Князья тьмы. Пенталогия - Вэнс Джек Холбрук - Страница 116

«Поверьте мне! Пусть черти в аду пытают меня раскаленными клещами, я даже им ничего не скажу!»

«Тогда прощай!» — Герсен поторопился уйти, прежде чем Дандина снова принялась бы демонстрировать свою благодарность.

Воспользовавшись телефонной будкой, Герсен позвонил в инвестиционную компанию «Бреймар»: «Генри Лукас хотел бы поговорить с господином Аддельсом».

«Одну минуту».

Аддельс появился на экране: «Господин Лукас?»

Герсен включил камеру видеофона, чтобы собеседник мог видеть, с кем разговаривает: «Как идут дела?»

«Настолько хорошо, насколько можно ожидать. Проблемы возникают только в связи с неповоротливостью нашего громоздкого капитала. Точнее говоря, вашего капитала, — финансист позволил себе улыбнуться. — Но я постепенно наращиваю организационную структуру. Кстати, издательство «Радиан» приобретено. Причем оно обошлось очень дешево, по известным причинам».

«Никто не задавал по этому поводу никаких вопросов? Не распускались какие-нибудь слухи?»

«Насколько мне известно, нет. «Радиан» продан другой издательской фирме, под наименованием «Зейн». «Зейн» принадлежит компании «Ирвин и Джедда». Владельцем «Ирвина и Джедды» является банк в Понтефракте, служащий доверенным посредником конечного бенефициара, владельца безымянного номерного счета. Кто открыл номерной счет? Инвестиционная компания «Бреймар» — то есть, по существу, ваш покорный слуга».

«Замечательно! — отозвался Герсен. — Вы прекрасно справились с этой задачей».

Аддельс отреагировал на похвалу сухим кивком: «Должен еще раз повторить, что покупка издательства «Радиан» — не самое выгодное капиталовложение. По меньшей мере, такой вывод позволяют сделать его балансовые отчеты за последние годы».

«Почему они теряли деньги? Насколько я могу судить, «Космополис» популярен. Он продается в каждом газетном киоске».

«Возможно, так оно и есть. Тем не менее, число постоянных подписчиков давно и неуклонно уменьшается. Кроме того, что еще важнее, типичный читатель «Космополиса» больше не представляет деловые и политические круги, принимающие важнейшие решения. Редакция журнала пыталась угодить всем и каждому, в том числе рекламодателям; в результате журнал потерял свой особый шарм — и, в какой-то мере, свой интеллектуальный вес».

«Надо полагать, эта ситуация поправима? — предположил Герсен. — Наймите нового главного редактора — человека умного, наделенного воображением. Поручите ему возрождение журнала. Разрешите ему не уделять на первых порах особое внимание рекламе или числу подписчиков, предоставьте редакции достаточные средства — в разумных пределах, разумеется. Когда престиж журнала снова повысится, число подписчиков тоже возрастет, и рекламодатели вернутся».

«Хорошо, что вы не преминули ограничить концепцию достаточных средств разумными пределами, — напоминающим прикосновение к сухому льду тоном ответил Аддельс. — Я все еще не привык жонглировать миллионами так, будто это сотенные бумажки».

«Я тоже не привык, — признался Герсен. — Деньги для меня ничего не значат — помимо того, что я нахожу их чрезвычайно полезными. Еще один вопрос. Сообщите в главное управление редакции «Космополиса» — насколько я помню, оно находится в Лондоне — что редакцию навестит человек по имени Генри Лукас. Представьте его как работника издательской фирмы «Зейн», если это удобно. Редакция должна зачислить его в штат как специального корреспондента, время от времени публикующего заметки по своему усмотрению, без какого-либо вмешательства».

«Очень хорошо, будет сделано».

Глава 4

Из сборника «Важнейшие сведения о Древней Земле» Ференца Санто:

«Землерадство: таинственное, глубоко волнующее чувство, сопровождающееся расширением кровеносных сосудов, прохладной дрожью, пробегающей по подкожным нервным окончаниям, а также припадками тревожных предчувствий и возбуждения, подобными ощущениям девушки-дебютантки, собирающейся на первый бал. Как правило, приступ землерадства испытывают уроженцы колонизированных людьми планет, впервые приближающиеся к Земле. Только косные и бесчувственные личности не подвержены этому эмоциональному недомоганию. С другой стороны, известны случаи, когда особо чувствительные посетители колыбели человечества падали в обморок или нуждались в госпитализации в связи с опасным для жизни учащением сердцебиения.

Специалисты продолжают спорить по поводу причин, вызывающих такие приступы. Неврологи рассматривают это состояние как инстинктивную упреждающую адаптацию организма к абсолютной нормальности всех видов сенсорного восприятия, в том числе зрительного (гаммы цветов), слухового (палитры звуков) и кинестетического (силы Кориолиса и равновесия в условиях земного притяжения). Психологи возражают. С их точки зрения, землерадство — поток бесчисленных реминисценций и ретроспекций, заложенных в генетической памяти и всплывающих под воздействием внешних стимулов на почти сознательный уровень. Генетики пытаются обнаружить вместилище такой врожденной памяти, анализируя ДНК; метафизики возвращаются к концепции «души»; парапсихологи ограничиваются тем наблюдением — возможно, не относящимся непосредственно к феномену землерадства как таковому — что жилища, в которых водятся призраки, встречаются только на Древней Земле».

* * *

«Вся так называемая «история» — вранье и вздор».

— Генри Форд

* * *

Герсен провел на Земле девять лет; тем не менее, он тоже ощущал нечто вроде легкого возбуждения, свойственного прибывающим на Землю уроженцам других планет, ожидая на орбите огромного голубого шара разрешения на посадку от Службы космической безопасности. Через некоторое время разрешение поступило, вместе с точными инструкциями, и звездолет Герсена опустился на взлетно-посадочное поле Западноевропейского космопорта в Тарне. Герсен прошел медицинское обследование и дезинфекционные процедуры (самые строгие во всей Ойкумене) и нажал надлежащие клавиши на пульте автоматизированного иммиграционного контроля, после чего ему позволили, наконец, заниматься своими делами.

Герсен прибыл в Лондон подземным скоростным поездом и остановился в отеле «Королевский дуб», в одном квартале от Стрэнда. В северном полушарии наступила ранняя осень; Солнце пробивалось через тонкую завесу перистых облаков. Старый Лондон, проникнутый эманациями древности, блестел, как редкостная серая жемчужина.

Герсен прилетел в одежде, купленной на Альфаноре — более роскошного покроя и более яркой расцветки, чем было принято в Лондоне. На Стрэнде он зашел к портному, выбрал ткань, после чего разделся до белья и позволил измерить себя лазерными сканерами. Уже через пять минут ему выдали новый костюм: черные брюки, темно-коричневый пиджак с бежевыми отворотами, белую рубашку и черный галстук. Неотличимый от множества других прохожих, Герсен продолжил прогулку по Стрэнду.

Уже смеркалось. «На каждой планете свои сумерки», — подумал Герсен. Сумерки на Альфаноре, например, знаменовались ярко-голубым закатом, постепенно сгущавшимся до глубочайших ультрамариновых тонов. На Саркое сумеречное небо было подавляющего мертвенно-серого оттенка, с рыжеватыми проблесками. Сумерки в Сабре окружали город глухим золотисто-коричневым полумраком с подцвеченными ореолами вокруг ближайших звезд скопления. Земные сумерки были такими, какими должны быть сумерки — мягкими, лиловато-серыми, успокаивающими предвозвестниками конца и начала... Герсен поужинал в ресторане, открытом в одном и том же месте под одним и тем же наименованием тысячу семьсот лет. Старые дубовые брусья под потолком, закопченные и навощенные, упрямо выполняли свою функцию, но гипсовое покрытие потолка и стен недавно очистили от нескольких десятков слоев побелки и покрасили заново — эта процедура повторялась каждые несколько веков. Мысли Герсена вернулись к дням его ранней молодости. Он посещал Лондон дважды в сопровождении деда, хотя бóльшую часть времени они жили в Амстердаме. Они никогда не ужинали в таких респектабельных заведениях, никогда не отдыхали без дела, никогда не развлекались. Герсен печально покачал головой, вспоминая бесконечные упражнения, которые дед безжалостно заставлял его повторять снова и снова. Удивительно, что Кёрт умудрился ни разу не нарушить дисциплину!