Победа века - Коллектив авторов - Страница 63

Лично сам тов. Хохряков в бою уничтожил: орудий — 4, самоходок — 6, танков — 4, автомашин — 5, минометов — 6, солдат и офицеров — 118, взял в плен — 36 и захватил подвод с различными грузами — 270…»

В батальон командир вернулся, когда армия Рыбалко вступала на польскую землю. И здесь снова впереди хохряковцы. Они первыми вошли в стратегический пункт гитлеровской обороны — Ченстохов.

Из наградного листа на присвоение Хохрякову звания дважды Героя Советского Союза:

«…Батальон, руководимый тов. Хохряковым, нанес следующие потери противнику: уничтожено фашистских солдат и офицеров — 1200 человек, лошадей с повозками — свыше 200, танков типа «пантера» и «тигр» — восемь, полевых пушек — 25, минометов и пулеметов — 52, бронемашин и автомашин — 180».

И вот заключительная операция войны — Берлинская, в самом начале которой ему суждено было погибнуть. Коттбус. Последняя схватка хохряковских «тридцатьчетверок» с гитлеровскими «тиграми». Батальон, как всегда, шел головным. Неравный бой. Средние и тяжелые танки все равно что на ринге боксеры разных весовых категорий. Когда подошли основные силы бригады, от батальона осталось лишь несколько танков. Но гитлеровцы были сбиты с рубежа обороны. Бригада пошла вперед, к Берлину.

Стоит (а возможно, уже и нет) в польском городе Ченстохове памятник советским танкистам. Называется он «Памятник благодарности». Достойное павших за свободу и мир название! Таким памятником благодарности герою-земляку являются улицы Хохрякова — в Тракторозаводском районе Челябинска, в Копейске и Ченстохове. Памятник-бюст героя стоит в Коелге, где он родился.

«Руда Армада, на помощ!» Иван Гончаренко. А. Моисеев

Руда Армада — по-чешски Красная Армия, а «помощ» и есть помощь, понятно без перевода. Позывные восставшей Праги, призыв о помощи в Уральском танковом корпусе поймали, когда с гитлеровцами в Берлине уже было покончено.

Добровольческий корпус поспешил на помощь Праге. Головной пустили Челябинскую бригаду, а в ней первым шел взвод лейтенанта Буракова, одним из трех танков которого под № 23 командовал лейтенант Иван Гончаренко.

Экипаж его был слаженным — не одно танковое сражение прошли вместе командир и его подчиненные: командир орудия Павел Батырев, механик-водитель Илья Шкловский, стрелок-радист Алексей Филиппов, заряжающий Николай Ковригин. Экипаж особенно был заметен при освобождении Польши и в Берлинской операции.

Путь на Прагу лежал через Рудные горы — значительное препятствие для танков. Узкие, извилистые дороги над пропастями. Крутые, почти отвесные подъемы. Опасно! Что ни говори, а танки — не для гор. Особенно опасно первому. Немалую часть горного пути головным шел танк Ивана Гончаренко.

К Праге подошли ночью. Приказ маршала Конева: войти в город в 3 часа 9 мая. Остановились в небольшом городке, километрах в семи от предместий. Над Прагой небо было красным от зарева. Гитлеровцы уничтожали восставший город. Стали готовить машины к последнему броску. Разведка — взвод Буракова — ушла вперед. На окраине их встретили пражане. Нашелся и проводник, хорошо знающий город, — Франтишек Соучек. Стало светать. 23-й втянулся в пражские улицы.

О дальнейшем — рассказ из газеты чехословацких коммунистов:

«Легенда о танке Ивана Гончаренко.

Танк Ивана Гончаренко встретил День Победы. Кончилась война, пройдены последние километры, последние часы войны… и снова бой.

— Ну, наш последний штурм, а потом все по домам, — сказал Гончаренко под рев моторов. А через два часа его уже не было в живых…

Ранним утром 9 мая танки подошли к баррикадам на Брусце. Их было три: Гончаренко, Буракова и Котова. На танках стояли номера 23, 24, 25. Так говорят свидетели.

Остановились. Из домов выбегают пражане. Несут еду, воду, полотенца. Бураков, командир разведтройки, объявляет отдых. В эфир летит сообщение: «Мы на пражских улицах». А потом новый приказ, и снова вперед.

Батырев: Мы должны были проникнуть в центр города, добраться до моста и по нему — к парламенту. Мост необходимо было удержать до прихода наших основных сил…

Филиппов: Когда мы перевалили через баррикады, Бураков махнул правой рукой, показывая, чтобы мы двигались вперед. Чех сидит рядом с водителем и показывает направление.

Батырев: Хорошо помню, как мы шли первыми. На улицах было очень тихо, ни одной живой души. Тишина перед бурей. На домах неподвижно висели флаги. Заряжающий Ковригин хотел вылезти из башни. Сидя внизу, я предупредил его: «Осторожно, не на свидание идешь…»

Шкловский: Я увидел две самоходки. Быстро навожу орудие, но в наш танк попадает снаряд. Гончаренко убит. Это был страшный момент. Мне пришлось стрелять из-под мертвого Гончаренко. Одна из самоходок загорелась, возможно от моего выстрела.

Ковригин: Второй удар — танк наполнился оглушающим звоном. Мне показалось, что я оглох. Снаряд разворотил броню. В этот момент были ранены Шкловский и чех. Водителя ранило в челюсть и глаз, а чеху раздробило ногу.

Филиппов: Шкловский собрал последние силы, выбрался из танка. Я сел на его место и попытался снова запустить мотор, но напрасно. «А что если по нашей безоружной машине снова ударят?» — подумал я.

Тяжело раненный, почти оглохший Ковригин пришел в сознание лишь через несколько дней в госпитале. Батырев был легко оглушен и ушел из танка последним. Кругом шла стрельба.

А потом по мостовой загрохотали танки. Они рассеяли гитлеровцев, и в эфир пошло печальное известие: «Погиб Гончаренко».

Пражские повстанцы вспомнили о первом танке, который вел на Кларове свой последний бой. Представители Праги обратились к советскому командованию с просьбой, чтобы «танк, который первым вошел в Прагу», оставить в городе на вечные времена.

Памятник был открыт 29 мая 1945 года…

Танк на Смихове — это прежде всего символ. Символ нашей признательности и уважения к тем, кто «пришел вовремя как легендарный рыцарь из древних сказаний».

«Руде право», 5 мая 1965 года».

Все пятеро членов экипажа танка № 23 стали почетными гражданами Праги. Деревня на Сумщине, в которой родился командир экипажа, переименована в Гончаренково. В Челябинске есть улица И. Г. Гончаренко.

А. Моисеев

Самые дорогие награды Ивана Бугрова. А. Моисеев

Парабеллум он предпочитал по многим причинам. Во-первых, безотказный. Прицельность хорошая. Семь патронов в обойме. Увесист, а потому хорош в рукопашной — можно оглушить и в каске. Это техническая сторона дела. А во-вторых, как назвать это чувство — желание бить немчуру ее же оружием? Как это они пистолет окрестили — «готовься к войне»? Вот и готовьтесь! На тот свет, по путевке Ивана Бугрова. Он вас на бой не звал, у него своих боев хватало.

Кто их звал? У каждого к всеобщей ненависти к незваным гостям была своя злость. Они же каждого от чего-то своего, кровного оторвали. Его, например, от футбола. Кому-то, может, и смешным покажется, а его понять можно. У него время уходило, золотые его денечки. Был он в самой отличной форме: главная ударная сила челябинской футбольной команды, надежда болельщиков, кумир мальчишек. Ах, этот восторженный рев стадиона: «Бугров, давай! Ванюша, навешивай!» Все у него было для центрфорварда. Но он-то знал, что ему уже за тридцать, а это возраст замены…

А сезон сорок первого складывался так удачно! Состав подобрался славный, сыгрались как по нотам. Чемпионы и призеры Урало-Сибирской зоны, замахивались они тогда на большее. И как сказать… Были у челябинцев на них надежды.

Под началом легендарного генерала В. И. Чуйкова в составе легендарной 8-й гвардейской армии он прошел путь освобождения от Сталинграда до Берлина. Их звали чуйковцами, и они гордились этим званием не менее, чем гвардейским. Мало их прошло от Сталинграда до Берлина. Велика честь называться чуйковцами, но велик и спрос. Их всегда бросали туда, где было труднее всего.