Русология (СИ) - Оболенский Игорь Викторович - Страница 35

Мы прошли к блоку с выбитой секцией, под которой был мусор. Марка скомандовал, чтоб сырой товар разложили для сушки. Все заработали. Мы остались средь цеха, - я, Марка, Мутин, - полного скрежета. Лишь станки были мёртвые. Мы на них не смотрели. Марка беседовал, глядя вниз, куда стравливал носом дым сигареты.

- Я не виню бойцов. Угрожали, знали их адрес. Тут и любой смолчит... Значит, здесь в шесть ломают... в восемь - звонили мне от Закваскина. Я, как помните, - сразу вам, чтобы дочь с женой спрятали. Через час вы звонили, чтобы людей прислать, для охраны.

- Не получилось. Вас не нашли вчера. - Мутин вытащил файл со справками.

Марка выпустил дым под нос. - Я был с другом... Ну, так и что, Андрей?

- О Закваскине? Вот, тут всё, что нарыли, - тряс тот бумагой. - Вкратце досье его... Дело сложно. Рекомендации я вам выскажу.

- Квас, езжай, - Марка выложил. - Благодарен, что ты подвёз меня. Созвонимся. Ты будешь нужен.

Знаю, чем 'нужен'. Даст мне подстрочник, переведи, мол, после оплатит как за китайский либо за бáнту; купит ботинки, дескать, размер не тот и 'ногастому подфартило'. Только не он мне - я помогу ему, коль Закваскин тот самый. И, в силу этого, мне нужда слышать Мутина, все подробности, хотя кружится голова, жжёт внутренность. Потому я остался. Сыщик, или не знаю кто, пробежал по мне взглядом, но вряд ли выяснил, чтó я - квёлый хиляк, жердина, 'Павел Михайлович', 'друг' клиента. Я же угадывал, что я в центре события, ведь охранно-сыскное, в образе невысокого, в куртке, смуглого человека с именем 'Мутин', располагает только лишь справками. С первых слов его я тотчас успокоился относительно собственной роли, незаменимой, как представлялось.

- Эн Эн Закваскин, - Мутин читал для нас, - Николай Николаевич, Тульской области, сорок лет, проживает в Москве, бездетный. Рано в колонии... Дальше вновь разбой с отягчением, срок - шесть лет. По отбытии, в Магадане, в Ногликах и в Охе затем, занимался рыбацкими и другими делами с вором в законе, нынешним председателем ПэДэПэ, госдумцем, спикером фракции Львом Барыгисом, погоняло 'Барыга'. Эн Эн Закваскин - главный охранных ООО 'Витус' и управляющий рынков, гостиниц, дюжины моек, все в Подмосковье. Он был замечен в дерзкой активности в Чеховском и Кадольском этом вот округе, где наладил свой бизнес. Член ПэДэПэ - Прогрессивно-Дем. партии; член Цэ Ка ПэДэПэ, называемой 'крёстной матерью криминала'. Он привлекался в деле убийства мэра из Холмска, но был оправдан. Есть информация, что в партийной структуре, также в барыгисском частном бизнесе возглавляет бойцов. Пять дней назад ликвидировал президента 'Инкредит-банка'. Амбициозен, но, как я думаю, интеллектом не блещет, что, с концом войн за собственность, отставляет его на второй и на третий план в ПэДэПэ, побуждая спешить с освоением собственных бизнес-ниш. Говорят, друг Барыгиса... - Мутин спрятал файл в недра кожаной и короткой выцветшей куртки. - Что ещё? Агрессивен, фрукт девяностых. Также признáюсь вам... - Он смотрел в мою сторону.

- Вы, Андрей, - бросил Марка, - всё говорите. Нет тайн. Я слушаю.

Сыщик кашлянул. - Дело, собственно, не о вас идёт. А о нас, об охране. Мы подвели вас...

- Кайтесь.

Мутин темнел лицом. - Извините. Мы бесполезны вам; не про нас масштаб... - Он замялся. - Коротко: вам, Георгий Матвеевич, ставят мат. Барыгис либо Закваскин вас принуждают... Вы, кстати, бизнесом на Востоке кинули высший тамошний криминал, де-факто. Я о Корейце. Вы подчинитесь - либо убьют вас. Это им просто. Хватит средств замести след или устроить, чтобы не видели тот след службы, должные видеть. Мы не спасём вас. Наше - бандгруппы, гопники и залётные. А на вас - оргпреступность высшего ранга. Вы подчинитесь ей, либо вас найдут на шоссе, в кабинете или в квартире с дыркою от контрольного выстрела. Пострадал ваш завод. Следом будет воздействие на вас лично... или на дочь, мать, друга. - Он показал в меня скоком века. - Мафия... только деньги... Твари на всё идут... А потом этот рубль - в шалманы, чтобы увидели, до чего он крутой, магот! - взволновался вдруг сыщик.

- Вы от бессилия? - Марка вставил. - Вы горячитесь, словно не знаете, что так есть и так будет. Денег всегда хотят, кроме странных, как Павел, - он улыбнулся. - Вы, между прочим, денег хотите? Вы ведь из органов ради них ушли? Нет? Призвание? Проявите способности, если вам выпал случай. В органах вам мешала казёнщина, вероятно, коррупция - здесь что? власть уркагана? - Марка ощерился. - Помогите мне, помогите. Вы, знаю, профи. В руки рогатину - и мразь в пах, Андрей. Как, поможете? Без нотаций о тварях, целящих крыть меня. Ведь не вся ПэДэПэ наехала, не сиятельный Лев Барыгис, чтобы я сдался? Давит нас вошь. Почти вошь... - Марка склонился к уху молчавшего невысокого Мутина. - И поэтому он пускай, вас цитируя, где-то с дыркою от контрольного выстрела. А мы с вами мочой в него... Вы ведь в сыске, чтобы когда-нибудь завалить зло и чтобы ведать, что его нет впредь ни в ресторане, ни в казино, ни в бане, ни у путанок: и на Тверской нет, и на Арбате, и на Солянке. Да, нет Закваскина Николай Николаича! И вон в том 'мерседесе' больше не он летит. Ибо он с вашей пулей числится в морге. Ведь ради этого вы со мною? Нам ли, друг, маяться в юридических рамках и отступаться, если желается пнуть зло?

Тот бегал взорами... Я ж молчал, вызнав нужное, что Закваскин их - мой, из Квасовки, и что дело, судя по фактам, замысловато. Право бессильно, то есть инертно, как и всегда. Карт-бланш, волей случая, у меня. Зря планы, что не рассматривают роль Квасовки, точно... Мутин завёлся, дёргая курточным, с кобурою, плечом. Помедливши, потемнев лицом чуть малайского типа, он смутно начал:

- Я, раз так... Я, Георгий Матвеевич... Сколько раз, когда был ещё в органах... нет, срываются... Я вёл дело, вдруг обложили: стуки в дверь, на детей наезд. Из своих меня сдали... - Он убеждал себя, ущемлённого чем-то. - Их всех - рогатиной. В пах их!.. Но не решил притом... Словоблудия быть не может, если рассудим, вы да я, что все тысячи, наши люди, сто миллионов, ниже дерьма уже с их законными рамками, а дерьмо - в своём праве и управляет... Я понимаю вас - вас с рогатиной, отчего вы решились... Правильно. Если будет, как вы решили, - что же, не против... Но, - он закончил, - лучше терпеть. Советую. Им отстёгивать проще, чем воевать с ними...

Марка перечил: - Нет, друг, рогатиной! И прочь рамки. Что этим рамкам? Местный разрыв, Андрей. Нам же будет вдохнуть что: воздуха. Нам один только нужен, тот, переквашенный, волк в овчарне. Это реальный путь, и он стоит... Я миллион дам, американских. Ясно, не вам. Вам нужно? Нет, вам не нужно. Деньги - семье пойдут, вашим детям. Вам нужно, верю, видеть шваль мёртвой. Мы так и сделаем. По рукам, да? - И Марка сделал шаг, но с руками в карманах.

Сыщик нахохлился; по виску потёк пот. Расслышалось с лица тёмного: - Я обдумаю... Но пожму, в знак намерений. Другу вашему тоже...

Вслед за чем он исчез.

Он мнил убивать, не зная, что он не нужен вместе со всеми, сколько ни есть в нём, грёзами и идеями. Он из 'недо-'. Богу плевать в таких. Но он прав, соглашаясь 'за рамки', ибо мораль в нас, в 'недо-', то есть в отверженных, коих в общем и нет, смешна; в нас мораль - словно бич флагеллантам; только себя казним. Он гонял мысль за мыслью с попранным неподвижным Закваскиным и с горячим стволом в руке. Приоткрыв двери цеха, он посмотрел на нас - укрепить свои прихоти, обещавшие статус избранных - победительных, правых, праведных. Я почувствовал, он решил уже. И пресечь его не стремился, понял я, Тот, Кто 'свободою воли' как высшим даром скрыл бойкот ферезеев, русских, хеттеев, прочих отверженных. Он исчез за дверями. Я хотел, чтобы он, умерев в свой час, не полез в меня, этот сыщик, за лейтенантиком.

Марка был в оборот ко мне, в эксклюзивном пальто, с левой, прямо отставленной от бедра непреклонной рукой с чуть дымившею меж двух пальцев в ней сигаретой.

- 'Нынче призрю на вас, - вспомнил я, - и размножу. Я есмь ваш Бог с сих пор, а вы род Мой; вам побеждать врагов. Я Господь, Бог Израиля'... Мутин - новенький в мартиролог? - я усмехнулся. - Скольких ещё убьёшь?