«Царствуй на славу!» Освободитель из будущего - Динец Петр - Страница 34

Но, как говорил Наполеон, главное – ввязаться в битву, а там посмотрим. Без Николая вышеуказанным господам будет некому хранить свою лояльность, разве что наследнику престола. А кто сможет более влиять на Александра Николаевича, это еще надо посмотреть. Может, под шумок удастся продавить своих людей на ключевые посты. Все потребное для этого имелось: деньги, связи, опыт и – главное – происхождение.

Императора охраняли очень серьезно, а посему штурмовать дворец или любую другую резиденцию было сродни самоубийству. Да и в столице напасть на конвой было нереально. Оставалось только одно: подкараулить Николая по дороге из или в Петербург, что значительно увеличивало шансы нападающих. Ведь вдоль дороги можно спрятать гораздо больше людей – где-нибудь в лесу или на хуторе. Да и подмога находится дальше и не поспеет. Поэтому в последние полгода за государем скрытно велось наблюдение, дабы приметить подходящие места для засады. В итоге остановились на дороге, ведущей в Гатчину. Мать императора, Мария Федоровна, осталась жить в Гатчине, а посему раз в месяц Николай как хороший сын ехал навестить императрицу-мать. Вдоль дороги рос довольно густой лес, идеально подходящий для задуманного.

Обычно Николай ехал со всей семьей, но в этот раз Александра Федоровна приболела, а юный Александр остался на занятиях в кадетском корпусе, поэтому государь поехал один. Это очень подходило заговорщикам, так как они не хотели лишней крови, да и цесаревич был надобен им в дальнейшем. О том, что император выезжает обратно, они узнали от вестового, который находился на посту недалеко от Гатчины. В засаде участвовали обе группы. Отряд полковника Дулова расположился в лесу, по обеим сторонам дороги, а в полуверсте от них находился другой отряд. Ежели императору удастся вырваться или возникнут непредвиденные сложности, второй отряд мог мгновенно среагировать и подстраховать.

Обычно императора сопровождал полуэскадрон личной охраны. Причем передовой отряд следовал в версте спереди, а арьергард ехал на небольшом отдалении. Сам император ехал в блиндированной карете, причем карет было три, и никто не знал, в которой из них находится государь.

При таком раскладе сил отряду в двадцать человек тяжело надеяться на успех, но за них были фактор неожиданности и большой запас гранат, чтобы внести дополнительную сумятицу в ряды эскорта.

Наконец, издалека донесся негромкий гул, оповещавший о приближении группы всадников, и действительно, буквально через несколько минут шесть всадников из авангарда проскакали вперед. Еще через пять минут показались три кареты в сопровождении основного конвоя. Когда первая карета оказалась в нескольких шагах от засады, конвойные внезапно открыли огонь по деревьям, за которыми укрывались заговорщики, а из остановившихся карет высыпали гренадеры с уже зажженными фитилями гранат, которые через секунду полетели в ошеломленных людей Дулова. Так что сюрприз удался, но наоборот. Несмотря на первый шок, оставшиеся на ногах заговорщики быстро сориентировались, и гранаты полетели уже в эскорт. Даром, что ли, все они являлись офицерами из элитных гвардейских частей. В итоге засада переросла в скоротечный бой. Скоротечный из-за подавляющего численного преимущества охраны. Оставив десяток человек лежащими на земле, заговорщики рассеялись по лесу, полковник Дулов не бежал со всеми. Он был ранен осколком гранаты в первые же секунды боя, но продолжал стрелять из штуцера и пистолетов, пока его не оглушил один из гренадер, зашедших сзади. Вдалеке, со стороны второго отряда, тоже слышались взрывы и выстрелы, но после того как арьергард проскакал вперед, они тоже быстро затихли. Сам бой длился всего несколько минут, а после него около двадцати человек остались лежать на земле.

В полдень того же дня восстали части Семеновского и Выборгского полков. Восставшие хотели было двинуться из казарм в сторону Сената и Аничкова дворца, но их блокировали в переулках, ведущих из казарм. Части Петербургского гарнизона оказались на редкость расторопными. После того как солдаты увидели жерла пушек, направленные на них, они согласились сложить оружие и выдали всех офицеров-зачинщиков.

Так, и не начавшись, закончилась эта эпопея.

Глава 19

Проводимые преобразования сильно ударили по дворянскому сословию, так как крестьянская реформа лишила его бесплатного источника существования, а военная реформа и последующее сокращение армии – социального статуса, ведь большинство дворян служило. Потому неудивительно, что в дворянской среде появилось множество недовольных. И заговор против меня любимого оставался лишь вопросом времени. Недаром мой брат Александр так и не освободил крестьян, ибо дворянское сословие считалось опорой трона. Небольшой такой, с вестернизированной прослойкой, которая и делала Россию европейской державой. Ослабив эту опору, я ослаблял и положение трона, так как новой опоры, способной руководить и созидать, пока практически не было. Поэтому я рассчитывал, что со временем дворянство, как наиболее образованный слой населения, найдет себя и в менеджменте, и в науке, да и военное поприще никто не отменял.

О том, что среди военных зреет заговор, мне стало известно еще в начале 1827 года. Многие были недовольны независимостью Царства Польского, а когда начались сокращения в армии и многие офицеры оказались не у дел, то градус недовольства поднялся до заоблачных высот. Обо всем этом я был довольно хорошо осведомлен, так как у полковника Соколова имелось много агентов среди офицеров. Но нас более беспокоили те, о которых мы ничего не знали. Ибо среди большого числа недовольных легко пропустить тех, кто планирует серьезный заговор, в то время как все внимание жандармского корпуса приковано к тем, кто громче кричит.

В итоге полковнику Соколову пришла очень простая мысль в стиле: если не можешь предотвратить, возглавь. То есть вместо того, чтобы искать истинных заговорщиков, лучше возглавить это движение, привлекая недовольных, как мотыльков на свет. Недостойно? Да. Но эффективно. Да и заговорщики не собирались церемониться. Так что ставки были высоки.

Результатом стала вербовка князя Николая Сергеевича Гагарина. Князь слыл владельцем большого состояния, которое удачно промотал, устраивая великосветские приемы и живя на широкую ногу. Отчего ко времени моего восшествия на престол многие княжеские поместья находились в закупе и деньги подходили к концу. Чем и не преминул воспользоваться Соколов, предложив князю триста тысяч рублей за содействие. Николай Сергеевич имел обширные связи в обществе и слыл стороной, сильно пострадавшей от крестьянской реформы вследствие потери обширнейших поместий. Ну не знали люди, что почти все поместья уже и так заложены.

Потихоньку князь Гагарин начал высказывать критику в адрес императора и проводимых реформ. Сначала в приватных беседах в малых гостиных, а потом и в более широком кругу. В итоге вокруг него сформировалась группа недовольных, готовых к решительным действиям офицеров. Мы были заранее оповещены обо всем. А все остальное было делом техники.

После подавления так и не состоявшегося заговора офицеров я получил в свои руки довольно крупный козырь, но я долго ломал голову: что же мне с ним делать? Дело в том, что после раскрытия заговора под раздачу попало довольно много титулованных особ. За такие деяния им как минимум светила Сибирь, а многим и виселица. Поэтому имелся большой соблазн так и поступить, плюс конфискация имущества столь богатых особ могла дать десятки миллионов рублей казне. Но такой резкий поступок вызвал бы отторжение и у тех дворян, которые меня поддерживали. Все-таки был какой-никакой корпоративный дух в дворянском сословии. Нет, ссылали и рубили боярские головы и до меня. Но столь массово – никогда. В итоге я решил из трех тысяч человек, арестованных после раскрытия заговора, сослать за Урал и в казахские степи пятьсот человек с семьями. Остальные были помилованы, но изгнаны из армии. Никаких конфискаций я в итоге не проводил, хотя жаба душила. Наоборот, ссыльные могли обналичить свое имущество, чтобы иметь средства на новом месте жительства. Князь Гагарин уехал в Лондон, будто бы в изгнание. На самом деле он согласился уехать, чтобы не мозолить глаза бывшим заговорщикам. Вдруг кто прознает, откуда ноги растут? Как минимум на дуэль вызовут или просто уберут по-тихому. Впрочем, князь не особенно любил Россию, поэтому переезд за границу воспринял скорее с одушевлением.