Ленинский броневик - Григорьев Николай Федорович - Страница 5

Домокуров сложил газету. "Вот куда надо - "Красный выборжец"... Вот где искать следы броневика! Но не ночью же..."

А домой не хотелось. В кино или в театр поздно. Но одиночество невыносимо, и он вспомнил богатыря с "Треугольника", с которым познакомился в музее. Егор Лещев, и адрес у Домокурова записан.

Но не до поисков квартиры - он поехал прямо на завод.

В вечерней мгле замелькали освещенные окна в три ряда, все чаще, чаще, пока не превратились в цепочку огней. Казалось, нет конца этому столетней давности угрюмому корпусу на Обводном...

- Первая проходная! - объявил кондуктор.

Нет, не здесь.

- Вторая проходная!

Домокуров вышел из вагона. Старичок вахтер в проходной, взглянув на удостоверение, объявил:

- К Егору Лещеву? Имеется дядя Егор. Как раз заступил в ночь. - А сам позвонил куда-то, промолвил: - Товарищ из революции музея... - И ему разрешили необычного посетителя пропустить.

Тесный коридор, где то и дело приходилось останавливаться, чтобы дать дорогу вагонетке с сырьем или готовыми изделиями, которую толкали по рельсам вручную.

Наконец вход в горячий цех.

Домокуров приоткрыл тяжелую железную дверь, а навстречу ему облако пара. Шум, шипенье котлов, невнятные в сырости голоса рабочих...

В этом цехе, в массивных стальных котлах провариваются под давлением как бы огромные сырые бублики. Тестом для них служит смесь из каучука, серы и сажи. А извлекают из котлов автомобильные шины. Называется этот процесс вулканизацией.

Сергей, набравшись духу, шагнул по мокрому плитчатому полу - ему показали котел Лещева. И узнал его человек, помахал приветливо. Выкрикнул несколько слов, велел Сергею дождаться звонка - перерыва в работе.

* * *

Лещев, шлепая босыми ногами, вышел из цеха к Сергею.

- Ну, вот я, и в своем законном виде!

Были на вулканизаторе только плохонькие брюки да брезентовый фартук с высоким нагрудником, заслонявший голое тело от пара.

Сели в уголке перед бочкой, в которой плавали окурки.

Домокуров машинально вынул портсигар. Да и не стал закуривать... И говорить вдруг расхотелось, ныть, стонать... Просто ему хорошо, душевно, уютно возле добродушного великана.

Между тем Егор Фомич, отдохнув, принялся, причмокивая, попивать молоко из бутылки. Он очень гордился тем, что получает молоко за вредное производство. Бесплатно. От Советской власти.

- А у тебя, Сергей Иванович, я вижу, своя вредность... Ну-ка выкладывай, какая нужда пригнала тебя сюда. Ведь ночь на дворе!

- А я соскучился по вас, - пробормотал Сергей, - вот и все мое дело... Да вот еще заметка любопытная в вечерке... Прочитал я и огорчился: стоять бы броневику у нас в музее, с которого Владимир Ильич Ленин... А где он, тот броневик, никто и не ведает. С ног я сбился...

- За броневик страдаешь - и это все!.. А я уж, глядючи на тебя, подумал, не из больницы ли ты выписался... Эх, парень, надолго ли тебя в жизни хватит при этаком-то самоедстве... Обучился в университете и считаешь: сразу привалила тебе ума палата. Ан нет, ум хорошо, а два-то лучше.

И тут Лещев прямо-таки ошеломил парня известием:

- Нужны тебе сведения об историческом броневике? Да распожалуйста! В полном виде можешь получить здесь, у нас на заводе!

* * *

Собрание ветеранов "Красного треугольника" происходило в библиотеке-читальне завода. Приглашенные работницы и рабочие сидели чинно, с достоинством, как приличествует пожилым людям, тем более при такой повестке дня, как подготовка к десятилетию своего родного государства.

Здесь же, среди ветеранов, и Егор Фомич. Сияет как красное солнышко. Еще бы - устроил дело Сереги!

Собрание вел товарищ Семибратов, секретарь парторганизации завода. Он был здесь новым человеком, но своей простотой и отзывчивостью уже сумел снискать уважение рабочих.

Что же касается заводской комсомолии, то парни и девушки, как услыхал Сергей, поголовно влюбились в него. "Политкаторжанин! - с гордостью осведомили ребята Домокурова. - В царских карателей стрелял в девятьсот седьмом. С тех пор Ермолаич в цепях маялся, закованный, до самой революции... К нему с каким хошь делом - не прошибешься!"

Егор Фомич представил Домокурова партийному секретарю, и Константин Ермолаич понял парня, успел даже посочувствовать ему и в готовую уже повестку дня собрания включил пункт: "Ленинский броневик".

Из сидевших в президиуме Семибратов, пожалуй, был самым невидным. Малорослый, с испорченным оспой лицом. Бородка кустилась неровно между проплешинами. И сам плешивый. Но все это не мешало Домокурову глядеть на Ермолаича глазами влюбленных в него комсомольцев.

Собрание одобрило доложенный парткомом план подготовки завода к юбилею. Потом пошли разговоры о разных заводских делах. Да и не только о заводских.

Кто-то из рабочих спросил секретаря:

- А как у нас отношения с американцем? Неужели и к десятилетию Советского государства не признает нас де-юре?

- Недалеко видит! - ввернул другой. - Недальновидный!

В зале рассмеялись игре слов. Семибратов, тоже смеясь, с удовольствием повторил каламбур: "Метко сказано!" И тут же в нескольких словах напомнил о миролюбивой, но полной достоинства политике Советского Союза.

Секретаря спросили, как дела на самом заводе.

- А неплохи дела, - сказал, потирая руки, Ермолаич. - Галоши с маркой нашего завода - красный треугольничек на подошве - перешагнули государственную границу и бойко раскупаются в странах Востока.

Женщины в зале оживились:

- А мы для тех мест и кроим особенно: на магометанский фасон - с клапаном!

Вопрос за вопросом... Но вот Домокуров услышал свою фамилию.

- Присутствующий здесь сотрудник Музея Революции поручил мне сказать вам, товарищи...

Сергей поднялся без особой радости. Понял - не избежать насмешек, упреков: "Для чего же, мол, вы, Музей Революции, существуете, если даже о ленинском броневике в неведении?.. Посовестились бы так работать!"

Старики огорчились:

- А мы-то от завода письмо в редакцию подавали. По цехам и отделам списки уже составляют на экскурсии... Отменить? Э-эх...

Семибратов поспешил на выручку Домокурову. Сказал, что музей правильно поступает, обращаясь за помощью к рабочим.

- Только бы найти броневик! - воскликнул он. - Вот был бы подарок трудящихся своей стране-имениннице!

Мысль понравилась, в зале зааплодировали.

И кажется, жарче всех бил в ладоши Домокуров.

Семибратов предложил учредить на заводе совет поисков исторического броневика.

- Нет возражений? Запишем. В таком случае, нечего и откладывать. - Он спустился с возвышения в зал. - Давайте-ка сдвинем стулья в кружок.

- Посиделки, значит? - засмеялись женщины, бойко рассаживаясь в первых рядах. - Мы и песни можем сыграть!

* * *

Начал Семибратов с того, что призвал ветеранов сосредоточиться, мысленно перенестись в семнадцатый год, на площадь, в свою построившуюся для торжественной встречи Владимира Ильича рабочую колонну.

Мягкими, размеренными движениями он некоторое время поглаживал свою неказистую бородку, и в этом жесте был призыв к неспешному, углубленному раздумью.

Затем вскинулся. Сказал энергично:

- А теперь расскажите, как выглядел броневик, с которого Владимир Ильич держал речь.

Ветераны хором, звонкоголосо ответили, что, мол, самое это простое дело - описать броневик.

Но тут же пошли переглядки: никто не решался начать это описание.

Наконец разговорились. Но что это: вопрос ясный, почему же такая разноголосица?

Сергей беспомощно опустил блокнот. Глянул на Семибратова - и у того на лице недоумение.

Уже пятый высказывался или шестой по счету.

Каждый начинал решительно, задористо. Запинка происходила потом...

- Как сейчас, вижу броневик! Владимир Ильич не сразу повел речь, сперва поклонился рабочему классу - вот какой уважительный. А народу привалило страсть, ни пройти ни проехать через площадь... А что касаемо броневика, много ли тут скажешь? Знатный прикатили броневичок - ведь для Ленина. Сила! Похоже, были на нем корабельные башни.