Кабинет диковин - Чайлд Линкольн - Страница 23

Глава 6

Роджер Брисбейн откинулся на спинку кресла и окинул взором безбрежную стеклянную поверхность своего письменного стола. Стол сверкал, словно зеркало, и его вид доставил Брисбейну громадное удовольствие, поскольку юрист обожал чистоту, простоту и порядок. Затем его взгляд остановился на шкафу с драгоценными камнями. Наступило то время дня, когда копье солнечного луча, пронизывая стекло шкафа, превращало его обитателей в сферы и овалы, сверкающие всеми существующими в природе цветами. Можно, конечно, назвать изумруд зеленым и сапфир синим, однако эти слова не способны передать истинного цвета камней. Возможно, во всех языках мира не сыщется таких слов, которые могут адекватно описать это сияние.

Драгоценные камни. Они вечны и всегда остаются твердыми, холодными и чистыми. Время перед ними бессильно. Камни всегда прекрасны и свежи, как в тот день, когда они родились в условиях невообразимого по силе давления и чудовищной температуры. Как они не похожи на людей с их непрозрачной дряблой плотью и непрерывным, начиная с рождения, спуском к могиле! История человека – история слюней, спермы и слез. Да, ему следовало посвятить свою жизнь изучению драгоценных камней. В окружении их великолепного чистого света он чувствовал бы себя гораздо более счастливым. Карьера юриста, которую избрал для него отец, оказалась для Брисбейна лишь ужасной чередой постоянных провалов. Работа в музее как нельзя лучше подтверждала этот печальный вывод.

Он со вздохом обратился к компьютерной распечатке. Только теперь стало ясно, что музею не следовало брать кредит в сто миллионов на сооружение современнейшего планетария. Придется снова урезать бюджет. Покатятся новые головы. Что ж, последнего по крайней мере удастся добиться без особого труда. В музее полным-полно никчемных ученых и служащих затрапезного вида, постоянно ноющих по поводу сокращения финансирования, никогда не отвечающих на телефонные звонки и все время торчащих в никому не нужных командировках. Или сочиняющих книжки, которые никто никогда не будет читать. И все это за деньги музея. С этих насиженных синекур прогнать их невозможно, поскольку они избраны на постоянные штатные должности. Однако в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств...

Брисбейн вложил распечатку в машинку для уничтожения документов, затем выдвинул ящик стола и вынул из него пачку стянутых резинкой пакетов внутренней корреспонденции. Переписка дюжины потенциальных кандидатов на изгнание перехватывалась при помощи одного человека из центра рассылки, пойманного на том, что он принимал в рабочее время ставки на результат матча на Суперкубок.

Брисбейн без всякого интереса перебрал пакеты. Но вдруг что-то вспомнил и вернулся к одному из них. На пакете значилось имя Пак. Этот старик сидит целые дни в архиве. Чем, спрашивается, он там занимается? Ничем, кроме как доставляет неприятности музею.

Брисбейн снял с пачки стягивающую резинку и достал нужный пакет. Предпоследним адресатом был Пак, а за ним следовала Нора Келли.

Брисбейн непроизвольно сжал пакет пальцами. Что сказал этот высокомерный до отвращения агент ФБР? Пендергаст, кажется? Значительная часть работы по своему характеру будет проходить в архиве.

Он развернул красный шнурок, приподнял клапан и извлек из пакета единственный листок бумаги. Пакет дохнул на него клубом пыли. Держа листок на расстоянии вытянутой руки, Брисбейн прочитал:

Кровь прилила к щекам Брисбейна, но тут же отлила обратно. Он так и думал: эта дамочка не только продолжала работать на нахала из ФБР, но и привлекла себе в помощь Пака. Подобному поведению пора положить конец. А Пак должен уйти. Взять, к примеру, это письмо. Нашлепано на допотопной пишущей машинке. При виде столь низкой эффективности труда кровь администратора буквально закипела. Музей не приют для разного рода эксцентрических личностей. Пак – окаменелое ископаемое, которое давно следовало отправить пастись на зеленые лужайки. Надо будет собрать нужные доказательства и внести предложение о прекращении контракта старца на ближайшем заседании исполнительного комитета.

Но как быть с Норой? Он помнил слова директора Коллопи, произнесенные при последней встрече. Doucement, doucement, пробормотал тогда директор.

Что ж, будем действовать, как требует директор. Мягко и осторожно. Во всяком случае, пока.

Глава 7

Смитбек стоял на тротуаре как раз на полпути между Коламбус-авеню и Амстердам-авеню и внимательно изучал фасад дома из красного кирпича. Номер сто восемь по Западной Девяносто девятой улице являл собой массивное здание довоенной постройки, не обезображенное какими-либо архитектурными изысками. Простая внешность дома его нисколько не трогала. Смитбека интересовало то, что находилось в недрах строения. Это была квартирка с двумя спальнями и фиксированной оплатой – всего лишь восемнадцать сотен в месяц. Кроме того, имело значение, что располагалась она неподалеку от Музея естественной истории.

Он отступил на несколько шагов в сторону от дома и осмотрел прилегающие здания. Район, конечно, не принадлежал к тем очаровательным кварталам Верхнего Вест-Сайда, которые он уже успел осмотреть, но и здесь имелись свои прелести. На ступенях, ведущих к двери соседнего дома, пристроилась пара бродяг. Бродяги тянули какое-то пойло из бутылки, спрятанной в бумажном пакете. Смитбек бросил взгляд на часы. Нора могла появиться в любую минуту. Боже, какую схватку ему предстоит выдержать, если эти типы немедленно не свалят за угол! Он выудил из кармана пятидолларовую бумажку и приступил к делу.

– Прекрасный день, когда нет дождя, – начал журналист.

Бродяги уставились на него с явным подозрением.

– Не хотите ли, парни, купить себе жратвы? – спросил Смитбек, помахивая пятеркой.

Один из оборванцев осклабился, продемонстрировав миру ряд гнилых зубов.

– На пять баксов?! Да на эти бабки и чипсов не купишь. А у меня вдобавок и ноги больные.

– Точно, – сказал второй, вытирая ладонью нос.

Смитбек вытянул двадцатку.

– О, ножки мои... – затянул первый.

– Хватай, или вообще ни хрена не получишь!

Ближайший к нему бродяга схватил двадцатку, затем парочка с наигранными стонами и хрипами поднялась на ноги и побрела к углу дома. Смитбек не сомневался, что их путь ведет к ближайшей винной лавке на Бродвее. Журналист смотрел в их удаляющиеся спины. Хорошо, что это были всего лишь безобидные пьянчуги, а не какие-нибудь местные костоломы. Он огляделся по сторонам и увидел тонкую, словно клинок, женщину в черном. Дама, стуча каблучками, шагала к нему с привычной улыбкой на ярко накрашенных губах. Агент по делам с недвижимостью. Явилась точно к назначенному времени.

– Вы, наверное, мистер Смитбек, – сказала она хриплым, прокуренным голосом. – А меня зовут Милли Лок. Ключи от квартиры у меня. Ваша... э... ваш партнер уже здесь?