Гость - Чайлд Ли - Страница 35

Вернувшись в дом, Ричер поднялся наверх. В окнах такие же рамы, как внизу. Четыре спальни. Несомненно, Элисон жила в той, что слева и сзади, окнами на запад, на уходящую до самого горизонта степь. По утрам здесь бывает темно, зато закаты должны быть впечатляющими. Новая ванная украла кусок у соседней спальни. Унитаз, раковина, душ. И ванна.

Ричер вернулся на кухню. Харпер стояла у окна, наслаждаясь пейзажем. Элисон Ламарр сидела за столом.

– Ну как? – спросила она.

– По моему, все в порядке, – ответил Ричер. – Двери вы всегда запираете?

– Теперь да. Джулия так меня запугала. Я запираю окна, запираю двери, всех посетителей разглядываю в глазок, а телефон службы спасения я ввела в память, чтобы набирать быстрее.

– В таком случае, вам нечего опасаться, – заметил Ричер. – Судя по всему, убийца предпочитает не взламывать двери. Никому не открывайте, и все будет в порядке.

Она кивнула.

– Я тоже так подумала. Наверное, теперь вы зададите мне какие-то вопросы?

– За этим меня сюда и прислали.

Ричер сел напротив. Уставился на сверкающую бытовую технику вдоль стены, судорожно пытаясь придумать какие-нибудь подходящие вопросы.

– Как дела у вашего отца? – наконец спросил он.

– Именно это вы и хотели узнать?

Ричер пожал плечами.

– Джулия упомянула о том, что он серьезно болен.

Элисон удивленно кивнула.

– Болезнь длится уже два года. Рак. Сейчас отец умирает. Надежды уже никакой, все будет кончено со дня на день. Он лежит в больнице в Спокане. Я навещаю его каждый день.

– Я сожалею.

– Джулия тоже должна была бы его навестить. Но только они не слишком ладят.

– Она не летает на самолетах.

Элисон скорчила гримасу.

– Один раз за столько лет Джулия могла бы и переступить через себя. Но она так уперлась в то, что он ей не родной отец, как будто это имеет какое-то значение. Лично я считаю ее своей сестрой – все так просто и ясно. А сестры должны заботиться друг о друге, правда? И Джулия должна это понимать. Кроме нее, у меня на всем свете больше нет родных. Черт возьми, она моя ближайшая родственница.

– Я очень сожалею.

Элисон пожала плечами.

– Но сейчас это второстепенно. Чем еще я могу вам помочь?

– У вас нет никаких мыслей по поводу того, кто это может быть?

Она улыбнулась.

– Это весьма общий вопрос.

– И тем не менее, интуиция вам ничего не подсказывает?

– По-моему, этот тип считает, что нет ничего страшного в том, что женщина подверглась насилию. А может быть, он так не думает. А просто считает, что недопустимо выносить сор из избы.

– А вы больше к чему склоняетесь? – спросила Харпер, подсаживаясь к Ричеру.

Элисон перевела взгляд на нее.

– Право, не знаю. На мой взгляд, середины нет. Или женщина глотает позор молча, или поднимает страшный шум.

– Вы не пытались найти середину?

Она покачала головой.

– Я живое доказательство того, что середины быть не может. Я просто взорвалась. У меня середины не было. По крайней мере, я ее не видела.

– Кто это был? – спросил Ричер.

– Один полковник по фамилии Гаскойн, – сказала Элисон. – Он неизменно начинал вонять, если к нему обращались по личному делу. Я обратилась к нему по поводу перевода на другое место. Я была у него пять раз. Я не проповедовала идеи феминизма. И политика тут была ни при чем. Мне просто хотелось заниматься чем-нибудь более интересным. И, по правде говоря, я считала, что армия растрачивает без пользы хорошего солдата. Потому что я была хорошим солдатом.

Ричер кивнул.

– И чем кончилась история с Гаскойном?

Элисон вздохнула.

– Я оказалась застигнута врасплох. Сперва мне казалось, что он просто шутит.

Она помолчала. Отвела взгляд.

– Он предложил мне в следующий раз прийти без формы. Я решила, он просто хочет пригласить меня в город, в бар, в штатской одежде. Но затем Гаскойн дал ясно понять: нет, я должна снять форму прямо сейчас, у него в кабинете.

Ричер кивнул.

– Не очень приятное предложение.

Элисон снова скорчила гримасу.

– Ну, Гаскойн подошел к этому окольными путями. Сначала он все обращал в шутку, как будто заигрывал со мной. Я даже не обратила на это особого внимания. Понимаете, он мужчина, я женщина, чему тут удивляться? Но затем Гаскойн решил, что я слишком непонятливая, и вдруг он скатился в мерзость.Красочно описал мне, что я должна делать. Понимаете? Поставить правую ногу к одной ножке стола, левую к другой, заложить руки за голову и простоять так без движения полчаса. Согнувшись пополам, понимаете? Как в порнофильме. И тут мне в голову ударила такая злость, что в долю секунды я взорвалась атомной бомбой.

Ричер снова кивнул.

– И вы ему хорошенько врезали?

– Разумеется.

– Как Гаскойн на это отреагировал?

Элисон улыбнулась.

– В первую очередь, растерялся. Не сомневаюсь, он делал это уже не первый раз, и до этого ему все сходило с рук. Думаю, он удивился, увидев, что правила игры переменились.

– А не может ли этот Гаскойн быть тем самым убийцей?

Она решительно покачала головой.

– Нет. Мы имеем дело с человекомсмертельно опасным, так? Про Гаскойна этого никак не скажешь. Он был старым, уставшим, бесполезным, разочарованным. Джулия сказала, убийца умен и изобретателен. А Гаскойн неспособен проявить инициативу, понимаете?

Ричер снова кивнул.

– Если психологический портрет, составленный вашей сестрой, верен, скорее всего, речь идет о человеке, который держался в тени.

– Совершенно верно, – согласилась Элисон. – Возможно, сам он не был ни в чем замешан. Лишь наблюдал со стороны, а затем в нем вскипел праведный гнев.

– Если психологический портрет, составленный Джулией, верен, – повторил Ричер.

Последовала короткая пауза.

– Очень большое «если», – заметила Элисон.

– У вас есть сомнения?

– Вы же прекрасно это знаете. Как и я знаю, что у вас тоже есть сомнения. Потому что мы с вами мыслим одинаково.

Харпер подалась вперед.

– О чем это вы?

Элисон ответила не сразу.

– Я просто не могу себе представить, что военный пойдет на такие труды– по крайней мере, только не в данном случае. В армии все обстоит не так. Правила меняютсяпостоянно.И тому миллион примеров. Так, пятьдесят лет назад считалось нормальным издеваться над чернокожими, но сейчас это не так. Сотни, тысячи человек изгонялись из армии за какие-то только что придуманные провинности. Президент Трумен покончил с расовой сегрегацией в армии, но никто не начал отстреливать негров, подававших жалобы на белых командиров. Но тут что-то не так. Я не могу понять эту странную реакцию.

– Быть может, противостояние мужчин и женщин является более фундаментальным.

Элисон кивнула.

– Возможно. Я не знаю. Но, подытожив все, все жертвы относятся к одной очень специфической категории, так что этообязанбыть военный. Кто еще мог идентифицировать всех нас? Вот только военный этот чертовски странный, это точно. Мне таких встречать не доводилось.

– Вот как? – спросила Харпер. – Пока шел процесс, вам никто не угрожал, никто не делал никаких замечаний?

– Ничего существенного не было. Так, обычный мелочный вздор. Я ничего не могу вспомнить. Я даже летала в Квантико и дала Джулии загипнотизировать меня на тот случай, если у меня в подсознании что-то осталось, но, как она сказала, я так ничего и не вспомнила.

Снова наступило молчание. Смахнув со стола воображаемые крошки, Харпер кивнула.

– Хорошо. Значит, мы напрасно сюда приехали, так?

– Извините, – развела руками Элисон.

– Ничто не бывает напрасным, – возразил Ричер. – Отрицательный результат тоже может оказаться полезным. А кофе был замечательный.

– Еще хотите?

– Нет, не хочет, – ответила за Ричера Харпер. – Нам пора трогаться в обратный путь.

– Как скажете.

Встав, Элисон проводила гостей из кухни. Прошла по коридору и отперла входную дверь.