Характерник (СИ) - Забусов Александр - Страница 76

— Ну, вот вы говорите, что в восемь часов нас должны бомбить, а сейчас уже восемь пятнадцать. Выходит, что вы говорите неправду.

Недоверие, сквозило в каждом слове командира охранной роты, входящей в структуры НКВД. В другое время, Сергей вряд ли стал связываться с людьми такого ведомства, но так уж карта легла, иного здесь не придумать.

— Товарищ капитан государственной безопасности….

Внезапно из соседнего помещения вбежал сержант, взволнованным голосом доложил командиру:

— Товарищ капитан, с третьего, выносного поста сообщают, визуально наблюдается приближение большого скопления вражеских самолетов. Заходят на нас со стороны гор.

Короткий выход нецензурной лексики из уст красного командира, и сразу все вокруг завертелось. Интерес к Котову был потерян мгновенно. Понятно, что сейчас не до него.

— Полная боевая готовность. Номерам расчетов занять боевые посты. Самостоятельно приступить к отражению вражеской авиации!

В окружающей суете, капитан на ходу надел на голову каску, поправил под подбородком ремешок, уже у самой двери оглянулся на старшину.

— Котов, сержант Иванников сопроводит вас в убежище, налет переждете там, потом договорим.

— Есть!

Как Сергей и ожидал, связь с базой отсутствовала со вчерашнего времени, но тыл есть тыл, устранять неисправность связисты с обеих сторон оставили на утро. Вот и плоды безалаберности, так сказать, пресловутое русское «Авось!» в действии.

Что происходило на поверхности, Сергей видеть не мог, только по шуму боя предполагал, как немецкие бомберы пытаются окучить дамбу. Рев моторов на форсаже, разрывы бомб и лай зениток, оповещали, что где-то там, наверху сейчас жарко как в парной. Сидя под бетонными перекрытиями на длинных лавках у стен, бойцы, не принимающие участия в отражении налета, физически чувствовали сотрясение почвы у себя под ногами. Ощущения еще те! Одно меткое попадание и может быть всем присутствующим в бомбоубежище придет конец, получится одна братская могила на тридцать человек.

— Лютует немец, — стоически спокойным голосом изрек сидевший рядом Иванников. — Уж который раз нас на зуб пробует, два самолета потерял, а все неймется. Ничего, отобьемся.

Лежа на скальной поверхности, он в бинокль внимательно осмотрел объект русских. Сколько таких объектов было в его жизни, он уже и не считал. Его роту, предназначенную для выполнения специальных операций Абвера, забрасывали в Грецию, на Корсику, они отметились в горах Югославии, на равнинах Франции, работали в Польше, на Западной Украине, в лесах Белоруссии, сейчас местный проводник вывел их к объекту в горах Причерноморского побережья. Утренний сброс прошел успешно, даже несмотря на то, что передовую группу уничтожили. Но тут уж ничего не поделать, как говорят французы: «На войне, как на войне!»

Свою задачу группа все равно выполнила, плацдарм зачистила, связь нарушила. Интересно только, кто ж такой ретивый, сумевший уничтожить неполный взвод проверенных в деле ветеранов диверсионных операций. Хотелось бы посмотреть на этих людей.

Майор Отто фон Бюлофф, кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями в петлицах, представлял загадку даже для своего начальства. Тридцать семь лет, мог бы, казалось со своей выслугой, связями и почестями, давно осесть в Берлине, в главном управлении, в отделе по планированию операций. Давно был бы полковником, шаркающим начищенными сапогами по паркетной доске, так нет же, отказывался от любых подобных предложений, как молодой лейтенант, предпочитал месить сапоги в грязи и крови.

Никто не мог знать тайну аристократического рода фон Бюлофф, хранимую его представителями от всех властей, во все времена, при любой политической обстановке в государстве. Они не такие как все, они избранные, они посвященные. Выходцы из скандинавов и славян, много веков тому назад ассимилировавшиеся на землях юга Германии, затворившиеся в своих замках в «орлиных гнездах» горной Тюрингии, они лишь в смутные времена, вот как в нынешнее время, вставали в ряды германских бойцов. Война их хлеб, война их удел. А в мирное время мужчины рода готовились к войне.

Пророки и ясновидцы, члены масонских орденов и лож, приверженцы учения «Викка», возрождения сатанистских культов, многое бы отдали за то, чтобы заполучить хоть бы частичку знаний передаваемых из поколения в поколение баронами Бюлофф. Магия существовала во все эпохи и у всех народов. Пристрастие к тайнам и сверхъестественным явлениям, потребность примирить существование человека с существованием божественных сил, мечта о гармонии — внешней и внутренней, стремление овладеть магическим искусством, — все это, несомненно, сохранилось до наших дней, но только у горстки посвященных. Все остальные лишь дилетанты и клоуны, рисующие пентаграммы на опилках цирковых балаганов, произносящие заклинания, которые могут простым смертным лишь навредить. Но человека не остановить, примером тому, тот же Гитлер, с его Анэнербэ. Древние цивилизации ушли в небытие, и канули в Лету древние верования, однако желания человека остаются неизменными, и все, что дает надежду на их воплощение, будет жить и возрождаться вновь и вновь. Пусть занимаются баловством, если невтерпежь! Расплачиваться за ошибки будут они сами, да еще семь поколений после них.

Нет, Отто не был магом, его время еще не пришло, этим в их роду начинают заниматься представители старшего поколения, только после того как им исполнится шестьдесят лет. Он еще слишком молод для этого. Но он твердо знает, боги и богини Севера — это не мертвые формы. До тех пор пока их народ, их потомки будут жить в Мидгарде, будут существовать и они. Боги не мертвы, они только забыты большинством людей. Они помогают лишь избранным. Его бог, Один — Бог Войны и покровитель воинов, павших в битве, бог повешенных, бог тайного знания и властитель мёртвых, от которых это знание можно получить. Один жаждал власти и знания, преследуя свои цели, и его муки напоминают скорее о шаманстве, чем о христианском искуплении. Пусть, это даже хорошо! Он доблестен, переменчив и коварен, дарует победу по прихоти, а не по заслугам. Те, кто поклоняется Одину, призванные властвовать, творить заклинания и читать руны, они знают жар вдохновения и боевое безумие. У Одина множество имён: Всеотец, Бог Повешенных, Сеятель Бед, Устрашающий, Отец Победы, Одноглазый, Бог Воронов.

Величественный и опасный, непредсказуемый Один, бог, с которым простому смертному лучше никаких дел не иметь. Военные победы — его дар, поэзия — его мед.

Он, Отто фон Бюлофф — берсерк, барон сечи, носящий на теле невидимую никому «медвежью рубаху», в совершенстве владеющий Ариданом, боевым искусством берсерков — привязанным к особенностям человеческого поведения в экстремальных условиях. Таких как он, всего-то пятеро на всю германскую армию, и все они его кровные братья.

С пеленок им внушали, что берсерк это готовое к бою, взведенное оружие, адреналин и свирепая страсть победить бурлит в их крови, их механическая программа настроена не на выживание, а на возможность захвата в Вальхаллу большого количества прислуги для себя, рабов, то есть всех тех, кого они уничтожили в бою. Но это не вся их суть.

Его сознание, высшее приложение духовных сил, явление для него обычное, он с ним свыкся, воспринимает как норму поведения. Фон Бюлофф, элитарная часть воинского сословия, он может быть, только и создан для того, чтоб перед основной сшибкой противоборствующих сторон, провести показательный бой, победить поединщика, и этим вдохновить своих, заставить выиграть сражение. Простой смертный опасается за свою жизнь, старается выжить в сече, берсерк мысленно уже пережил смерть, он презрел ее.

Оглянувшись назад, кивнул своим заместителям.

— Господа, предлагаю начать операцию.

Легкие ротные минометы послали первые залпы по нехитрым укреплениям, выстроенным перед громадой бетонной дамбы. По округе разнеслись звуки разрывов, поднялись в воздух мешки с песком и щепки мусора, составлявшие защиту пулеметных точек. Заработали автоматы и ручные пулеметы при атаке слаженных подразделений. Время стартовало, отсчитывая минуты до конца операции по захвату позиций противника. Что могут русские с их устаревшим вооружением противопоставить профессионалам. Он даже не стал самостоятельно ввязываться в бой, наблюдал в бинокль за избиением варваров. Презрение к славянам отразилось в скупой улыбке на губах.