Кесарь земли русской: Князь болотный (СИ) - Высоченко Александр Валерьевич - Страница 57

Эй парни а ну идите сюда - я позвал четверых отроков метателей сулиц, что с усердием таскали срубленные ветки и занимались обустройством огражденного лагеря. Вы должны пойти вверх по этой реке до притока и найти там лагерь чудинов. Кто из вас был в моем первом походе, когда мы побили песьеголовых.

Один из парней поднял руку - я был с тобой князь, я знаю где этот лагерь, там еще дом чудной большой стоит.

Точно, там дом бревенчатый. Значит так отрок ты назначаешься старшим, идите туда и приведите мне три десятка мужчин, я хочу перегнать суда к Полотску и мне нужны гребцы. Старосте скажите, что дам много товара, пусть выделит самых сильных. И еще вооружитесь получше, возьмите трофейные мечи и шлемы, или топоры.

Если можно князь - робко сказал один из парней - мы возьмем топоры, а то мечи у них уж очень плохие, все кривые.

А что вы хотели - удивился я - у них мечи из обычного железа, пару раз по щиту попадешь таким клинком, так они и гнутся эти мечи. Я сам видел как германци в бою ногой мечи погнутые выправляли. Ну ладно берите, все что вам нужно и идите по парам с расстоянием в сто шагов, чтобы вас германци не поймали.

Не поймают, мы уже не те что раньше - засмеялся отрок, которого я назначил старшим, мы уже вои.

Слышь вой, а тебя как зовут - спросил я.

Велибор я княже, так зовут.

Значит слушай задачу Велибор, вы берете по два топора и по три сулици в тубусе, потом идете к селению Чудинов, найдешь старосту и передай им все оружие. Об скажи все про то, как мы разбили германцев и взяли корабли, пусть староста людей вооружит на всякий случай и сюда мне пришлет три десятка сильных мужчин для кораблей, только пусть не медлит.

Я все сделаю князь - заверил меня Велибор и махнул пацанам рукой побежал собираться.

Креслав - позвал я одного из своих мечников - ты старший над караулом, организуй охрану лагеря, пусть твои люди по три человека патрулируют подходы к лагерю, но так чтобы мы их видели, а в лагере поставь дежурить по три арбалетчицы, пусть за твоими патрульными наблюдают и если что прикроют. Мы будем выгружать раненых с кораблей, им нужна перевязка, да и поесть не мешает, все мы стали тут до рассвета, так, что не проворонь новое нападение.

Не провороню князь - заверил меня новый воевода.

Да после смерти Стародуба, этот воин был самым толковым, я видел его и в бою и после боя. Вел он себя не как дикарь, а как нормальный такой дембель советской армии. То есть как воин осознавший службу и делающий все без кипиша и с первого раза.

Я в этом походе был самым профессиональным фельдшером. То есть я был единственным человеком, знающим что такое анатомия, полевая хирургия, доврачебная медицинская помощь и многое другое. Я даже умел пользоваться армейской аптечкой и оказывать первую помощь при пулевых ранениях. Как не как, а оттрубил два года в развед бате, но тут нет ни аптечек, ни полевой хирургии и даже ранения тут не пулевые, а самые что ни на есть колюще-режущие. То есть нужно банально чистить рану и шить, иногда накладывать примитивные шины. Но на большее я не способен.

И когда я уже закончил свой круг осмотра раненых и перевязку. Ну как перевязку, я просто снимал ранее наложенные тряпки и смотрел, не загноилась ли рана. Потом одна из женщин мазала рану, каким то жиром с травами и мы шли осматривать другого раненного.

Обед был самым настоящим, то есть в трех больших котлах, что нашли мы в кораблях сварили крупу из бочек с мясом и все поели горячей каши.

Потом я пошел осматривать оборону, уже имелись неплохие контуры огражденного лагеря, то есть по периметру примерно в пять десятков шагов был построен забор из вбитых в землю и переплетенных между собой веток. Высота такого забора была примерно по грудь. Внутри лагеря мы поставили шесть бревенчатых шалашей, накидали туда еловых веток и травы изобразив мягкую подстилку, чтобы можно было лечь.

Ко мне подошел Креслав и начал докладывать.

Князь, мы укрепили лагерь и поставили патрули. Что делать с убитыми.

Наших уже можно сжигать - сказал я увидев высоту набросанных недалеко от лагеря веток.

Чтобы сжечь девять тел павших воинов этого должно хватить, подумал я.

А германцев, раздеть и отдать водяному, пусть порадуют старика в загробном мире.

Раздевание мертвецов превратилось в какой то ритуал, во первых легче сжигать или топить, а во вторых сейчас даже средневековье и наличие какой никакой одежды, пусть даже грязной в крови и вонючей от кишок и крови, все таки неплохой навар. Как говорится с плохой овцы хоть шерсти клок. А овца была действительно плохой. Раньше когда я в руках держал трофейные мечи, то радовался как дитя. Надо же я мечи добыл, а теперь глядя на то во что превратились германские мечи после боя я понял, что такое оружие мне не надо, слишком плохое качество, я бы сказал "китайская сталь", но китайцев тут нет, это просто мечи из сыродутного мягкого железа. А кроме меня по моему тут еще тигельной стали никто не делает, не говоря уже про домну.

Я оглядел сваленное в кучу трофейное оружие, шмотки и кожаные куртки. Я никак не мог понять, отчего они такие примитивные, эти германци, не понятно где бронь хорошая, где лучшее оружие. А потом, поразмыслив понял, что эти люди плыли воевать с дикарями и все как один хотели стать рабовладельцами на захваченных территориях. И уж встретить меня тут никто не ожидал. Мои полтора десятка мечников в полном пластинчатом доспехе стали тут неким подобием средневекового танка.

Я видел и свои доспехи и доспехи своих воинов и уже понимал, что моя армия должна иметь несколько сотен таких стальных монстров и тогда я тут всех на хрен раком поставлю, я вам устрою месть попаданца.

Проверив караулы и проинструктировав людей я приказал грузить раненных на суда и готовится ко сну. Солнце уже садилось за горизонтом, а ночевать, имея в лагере четыре десятка раненных я не хотел. Слишком дорого мне обошлась эта война. После последнего боя я потерял еще восьмерых убитыми и один из раненых умер от ран, а к раненным прибавилось еще шестнадцать человек.

Из двух сотен человек, что я привел на эту войну, сейчас у меня под рукой было всего шесть десятков вполне здоровых людей, четыре десятка раненных и еще пацаны разведчики, что где то бегают по лесам, а может уже и не бегают, война она такая. Нарвутся на врага, все го то пару ударов мечем и нет пацанов, в одиночном бою против воинов у них шансов нет. Только стоять за стеной щитов и метать сулици.

Спал я плохо, постоянно просыпался и ходил по лагерю вдоль частокола, проверяя патрули и своих воительниц, что с арбалетами дежурили внутри лагеря. Было уже холодно, ветер сменился и запах горелого мяса от погребального костра выворачивал меня на изнанку, как бы напоминая, что все эти люди умерли из-за меня. Какая то высшая сила, не давала мне спокойно спать и заставляла думать об ответственности за живых и раненных, за тех кто уже сгорел в погребальном костре, за тех кто доверился мне, а я их так бездарно обменял на трофейные корабли.

Совесть, неужели это она, думал я неужели, вот здесь в этом болотном краю я умру от того, что меня изнутри сожрет моя собственная совесть.

Ближе к утру я сменил своего нового воеводу Креслава и до утра развлекал старыми анекдотами женщин арбалетчиц, что дежурили вместе со мной.

С утра мы опять сварили кашу и поев занялись разведкой местности. Я сам с тремя воинами сходил вверх попечению и примерно в трех километрах обнаружил песчаный пляж. Вот ведь, а тут был пляж, и если бы мы дошли до него, то как бы сложился тот бой неизвестно. Ведь победили мы только по случайности. У врага не было времени, чтобы подготовиться и разведать подходы к нашей стоянке. А стоянка была у не оборудованного заиленного берега, к тому же в двух шагах от уреза воды начиналась глубина. И враг, что полез к бортам наших кораблей практически сразу проваливался по грудь в тягучий ил. А здесь на песчаном берегу, германцы бы сразу взобрались на суда и перебили всех. Не знаю, даже успели бы мы со своими мечниками уйти на Либурне или нет, так что спасибо тебе илистый берег. На войне, как и в жизни везет сильнейшим.