Князья тьмы. Пенталогия - Вэнс Джек Холбрук - Страница 107

«Впечатляющее достижение!» — откликнулся Герсен. Алюсс-Ифигения промолчала.

Эдельрод продолжал: «Нас часто спрашивают: почему мы настаиваем на приготовлении ядов с использованием только натуральных ингредиентов? Почему не затвориться в лабораториях и не заняться синтезом? Ответ, конечно же, заключается в том, что яды естественного происхождения, изначально непосредственно связанные с живыми тканями, более эффективны».

«Я скорее предположил бы, что это объясняется наличием в естественных ядах малозаметных примесей сложных катализирующих веществ, нежели метафизической «взаимосвязью» с живыми организмами», — возразил Герсен.

Эдельрод поучительно поднял указательный палец: «Никогда не следует недооценивать роль человеческой психики! Например — посмотрим, где-то здесь должен быть хоть один экземпляр... Да-да, вот она, взгляните — маленькая рептилия».

Под белесым листом с голубыми пятнышками притаилось небольшое существо, напоминавшее ящерицу.

«Это менг. В одном из его органов содержится вещество, которое могут предлагать в продажу как ульгар или фурукс. Одно и то же вещество, позвольте напомнить! Если оно продается и применяется в качестве ульгара, симптомы отравления проявляются в судорогах, откусывании собственного языка и безумии, сопровождающемся пеной у рта. Но если оно покупается и употребляется в качестве фурукса, его воздействие приводит к растворению межкостного хряща и, в конечном счете, к полной потере способности к передвижению. Что вы на это скажете? Разве это не метафизическая зависимость самого трансцендентального свойства?»

«Любопытно, в самом деле... хм... А что произойдет, если то же самое вещество будет использоваться и продаваться, предположим — исключительно гипотетически — с целью утоления жажды?»

Эдельрод потянул себя за нос: «Интересный эксперимент. Хотел бы я знать... Но в вашем допущении содержится логический изъян. Кто станет пить драгоценный экстракт вместо воды?»

«Я недостаточно продумал свой аргумент», — признал Герсен.

Эдельрод ответил великодушным жестом: «Нет-нет, ни в коем случае! Именно такие смелые — на первый взгляд, лишенные логики — предположения приводят к открытию замечательных вариантов. Возьмите хотя бы сероцвет. Кто бы подумал, что его душистый аромат может приносить какую-то пользу? Но гроссмейстер-токсикант Струбал перевернул цветок стеблем вверх и оставил в темноте на месяц. Эссенция его запаха после такой выдержки — знаменитый токсмератис! Одно дуновение убивает — токсиканту достаточно пройти мимо субъекта отравления».

Алюсс-Ифигения нагнулась и подняла небольшой окатыш кварца: «Какую ужасную отраву можно приготовить из этого камешка?»

Эдельрод отвел глаза, будучи слегка смущен: «Пожалуй, что никакую. По меньшей мере, насколько мне известно. Хотя мы используем такие окатыши в шаровых мельницах, измельчая в муку семена фотиса. Не беспокойтесь — этот камешек не так бесполезен, как может показаться».

Алюсс-Ифигения с отвращением выбросила кусочек кварца в траву. «Не могу поверить, — пробормотала она. — чтобы целый народ посвятил себя подобной деятельности!»

Эдельрод пожал плечами: «Мы служим полезной цели — каждый время от времени нуждается в яде. Мы можем достигнуть совершенства в этой области и считаем своим долгом стремиться к совершенству». Он с любопытством взглянул на принцессу из Жантийи: «Разве у вас нет никаких навыков в этой области?»

«Никаких».

«В гостинице вы можете купить брошюру под заголовком «Основы искусства приготовления и применения ядов». Насколько я помню, к ней прилагается небольшой комплект элементарных алкалоидов для начинающих. Если вы хотели бы научиться...»

«Благодарю вас, у меня нет таких намерений».

Эдельрод вежливо развел руками, словно подтверждая, что каждому суждено выбирать интересы и род занятий согласно своим наклонностям.

Прогулка продолжалась. Через некоторое время лес поредел, и тропа вывела их в открытую степь. На окраине городка темнело длинное сооружение из скрепленных чугунными скобами бревен, с восемью коническими выступами на крыше и десятью чугунными дверями, обращенными к степи. Напротив этого здания, на обширной площади, покрытой утрамбованной глиной, теснились сотни мелких киосков и лавочек.

«Караван-сарай! — пояснил Эдельрод. — Здесь заседает Соглашательство, выносящее приговоры». Он указал на площадку посреди крыши караван-сарая, где в четырех узких клетках, безутешно глядя на площадь, стояли четыре узника: «Крайний справа — Какарсис Азм».

«Смогу ли я поговорить с ним сейчас?» — поинтересовался Герсен.

«Пойду спрошу. Подождите, пожалуйста, у этого киоска — там заправляет кухней моя бабушка, она заварит вам прекрасный чай!»

Алюсс-Ифигения опасливо заглянула внутрь указанного заведения. На плите, в большой бронзовой чаше, что-то яростно кипело; рядом стояли бронзовые пиалы. На полках выстроились сотни стеклянных банок с травами, кореньями и не поддающимися определению ингредиентами.

«У нее всегда чисто, и никто лучше нее не разбирается в целебных травах! — радостно заявил Эдельрод. — Садитесь, выпейте чего-нибудь горячего и бодрящего. Я скоро вернусь — надеюсь, с хорошими новостями».

Алюсс-Ифигения молча присела на скамью. Посоветовавшись с бабушкой Эдельрода, Герсен приобрел две пиалы умеренно стимулирующего горячего чая из вербены. Они наблюдали за тем, как из степи прибывал громыхающий караван. Первым приехал восьмиколесный фургон, перевозивший святилище, кабину гетмана и большие бронзовые емкости с водой. За ним следовали десятки других фургонов — одни побольше, другие поменьше; двигатели ревели, лязгали, выли. Каждый фургон представлял собой колесную платформу с поразительно высокой надстройкой, заполненной всевозможными тюками, товарами, пожитками и утварью, на самом верху которой располагались жилые юрты. Некоторые мужчины ехали на мотоциклах, другие сидели, развалившись, на фургонах; правили фургонами старые женщины или рабы племени. Дети бежали сзади, ехали на велосипедах или болтались с опасностью для жизни на подножках и поручнях фургонов.

Караван остановился; женщины и дети установили треножники, развесили котлы и занялись приготовлением обеда, а рабы разгружали с фургонов товары — меха, ценные породы дерева, связки трав, куски агата и опала, птиц в клетках, бочонки с камедью и ядовитым сырьем, а также двух пойманных по пути харикапов — полуразумных автохтонных существ, предлагавшихся в продажу любителям популярного на Саркое спорта, харбайта. Тем временем мужчины-кочевники собрались молчаливой группой, пили чай и бросали подозрительные враждебные взгляды на базар, где, как они ожидали, их непременно должны были обсчитать или надуть каким-нибудь новым, еще более изобретательным способом.

Эдельрод поспешно возвращался из караван-сарая. Герсен проворчал, обращаясь к Алюсс-Ифигении: «Сейчас он перечислит шесть причин, по которым разрешение на встречу с приговоренным обойдется втридорога».

Эдельрод взял у престарелой прародительницы пиалу отвара из опаленного айоля, присел на скамью и принялся с молчаливым озлоблением прихлебывать обжигающее варево.

«Так что же?» — поинтересовался Герсен.

Эдельрод вздохнул и покачал головой: «Все мои хлопоты оказались ни к чему. Главный староста заявляет, что устроить интервью невозможно».

«Ну и ладно! — отозвался Герсен. — Я всего лишь хотел передать ему соболезнования от Виоля Фалюша. Так или иначе, разница невелика. Где он будет сотрудничать?»

«В «Отравском замке». Соглашательство нынче заседает в Страдахе — а мастерам гильдии тоже охота поразвлечься».

«Может быть, у меня будет возможность перекинуться с Азмом парой слов в гостинице — или, по меньшей мере, подбодрить его каким-нибудь жестом, — Герсен пожал плечами. — А пока что пойдем, посмотрим, что делается на базаре».

Присмиревший и притихший, Эдельрод провел их по базару. Живость вернулась к нему только на рынке ядов; здесь он то и дело указывал гостям на продавцов, предлагавших выгодные скидки на заслуживающие особого внимания препараты. Эдельрод схватил с прилавка комок серого воска: «Взгляните на этот убийственный материал! Я держу его в руках без малейших опасений. Почему? Я приобрел необходимый иммунитет! Но стóит только натереть этим воском предмет, принадлежащий вашему врагу — расческу, ухочистку — и считайте, что с ним покончено! Кроме того, этим составом можно натереть удостоверение личности. Если к вам пристанет особенно назойливый бюрократ, он заразится и дорого заплатит за свою мелочность».