силами не было никакой возможности. Я придумал кое-какое нововведение для этих целей, но частое употребление спирта сбивало меня с толку, это свое изобретение я так и не мог довести до потребительского вида.

   Как справляли Новый Год, я плохо помню, в памяти у меня сохранилось только, как я собирался на работу, а мамка, словно злобная гадюка, металась вокруг меня, умоляя не пить. Витька перед моим уходом на работу врезал мне подзатыльник и сказал, что готов прислать за мной свою персоналку, чтобы я только бы не напился. Но я гордо промолчал и, хлопнув дверь, выскочил на мороз. Ехал на метро, хотя мог взять такси, что часто делал в другие, не праздничные дни. Мы с Сашкой Беззубцевым и Толькой Бессоновым сообразили на троих, нам очень хотелось выпить водки, а то спирт к тому времени к чертям собачьим надоел! Весь день проработал, не отходя от токарного станка.

   Когда раздался зов Царегородцева, прекратить работу, и усаживаться за праздничный стол, то, войдя в нашу раздевался, обомлел от увиденного. Еды на столах-верстаках было столько, что в течение всей последующей недели мы этот прокорм доесть так бы и не сумели. Одного салата оливье была целая бочка.

   На столах стоял один только разбавленный лимонадом "Буратино" в пропорции 50:50 медицинский напиток! Такие бойцы, как Сашка и Тихон, пьянели потихоньку, забавляясь разговорами о вреде пьянства среди русских рабочих. Я же, пока еще непривычный к такому богатству, отключился на втором тосте типа:

   - Выпьем за пролетариев других стран, с которыми будем спиртом обмениваться!

   Дальше я уже ничего не помнил.

   Не помнил, как добирался до дома! Не помнил, как дверь квартиры открыла мама и, как она, увидев меня ничком валяющегося у порога, истошно закричала, зарыдала. Когда на вторые сутки я пришел в сознание, то первым, кого увидел - опять-таки была моя мамка с сильно заплаканными глазами. Она за эту пару новогодних дней, постарела на десять лет. Она водила надо мной руками и негромко приговаривала:

   - Не хочу, чтобы мой сын стал алкашом! Не хочу, чтобы он пил не в меру! Не хочу, чтобы он подчинялся водке...

   В тот момент на меня что-то снова снизошло, меня сильно вырвало в подставленное ведро к постели. Я уснул, когда проснулся, то мама сказала, что из мастерской я только что уволился по собственному желанию, она показала мне мою рабочую книжку. Я удивленно на нее смотрел, так как не понял, как это могло произойти, ведь я до сих не в силах был подняться из своей постели. В дверях появилось лицо брата Витька, который, воспользовавшись тем, что мамка стояла к нему спиной, погрозил мне своим кулачищем. У меня сразу же испортилось настроение, уж очень я не любил кулачное воспитание своего старшего брата. Не знаю, успела ли мамка заметить это вороватое движение Витьки, в этот момент мамка улыбнулась и ласково произнесла:

   - Да, Марк, я совсем забыла тебе сообщить о том, что за тобой пришли из милиции. Так что поднимайся, одевайся, а то эти люди совсем тебя заждались!

   Мамка подошла к двери, по дороге она ловко, едва уловимым движением ладони съездила Витьке по затылку. Даже я понял, что этим жестом мамка показала, что очень любит меня, что она никогда не отдаст меня на полное растерзание старшему брату, которого тоже очень любит! Мама приоткрыла дверь и сказала:

   - Проходите, товарищи хорошие! Мой оголец пришел в себя, вы можете его забирать! Только пообещайте, что бить его не будете! Когда он вернется домой, то я сама его отцовским ремнем выпорю за все его проказы!

   В комнату вошли мои старые знакомцы, капитан Валерий Офицеров и майор Сергей Осипов, но они почему-то были в форме сержанта и старшины милиции.

   - Наталья Георгиевна, советская милиция преступников воспитывает или перевоспитывает, но никогда их не бьет! - Вежливо произнес старшина Сергей Осипов. - Ну, Марк, ты и пьешь! Своим пьянством всю московскую милицию поставил на ноги. Милиционеры вместо того, чтобы справлять Новый Год в семьях, бродили по московским улицам, полночи тебя разыскивая!

   В тот момент я одевался, при этом никак не мог сообразить, причем тут я и московская милиция, причем тут эти офицеры КГБ?! Уже покидая нашу квартиру и направляясь к милицейскому Уазику, стоявшему у нашего подъезда, Валерий Офицеров шепнул мне на ухо:

   - Гольский тебя срочно разыскивает! Сейчас тебя к нему и отвезем!

   Мы долго шли какими-то полутемными или ярко освещенными коридорами, большого десятиэтажно здания на Ленинградском шоссе, к которому подъехал наш Уазик, пока не остановились перед двухстворчатой дверью на шестом этаже. Я не успел прочитать надписи на медной табличке, висевшей слева от этих дверей, как дверь распахнулась, на пороге появилась симпатичная женщина в белой отглаженной кофточке и черной юбке. Улыбаясь, она произнесла тихим голосом:

   - Марк Ганеев, Николай Николаевич Гольский вас ожидает в своем кабинете!

   Строем и втроем, мы трое, я впереди, а за мной сержант Валерий Офицеров и старшина Сергей Осипов, прошли в кабинет Гольского, который до упора был забит людьми в гражданской и военной одежде. Большинство этих людей сидело за большим овальной формы столом, о чем-то вполголоса переговаривались! При моем появлении разговоры не прекратились, никто из собравшихся людей на меня попросту не обратил внимания.

   В этот момент кто-то подошел ко мне со спины и, положив руку мне на плечо, прошептал на ухо:

   - Ну, Марк, ты опять что-то натворил! Опять тебя арестовали и под конвоем привезли ко мне?!

   Повернув голову вбок, я увидел Гольского, который стоял и мне улыбался, у него явно было хорошее настроение. Он взял меня за плечо и, обращаясь к офицерам КГБ, сказал, что забирает меня, что они могут быть свободными. Уже вдвоем мы подошли к председательскому месту за большим столом. Николай Николаевич занял председательское место, постучал карандашом по стеклянному стакану с водой. Он дождался момента, когда за столом притихнут разговоры, чтобы объявить:

   - Уважаемый товарищи, виновник, из которого мы проводим время в этом кабинете, вместо того, чтобы встречать Новый Год дома, найден и к нам доставлен! Прошу любить и жаловать, Марк Ганеев, ребенок вундеркинд и изобретатель. К тому я, как только что узнал, и профессиональный пьяница! Как вы предпочитаете, сначала обсудить этот его низкофазовый радар, возможности этого рада обнаруживать малозаметные и низколетящие цели в воздушном пространстве и на дальнем расстоянии! Или же для начала выслушаем этого отпрыска, который и прислал нам действующую модель радара без каких-либо поясняющих схем и чертежей. Как вы уже знаете, проведя предварительные испытания этого радара, мы получили великолепные результаты. Поэтому мы были вынуждены модель радара разобрать по винтику, чтобы разобраться в его технологической начинке. Собрать обратно этот радар мы собрали, но он по какой-то причине сейчас отказывается работать. Поэтому мы были вынуждены этого молодого человека объявить в розыск, чтобы он помог бы нам разобраться в том, где мы делаем ошибку, собирая в обратном порядке его радар?!

   Домой я вернулся далеко за полночь, мама еще не ложилась спать, ожидала моего возвращения. Я залез в холодильник, достал заветную сковороду с любимым пловом, разогрев ее на газовой конфорке, принялся уплетать рис с фаршем за обе щеки прямо со сковороды, а мама сидела на кухне со мной рядом. За вечер она не произнесла ни единого слова, не задала мне ни единого вопроса, просто сидела рядом и смотрела на меня. Сам не знаю почему, я принялся ей рассказывать о том, что же происходило на совещании в конструкторском бюро Гольского.