Колдовская сила любви (СИ) - Нилин Аристарх - Страница 30

До её отъезда в Афины, оставалось три дня. Она сидела на кровати. Василис задерживался на работе, и она не знала чем заняться. Мать, которая за те две недели, что в их квартире поселился зять, уже привыкла и потому, постучала в дверь, прежде чем войти.

— Мам, входи.

Мария Андреевна вошла и, посмотрев на дочь, сказала:

— Ну что, чемоданное настроение?

— Вроде того.

— Вася, задерживается? — так они между собой называла Василиса.

— Да, позвонил, сказал, что приедет к девяти.

— Может, пойдем пока чайку попьём?

— Пойдем.

Она встала и отправилась вслед за матерью на кухню. Поставив на плиту чайник, они сели в ожидании, когда он закипит.

— И всё же я не понимаю, почему ты решила оставить свою фамилию?

— Моя мне больше нравится. И потом, мы уезжаем, переоформление кучи документов на новую фамилию потребует столько времени. Не бери в голову, мам.

— Я не беру. А ты с Васей посоветовалась по этому поводу?

— Он сказал, что это как я решу.

— Он ради тебя на все согласный.

— Да уж.

— Что это ты так вздыхаешь. Радоваться должна, что муж так к тебе относится.

— Вот я и радуюсь.

— Я вижу, как ты радуешься.

— Ой, мама, все нормально. Я вот только одного боюсь.

— Чего же ты боишься?

— Как меня там встретит его родня. У него ведь в Афинах родственников тьма. Скажут, ну привез заморскую диву, своих не хватает.

Мария Андреевна рассмеялась. Вот уж нашла, о чем горевать. Как встретят, так и встретят. Главное, что он тебя любит, а всё остальное ерунда.

— Возможно, но всё же.

— Все через это проходят. Мне тоже было страшно знакомиться с родителями твоего отца. В отличие от тебя, мне было куда сложнее.

— Это чем же?

— Покойная свекровь и свекор были людьми образованными, жили в Москве, а кто я? Студентка и Свердловска. Приехала в Москву на учебу и на тебе, за москвича ухватилась.

— Мам, тогда были другие времена.

— Какие бы времена не были, а нравы остаются. А ты, как никак из России, да еще из Москвы, окончила МГУ, папа был дипломатом.

— Ой, мам, ну при чем тут папа дипломатом.

— Извини, это я так к слову.

Маша налила чай и достала из холодильника коробку конфет.

— Мам что-нибудь еще достать к чаю?

— Нет, я ничего не буду.

Они молча пили чай, размышляя, каждая о своем. Маша посмотрела на мать, и ей так стало её жалко оставлять здесь одну, и она подумала: — как она будет здесь без меня? Надо забрать её к себе сразу, как только представится возможность.

— Мам, а ты приедешь к нам жить, когда мы обустроимся?

— Посмотрим, чего сейчас загадывать.

— Значит приедешь.

— Коли мне станет здесь совсем тоскливо, приеду.

Она взяла пустую чашку, помыла и поставила на полку.

— Я пойду к себе, почитаю. Если что, позовешь.

— Хорошо.

Маша, осталась на кухне одна. Подлив еще чаю и взяв конфету, она задумалась. Невольно вспомнилась их первая ночь с Василисом.

После загса они приехали к Василису. Он жил недалеко от посольства в одном из переулков Нового Арбата. Небольшая, но уютная и хорошо обставленная двухкомнатная квартира в современном доме, выглядела настоящей холостяцкой берлогой. Маша была здесь всего один раз, и то, всего несколько минут, когда они заскочили с Василисом за документами, которые он забыл дома. К приезду жены, квартира немного изменилась с того времени. В основном это коснулось того, что в ней сделали генеральную уборку и все расставили по своим местам. Она робко вошла в комнату и, положив сумочку, в которой лежал паспорт, с еще «не остывшим» штампом о регистрации брака, и повернулась к Василису. Он подошел к ней. Она провела по его щеке рукой и, привстав на цыпочки, поцеловала в губы.

— Можно я буду звать тебя просто Вася?

— Ваася, — повторил он, немного коверкая произношение своего имени по-русски, и рассмеялся.

— Согласен, а я тебя, Мари?

— И я согласна, — и тоже рассмеялась.

Он нежно обнял её и совсем тихо спросил:

— Я так хочу тебя, так сильно хочу тебя, Мари.

— Знаешь, я то же. С того момента, когда ты стал на колени и попросил моей руки.

— Правда?

— Правда. Просто я не верила, что такое может быть.

— Такое?

— Да, такое. Ведь мы виделись только второй раз в жизни, и вдруг предложение.

— А вот и не правда, не второй, а в четвертый раз. В первый раз мы виделись в музее на экскурсии, потом спустя месяц, возле музея, наконец, сходили в Большой театр.

— Ты прав, — улыбаясь, ответила она, все сильнее прижимаясь к нему и не замечая, что и он и она, продолжая разговаривать, расстегивают пуговицы на одежде. Пиджак упал на пол, за ним рубашка, Маша увидела его волосатую грудь, и страсть еще больше усилилась в ней. Она не успела скинуть платья, как оба упали на кровать, обнимая и целуя друг друга. Спустя несколько минут, так и не раздевшись до конца, он овладел ей. Эти мгновения показались им вершиной блаженства, словно они занимались этим впервые в жизни.

Минут через десять, он стал снимать с неё остатки одежды, и покрывать её тело поцелуями. Ей было щекотно, но приятно, когда он касался губами её тела. Борода немного щекотала, но это было приятно. Она запустила свои руки в его густые черные волосы и нежно гладила их, или наоборот, когда чувствовала, что возбуждение нарастает, хватала и крепко держала их руками, одновременно закусив губу, чтобы не закричать от нестерпимого блаженства, которое испытывала, и о котором почти забыла.

Василис откинулся на спину и тяжело дышал. Она почувствовала, как постепенно успокаивается его дыхание и после этого, повернувшись на бок, сначала поцеловала его, потом провела рукой по его курчавым завиткам на груди и, рассмеявшись, стала снова заводить его в любовной игре.

Обо всем этом, она, улыбаясь, вспоминала, продолжая сидеть на кухне, и держа в руках, давно опустевшую чашку с чаем. Эту ночь, точнее день и вечер, она вряд ли когда-нибудь забудет. Именно тогда, она по-настоящему поняла, что такое удовольствие от близости с мужчиной. Её взгляд был устремлен в никуда. В грезах, она снова и снова переживала то блаженное чувство простых человеческих чувств и эмоций, которые во все времена были одинаковы.

В этот момент раздался звонок в дверь. Она вскочила и бросилась к двери. Вошедший Василис, видя её улыбающийся вид, вынул из-за спины букет цветов. Она обняла его за шею, поцеловала и тихо, словно боялась, что мать может услышать из своей комнаты, прошептала:

— Я так ждала тебя и так соскучилась.

— Правда? — слегка удивленно произнес он.

— Честное слово. И вообще, — она вдруг секунду помедлила, а потом так же тихо произнесла, — мне так хочется тебя, как в нашу первую ночь.

— Тогда я живо иду в ванну, — и он обнял её и поцеловал.

Они приехали в аэропорт за три часа до отлета. Вещей было довольно много, и она решила, что с багажом могут возникнуть проблемы. Однако Василис и его знакомый из посольства, который провожал их, помог быстро оформить необходимые документы на отправку вещей. Маша в это время сидела в зале ожидания вместе с мамой. Накануне, она долго уговаривала её не ехать в аэропорт, поскольку это всегда сопряжено с утомительным ожиданием оформления визовой процедуры и так далее, но она все равно настояла на своем, и поехала их провожать.

— Главное, ты не о чем не думай. Со мной всё будет хорошо. Не пропаду. Буду звонить, а как все наладится, приеду навестить, а там видно будет. Жизнь сама расставит все на свои места, чего раньше времени загадывать.

— Главное, ма, ты питайся нормально. Мы будем тебе регулярно присылать деньги через друзей Василиса из посольства, поэтому ради Бога, покупай и ешь как можно лучше.

— Обязательно, и икру каждый день и черную и красную, — смеясь, произнесла Мария Андреевна, — Маша, ну о чем ты говоришь. Я как раньше питалась, так и сейчас буду, ну к чему мне все эти деликатесы. До сих пор не пойму, зачем вы накануне накупили мне столько еды, ведь пропадет же.