Князья тьмы. Пенталогия - Вэнс Джек Холбрук - Страница 95

Алюсс-Ифигения поднялась на ноги. «Пойдем!» — сказала она и повела его к черной палатке. Никто не преградил им путь.

Глава 11

Из статьи «Как правильно пахнуть» Руди Тумма, опубликованной в журнале «Космополис» в январе 1521 года:

«Позвольте привести выдержку из каталога «Эмистес: благоухания, ароматы, эссенции», популярного в Памифиле, столице государства Заккарé на Квантике. В дальнейших разделах каталога приводятся более подробные описания каждой из перечисленных категорий, причем характер и качества каждого ингредиента не только точно определяются, но и сопровождаются пахучими образцами.

Раздел I. Ароматы для личного пользования

Соблазнительные ароматы

Для очарования прелестной незнакомки

Для привлечения нового поклонника

Для демонстрации торжества

Дабы ошеломить назойливого ребенка

Дабы приветствовать любовника

Дабы намекнуть на отвращение

Ароматы, полезные в одиночестве

В окружении других

В немногочисленном собрании

В торжественных обстоятельствах

При обсуждении семейных тайн

Во время богохвальства:

– утром;

– вечером;

– притворно;

– непредумышленно.

На фестивалях

Во время прогулки

На пьянке

Танцуя тарантеллу

и т. п.

Раздел II. Церемониальные благоухания

Во время частных приемов

Домашние приготовления:

– различные эссенции.

Ароматизация трупопровода

Орошение древнего дерева

Во время дегустации вод

– на рассвете;

– в сумерках.

Утешение скорбящих

Подавление угрызений совести

Празднование убийства

В публичных местах

Омовение ног Заткуна

Заклятие поля предстоящей битвы

Ускорение побега

Облагораживание ветров

Приветствие удачи

и т. п.

Вышеизложенное позволяет сделать очевидный вывод: посещая Заккарé по приглашению или без оного, не применяйте парфюмерию — иначе вы можете поставить себя в неожиданное и нежелательное положение. Обитатели этой фантастической и прекрасной страны настолько же чувствительны к оттенкам обонятельного воздействия, насколько сирены восприимчивы к музыке, и в их окружении самая незначительная примесь специфического запаха способна передавать баснословное количество информации. Как можно видеть, по каждому случаю следует правильно выбирать парфюмерную палитру, отвечающую характеру оказии, и любая ошибка в таком выборе воспринимается жителями Заккарé как смехотворная и нелепая бестактность. Если вы не следуете рекомендациям друга, хорошо знакомого с местными обычаями, не пользуйтесь ароматизирующими веществами. Нейтралитет лучше непристойности!

В Заккарé парфюмерия — процветающая промышленность. Главные управления десятков фирм, изготовляющих ароматические ингредиенты и композиции, базируются в Памифиле. Они импортируют со всех концов Ойкумены всевозможные масла, экстракты и эссенции, но самое драгоценное и редкое ароматное сырье поставляется сборщиками-знатоками из близлежащих Талалангийских лесов.

Прилагаются образцы заккарейских ароматов».

(На развороте журнала наклеены ароматизированные плашки.)

Перед рассветом бойцы встрепенулись, раздули угли костров и снова подвесили котелки, чтобы подогреть кашу с мясом. Гетман — с головой, сплошь покрытой кровоподтеками — сидел, прислонившись спиной к скале, и угрюмо наблюдал за соплеменниками заплывшими глазами. С ним никто не говорил, и он ни к кому не обращался. Из палатки выбрался Герсен, за ним последовала Алюсс-Ифигения. Она перевязала кисть левой руки Герсена и долго массажировала его правое предплечье; он тоже был покрыт сотней синяков и ушибов, и растяжение сухожилий кисти давало о себе знать, но в общем и в целом он вышел сухим из воды. Подойдя к сидящему гетману, он попытался сказать несколько слов на хрипло-ворчливом диалекте Скар-Сакау: «Ты хорошо дрался».

«Ты дрался лучше, — пробормотал гетман. — С детства меня никто не мог побить. Я обозвал тебя трусом. Я ошибся. Ты меня не убил — тем самым ты стал нашим соплеменником и гетманом. Что прикажешь?»

«Что, если я прикажу отряду отвезти нас к звездолету?»

«Тебя не послушаются. Все разъедутся куда глаза глядят. Я был военачальником; теперь ты — военачальник. Помимо того, что относится к войне, моя власть ограничивалась возможностями принуждения. Теперь ты в таком же положении».

«В таком случае будем рассматривать события вчерашнего вечера как не более чем дружескую демонстрацию приемов рукопашной схватки. Ты — гетман, мы — твои гости. Когда настанет время расстаться, мы пойдем своим путем».

Кряхтя, гетман поднялся на ноги: «Раз так, пусть будет по-твоему. Мы выступим вместе против нашего врага, Кокора Хеккуса, правителя Миска».

Вскоре отряд был готов выступить. Лазутчик пробрался в каньон, чтобы разведать обстановку, и поспешно вернулся: «Дназд!»

«Дназд!» — приглушенно отозвался нестройный хор голосов.

Прошел час, небо просветлело. Лазутчик снова отправился вперед и, вернувшись, сообщил, что путь свободен. Вереница многоножек выскользнула из расщелины и стала спускаться по каньону.

К полудню каньон стал гораздо шире; обогнув очередной скальный выступ, отряд поднялся на отрог, откуда через развал в стене каньона открывался далекий вид на солнечные зеленые просторы.

Уже через десять минут они выехали на относительно ровный берег излучины, где толпились не меньше шестидесяти привязанных гигантских многоножек; поодаль сидели на корточках две или три сотни бойцов. Гетман выехал вперед и посовещался с другими предводителями того же ранга — без дальнейших задержек вся небольшая армия двинулась вниз по долине. Незадолго до захода солнца они выехали из предгорий на холмистую саванну. Здесь паслись стада небольших черных жвачных животных; несколько пастухов — взрослых мужчин и подростков — разъезжали на животных примерно того же типа, но повыше. При виде тадушко-ойев они бросились врассыпную, но, заметив, что их никто не преследует, остановились, с удивлением оглядываясь на дикарей.

Постепенно местность становилась все более населенной. Сначала попадались редкие хижины, затем отдельные круглые строения с низкими стенами и высокими коническими крышами, а затем и целые поселки. Везде местные жители обращались в бегство — никто не смел противостоять орде тадушко-ойев.

Перед заходом солнца впереди показался господствующий над равниной город Аглабат. Зубчатые стены из бурого камня, испещренные бойницами, издали казались увенчанными почти непрерывной чередой высоких круглых башен. Над центральной, самой высокой башней развевался длинный узкий флаг из двух полос, коричневой и черной.

«Кокор Хеккус дома, — заметила Алюсс-Ифигения. — Когда он в отъезде, стяг опускают».

Бойцы приближались к городу по зеленому дерну, ровному, как парковый газон.

Алюсс-Ифигения встревожилась: «Нам пора расстаться с горцами, прежде чем они нападут на Аглабат».

«Почему?» — поинтересовался Герсен.

«Ты думаешь, Кокора Хеккуса можно застать врасплох? С минуту на минуту навстречу выступят «смуглые стрелки». Начнется страшная резня — нас могут убить или, что еще хуже, захватят в плен, и у тебя не будет никаких шансов встретиться с Хеккусом лицом к лицу».