Эпоха возрождения (СИ) - Завадский Андрей Сергеевич - Страница 11

-- Сделайте все, что можно, достраивайте, восстанавливайте, - потребовал глава Правительства. - Тихоокеанский флот должен быть возрожден как можно скорее. И, кстати, не забудьте уделить внимание десантным кораблям - для них скоро может найтись дело!

Кораблестроители, закончив с отчетами, выслушав положенную порцию напутствий и заслуженных благодарностей, удалились, спеша вернуться на свои заводы, где кипела работа, ковалась мощь поднимавшейся с колен страны. Валерий Лыков, тяжело опустившись на стул, потянулся к шкафу, вытащив уже ополовиненную бутылку коньяка. Плеснув немного в рюмку, он опустошил ее одним глотком, по старой привычке занюхав рукавом. За этим занятием главу правительства и застал Ринат Сейфуллин.

-- Не рановато ли? - хмыкнул, проходя в зал и усаживаясь напротив премьера, министр промышленности и экономики.

-- Затылок ломит, сил нет терпеть!

-- К доктору надо бы, а не коньяк хлебать!

-- Все одно, сдохнуть, так хоть удовольствие получить напоследок, - отмахнулся Лыков. - Лучше присоединяйся, а то одному как-то несподручно!

Дождавшись кивка Сейфуллина, глава Правительства отыскал вторую рюмку, налив в обе до половины янтарного напитка. Министры молча отсалютовали друг другу бокалами, залпом опустошив их и поморщившись.

-- Только что судостроители разъехались, - продышавшись, сообщил Валерий Лыков. - Вроде дело движется. Не скоро еще мы сможем тягаться с американцами в открытом океане, но защитить свои берега уже способны. Враг уничтожил наш флот в первые часы нападения, но заводы остались, как остались люди, способные работать не только языком, и они дадут нам новые корабли, подводные лодки. Но как же медленно все происходит!

-- Можно и поторопить. Даром, что им финансирование в несколько раз увеличили. Еще немного - и из-за расходов на "оборонку" придется урезать социальные программы, а народ этого может не понять.

-- Поймут. Теперь точно поймут. Лучше самим жить впроголодь, но и чужаков при этом не кормить. Нам нужна армия, нужны корабли и подлодки, танки и самолеты, нужны солдаты, наконец! Если американцы попытаются еще раз, им хватит десятой доли тех сил, что были брошены против нас в мае, чтобы растоптать Россию, стереть всех нас в порошок!

-- Все будет, но не так быстро, - заметил Сейфуллин. - Нужно время, нужны люди.

-- Некогда ждать. Пора вышвырнуть всякую мразь с нашей земли!

Широкая ладонь Валерия Лыкова опустилась на разложенную поверх лакированной столешницы карту, полностью накрыв силуэт Камчатского полуострова.

Глава 2

Приморский край, Россия - Камчатка, Россия

8 июня

Оказавшись в привычной тесноте кабины замершего на стартовой позиции транспортного самолета Ил-76МД, Павел Юдин опустился в кресло первого пилота и закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Сквозь прочную обшивку не проникали внутрь ни голоса десятков солдат, участвовавших в погрузке, ни гул моторов тяжеловесных "Уралов" и "ЗиЛов", на первый взгляд суматошно и беспорядочно катавшихся вокруг прижавшегося к бетону громадного самолета. Казалось, летчик сейчас один в целом мире, и он спешил насладиться этими мгновениями покоя, тем более, представляя, что ждет его и всех его товарищей впереди.

-- Готово, командир, - сзади раздался знакомый голос, нарушивший все очарование тишины. Роман Сухов, второй пилот, балагур и весельчак, сегодня выглядевший необычно серьезным и даже мрачным, прошел на свое место, и, возясь с привязными ремнями, сообщил: - Баки полны, груз на борту.

-- Что ж, взлетаем! Эх, понеслась!

Руки Юдина легли на приборную панель, пальцы вслепую пробежались по многочисленным клавишам и тумблерам, количество которых могло вызвать шок у неподготовленного человека. Могучие турбины Д-30КП тягой каждая по двенадцать тонн отозвались на эти движения сдержанным рокотом, неторопливо набирая обороты. Пилот взглядом пробежался по индикаторам, убедившись, что показания приборов в точности соответствуют норме. Конечно, "борт" перед вылетом проверили несколько раз, техники выползали его вдоль и поперек, изнутри и снаружи, но всякое бывает, и Павлу Юдину очень не хотелось бы, чтобы где-нибудь над водами Охотского моря произошел отказ техники.

-- Земля, я "ноль шестой", запуск произвел, готов к взлету, - произнес командир экипажа, переключив рацию на частоту вышки управления воздушным движением, возвышавшейся над летным полем аэродрома Николаевка-Приморская этакой серой бетонной многогранной иглой.

-- "Ноль шестой", разрешаю взлет!

-- Поехали! - Юдин подмигнул своему напарнику, толкнул от себя рычаг управления двигателями.

Тональность воя турбин, подвешенных в массивных гондолах под высоко расположенным крылом "ильюшина", имевшего некий горбатый силуэт из-за таких особенностей конструкции, мгновенно изменилась, в их "голосе" пилотам даже почудилась почти человеческая натуга. Обороты разом возросли до максимума, и огромный самолет начал движение, с каждой секундой ускоряясь все сильнее. Позади осталось несколько сотен метров взлетной полосы, и вот, наконец, четыре турбореактивных двигателя оторвали от земли весившую сто девяносто тонн с полной загрузкой и полной заправкой топливом крылатую машину, увлекая ее все выше и выше в небеса.

Подернутая дымкой тумана земля оказалась далеко внизу, и Юдин, обратившись к напарнику, произнес:

-- Идем курсом семьдесят, эшелон три тысячи. Возьми пока управление!

Сухов молча кивнул, крепче сжав пластиковые "рога" штурвала. Сейчас огромный самолет послушно подчинялся каждому его движению, величаво разворачиваясь на северо-восток, в сторону очень близкого здесь моря. Пока бояться было нечего, под крылом проплывала родная земля. Самое опасное оставалось впереди.

В кабине транспортного самолета вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь гулом турбин. Потоки воздуха жадно лизали дюралевую обшивку, скручивались тугими жгутами, рассекаемые пятидесятиметровыми плоскостями крыльев. Павел Юдин, глядя сквозь остекление кабины, дававшее превосходный обзор по курсу, увидел блестящую извивистую ленту Амура далеко внизу, а впереди серебром сверкнула гладь Татарского пролива. В какой-то миг береговая черта осталась позади, и под днищем тяжеловесного "Ильюшина" раскинулась водная поверхность, подернутая неразличимой с такой высоты рябью волн.

Проводив взглядом возникшую по правую руку гряду Сахалина, окутанную туманом, Юдин произнес, зная, что бортовые самописцы "черного ящика" бесстрастно фиксируют каждое его слово:

-- Принимаю управление не себя! Снижаемся до пятидесяти метров!

Жалобно застонал воздух, рассекаемые кромками крыльев спикировавшего к морю самолета. Вид огромного транспортника, почти отвесно падающего вниз, производил впечатление со стороны, и тем более незабываемые ощущения испытывали те, кто видел стремительно надвигающуюся поверхность моря из кабины пилотов.

Скорость самолета, на который кроме тяги мощных турбин действовало и земное тяготение, возрастала. Силовой набор под воздействием колоссальной перегрузки дрожал, но пока прочная сталь держалась. Когда Ил-76 был уже в считанных десятках метров от воды, Юдин, утробно зарычав от напряжения, потянул на себя штурвал, приказав:

-- Выпустить закрылки!

Воздушные тормоза замедлили стремительное падение в тот самый момент, когда был уже превышен звуковой барьер, и самолет вышел из штопора, оставляя за собой настоящий кильватерный след, порожденный спутной струей работавших на полную мощность реактивных двигателей.

-- Ложимся на курс сорок пять, скорость восемьсот. - Голос Юдина звучал глухо, без тени эмоций. Казалось, это говорит какой-то особо сложный автомат, а не живой человек. - Будем на месте через семьдесят пять минут.