Крестоносец: Железная Земля (СИ) - Астахов Андрей Львович - Страница 76

- Ты не спишь? - спросил я, подняв голову.

- Что-то не спится. - Она не обернулась. - А ты спи. До утра еще долго. Слышишь?

- Что именно? - Я прислушался. Из коридора за дверью доносились звуки, похожие на фырканье лошади.

- Твой роздольский друг храпит на всю корчму, - хихикнула Домино.

- Тебя что-то тревожит?

- Просто сны. Странные сны. Не обращай внимания.

- Что тебе снилось?

- Море. Детство. Отец. И мой брат Джемар. Мне тогда было восемь лет. Мы стояли на палубе нашего корабля и смотрели на восход. И мне очень хотелось сказать папе и Джемару, как я скучаю по ним, но я не могла. Я подумала, что они не смогут услышать меня.

- Почему?

- Это было так давно. - Домино отошла от окна, подошла к кровати, легко и грациозно скользнула под одеяло, прижалась ко мне всем телом. Я нашел ее губы, и счет времени был потерян. Луна смотрела на нас в окно, но нам было все равно.

- Погоди, Эвальд, - Домино отстранилась от меня. - Я давно собиралась сказать тебе... Ты стал другим. Изменился.

- Разве сейчас стоит говорить об этом? Иди ко мне!

- Ты научился убивать.

Ее голос звучал так странно, что я вздрогнул.

- Господи, Домино, о чем ты?

- Когда мы встретились, ты был совсем другой. Такой наивный, добрый, трогательный. И совсем не злой. - Она положила голову мне на грудь. - Ты и сейчас не злой и не жестокий, но с тобой что-то не так. Скажи мне - ты научился ненавидеть?

- Нет. Я никогда не думал о ненависти. И вообще, почему ты об этом спрашиваешь?

- Когда мы сражались в Кале с мятежниками, я поняла, что ты перестал быть прежним Эвальдом. Мне показалось, что ты стал похожим на прочих салардов. И меня это испугало.

- Странно, было время, когда Элика ставила мне в вину мою мягкотелость.

- Меня не интересует, что тебе говорила Элика, - в голосе Домино отчетливо послышался металл.

- Извини. Но тогда я здорово на нее разозлился.

- А сейчас? Ты зол на меня?

- Нет. Просто странно, что ты об этом заговорила. Я воин, Домино. И я должен сражаться и убивать, если это потребуется. Например, если придется защищать тебя. Но это не значит, что мне нравится проливать кровь. Нормальный человек всегда ненавидит войну.

- Мой защитник! - Домино томно вздохнула и поцеловала меня. - Говори мне это почаще.

- Должен тебе сказать, что в моей защите ты уж точно не нуждаешься, - шутливым тоном отозвался я, перебирая ее волосы. - И в Кале ты это очень так наглядно показала. Думаю, виссинги еще долго будут пугать малышей историями об эльфийской магессе.

- Тебе это кажется забавным? - Я не мог видеть ее глаз в темноте, но по тону понял, что моя шутка ее рассердила. - И ты бы гордился женой-ведьмой из сказаний?

- Прости, милая, я всего лишь пошутил. Лучше давай целоваться и...

- Эвальд, ты зарубил человека на моих глазах.

- Да, зарубил. - Я начал злиться. - Потому что этот виссинг был погромщиком и убийцей.

- Ты мог бы приказать воинам покончить с ним. Увести куда-нибудь и повесить. Но ты отрубил ему голову при мне. Чтобы я видела.

- Я не думал ни о чем. Просто чувства нахлынули после того, что я увидел в доме. Там...

- Не стоит. Не люблю, когда ты говоришь об ужасах.

- Все верно - раньше я был действительно другим. - Я понял, что теперь точно не засну до утра. - Я был человеком моего мира. Цивилизованным человеком. Знаешь, что такое цивилизация в нашем понимании? Это соблюдение правил. Их много, очень много. И меня учили этим правилам. Не грубить старшим, мыть руки перед едой, хорошо учиться, не желать никому зла и прочее, прочее, прочее. У меня было типичное детство российского ребенка из интеллигентной семьи. И я рос, будучи увереным, что все так живут. Только вот идеальной картинки не бывает. Пришлось однажды пересечься с теми, кому плевать на все эти правила, кто живет по законам волчьей стаи. Они решили, что я должен быть наказан. Они избили меня, потому что их было много, а я был один. Может, они бы тогда забили меня до смерти, но хороший человек вмешался. Тогда я впервые в жизни понял, что одной вежливостью и красивыми словами зло не победить...

- Почему ты замолчал? Говори, пожалуйста. Мне очень нравится слушать тебя.

- Да нечего особо рассказывать, любимая. Остальное ты знаешь.

- Нет, расскажи, что было потом.

- Потом? Да ничего не было. Я тогда легко отделался - несколько ушибов, ссадин, треснувшее ребро, разбитые губы и понимание того, что надо уметь себя защищать. Помню, начал ходить заниматься тхэквондо, но бросил - выпускной класс, времени не было. Потом институт, работа. - Я помолчал. - Сейчас я понимаю, что в какой-то момент просто ушел от реальности. Увлекся фентези, нашел таких же, не от мира сего, друзей. Наверное, я слишком комфортно жил и мог позволить себе витать в облаках. Не думал о том, как бы заработать себе на хлеб. А потом я встретил тебя. Вот и вся моя история.

- Я испортила тебе жизнь, - вдруг сказала Домино.

- С чего бы?

- Жил бы ты и жил у себя дома, в своем мире. Я втянула тебя во все это.

- Полагаешь, я должен пожалеть о том, что встретил тебя?

- Я боюсь, Эвальд. Слишком близко мы подошли к рубежу, за которым сгущается Тьма.

- Ты о своем Предназначении? - Я нежно взял ее за плечи, уложил рядом с собой, посмотрел в ее глаза. - Пустое, радость моя. Мы вместе. Я люблю тебя, и я буду рядом с тобой всегда. Забудь о своих страхах.

- Обычно я вижу хорошие светлые сны. Вроде того, о котором рассказала тебе. Но порой я слышу во сне зловещие голоса, которые меня зовут. Я вижу темные запутанные переходы, в которых блуждаю. Тени, от которых веет могильным холодом, леденящим мое сердце даже во сне.

- Это всего лишь дурные сны. Мне тоже снятся кошмары. Не стоит придавать им значения.

- Это не просто сны. Ты не можешь этого знать, ты не обладаешь Силой. Она меняет людей. За последнюю неделю я дважды убивала, используя свою Силу. Мироздание почувствовало это. Ничто не проходит бесследно, Эвальд.

- У тебя есть дар. И он позволяет тебе защищать справедливость и добро. Меч сам по себе ни хорош и ни плох, важно чья рука его направляет.

- На все-то у тебя есть объяснение! - Она засмеялась, совсем по-кошачьи потерлась щекой о мою грудь. - Я не даю тебе спать, а нам еще предстоит долгое путешествие.

- Это неважно. Я люблю тебя.

- И я тебя. И потому хочу, чтобы ты поспал. Ложись и закрой глаза. А я спою тебе колыбельную. Мою любимую, которую мне мама когда-то пела. Мне так хочется...

***

К утру погода испортилась. Небо, еще ночью ясное, затянули тяжелые серые облака, начал накрапывать дождь. Ранний подъем дался тяжело всем, кроме байора Домаша . Когда мы с Домино спустились в зал, Домаш стоял у стойки и любезничал с грудастой трактирщицей. Наш роздольский друг был будто сделан из легированной стали. Зато Ганель был бледен, и в глазах его застыла тоска.Я видел, что Домино не выспалась, да и сам с удовольствием поспал бы еще часа три, но времени у нас не было - пока мы не доберемся до Эшевена, я не мог чувствовать себя спокойным. У меня было какое-то дурное предчувствие, и оно оправдалось.

Мы уже заканчивали завтрак в общем зале таверны, когда прибежал встревоженный Джарем, посланный подготовить наших лошадей.

- Милорд, сюда едут какие-то вооруженные люди, - выпалил он. - И их много.

- Что за беда! - хмыкнул Домаш, с аппетитом доедавший свиную котлету. - Просто путники. Или караван купеческий.

- А если не просто? - Я встал из-за стола, взял с лавки перевязь с мечом. - Я пойду, посмотрю.

- Я с тобой, - отозвалась Домино.

Нет, это не простые путники, подумал я, глядя на дюжину всадников, приближавшихся к корчме по слякотному тракту. И не купцы. Рожи откровенно бандитские, снаряжение неплохое - почти все в доспехах, стальных или кожаных шлемах, кольчугах или куртках-клепанках, - вооружены до зубов, и лошади у них приличные. Попоны, табарды и щиты без гербов: значит, это не воины местного лорда. Похожи на наемников. Увидев нас, они продолжали ехать все так же неторопливо, уверенно и вальяжно, пока не въехали во двор корчмы и не встали полукольцом, оставаясь в седлах. Одетый в темно-вишневую клепаную кожу парень лет двадцати пяти верхом на отличном белом жеребце подъехал прямо к крыльцу и остановился в паре метров от меня.