Дамы с заначкой - Чацкая Ангелина - Страница 39

— Что теперь делать? — всхлипнула Клава. — Нужно сообщить в милицию, а как мы объясним свое пребывание на кладбище ночью?

Нас могут заподозрить.

— Нет, мае все-таки четверо, А скажем мы…

Скажем, что кто-то стал разбивать памятники, и мы решили выследить этих подонков, устроив засаду, — придумал Жека.

— Неплохая мысль. Памятники и правда разбивают время от времени, — откашлявшись, сказала я.

— Давайте звонить, — Клава громко высморкалась, — и кончать с этим! Я больше не могу здесь находиться.

Я достала из кармана сотовый телефон.

26

Привалова начала пользоваться услугами этой частной медицинской клиники, как только разбогатела. В основном она посещала кабинет массажа и стоматолога, наведываясь к другим специалистам по мере необходимости. Сегодня такая необходимость возникла.

Она сдержанно поздоровалась с девушкой в регистратуре и опустилась в кожаное кресло в приемной гинеколога, Валерия чувствовала себя несколько неуютно в присутствии двух гораздо более молодых женщин, хотя те проявляли по отношению к ней абсолютное равнодушие. Желая отгородиться от окружающего мира, она отключила мобильник и стала ждать своей очереди.

В клинике было тихо и уютно, не пахло больницей и халаты на медперсонале были не белого, а нежно-розового цвета.

— Прошу, Валерия Евгеньевна, проходите.

Доктор ждет вас, — проворковала, выглядывая из кабинета, похожая на Белоснежку медсестра.

Седой врач Михаил Семенович сразу располагал к себе…

Спустя двадцать минут Привалова покинула кабинет и с блуждающей улыбкой проследовала к выходу. Девушке в регистратуре она просунула в окошко невесть откуда взявшуюся в сумочке шоколадку «Линдт». На крыльце ветер тут же взлохматил ее аккуратно уложенные волосы, и от избытка кислорода у нее слегка закружилась голова. «Я стану матерью!» Она боялась произнести эти слова вслух, опасаясь, что чары развеются. Ей хотелось беречь их внутри себя, как то новое нарождающееся существо, которое скоро сделает ее самой счастливой женщиной на свете. «У меня будет ребенок!» Теплая волна накрыла Валерию, она постаралась как можно осторожнее сесть в машину. «Дитя любви», всплыла в сознании банальная фраза. Привалова поморщилась и тут же проговорила вслух:

— Только мой ребенок. Этот ублюдок не заслуживает счастья быть отцом!

Торжествуя, она выжала сцепление и поехала домой. «Работа может подождать. Я должна больше отдыхать, об этом мне только что оказал доктор».

Час пик еще не наступил, и дорога была более-менее свободной. Кое-где у обочин переливались лужицы: радужный коктейль из дождя и бензина. Она удачно попала в «зеленый коридор» и резво мчалась, пересекая перекрестки.

Впереди, у светофора, она вдруг заметила Арчибасова, ждущего, когда поток машин остановится. «Только бы не красный!» — подумала Привалова и сжала руль, перестраиваясь в правый ряд. Через мгновение она разрезала колесом маслянистую поверхность лужи у самой кромки тротуара, обдав бывшего любовника фонтаном грязи, и с удовлетворением увидела в зеркале, как Арчибасов растерянно смотрит ей вслед.

27

Всю неделю после столь неудачной вылазки на кладбище мы были объектами пристального внимания со стороны компетентных органов. То одного, то другого вызывали на беседу к следователю, и мы в который раз рассказывали о том, что делали на кладбище ночью, что видели. Следователь, немолодой мужчина с усталым лицом, недоверчиво посмотрел на меня когда услышал, что я была в засаде.

— Неужели вы, Ольга Павловна, думаете, что кто-нибудь этому поверит? Простите за откровенность, но в вашем возрасте уже не играют в красных следопытов! Ты согласен, Иван? — он обернулся к молодому парню, видимо студенту-стажеру, который следил за нашим разговором, делая вид, что составляет какой-то отчет.

— Да уж, извините, — хмыкнул молодой. — Может, — они это, экстремалы, которые любят на кладбище, ну это… — он замолчал, делая неопределенный жест рукой и многозначительно глядя на следователя.

— Что любят? — не понял тот.

Стажер залился краской.

— Ну, любят… — Иван красноречиво поднял брови, пытаясь мимикой объяснить свою, видимо, остроумную идею.

— Ну, знаете ли, я не думала, Что меня обвинят в некрофилии!.. — с негодованием начала я.

— Во, точно, некрофилы! — обрадовался стажер. — Я слово забыл. Передачу по ящику видел, в ночном канале.

— И кто?! — я повысила голос. — Представители органов, призванных защищать граждан, а не оскорблять своими поистине дикими фантазиями! И кого?! — Я как бы слышала себя со стороны — звучало очень пафосно.

В жизни я так не разговариваю, но хотелось показать уровень образованности. Сделав небольшую паузу, достаточную, чтобы набрать воздух, но не позволить кому-либо вклиниться, я перешла в победоносное наступление, обратившись на этот раз к следователю:

— Ваше замечание по поводу моего возраста я просто отказываюсь комментировать!

Следователь потер виски и попытался сгладить ситуацию:

— Ладно, ладно, гражданка, не возмущайтесь! По поводу возраста я ничего не имел в виду, кроме того, что лазят по кустам только подростки, а вы… Вы, — он повторил с нажимом, — на подростка уже не тянете.

— А на некрофила, значит, тяну?

— Да не слушайте вы, что с молодого взять!

Краем глаза я с удовлетворением отметила, что стажер вновь покраснел.

— Хотя в наше время бывает всякое, — закончил следователь — Ну, значит, больше вам Добавить нечего?

Я покачала головой.

— Тогда распишитесь здесь. Можете быть свободны.

Выйдя от следователя, я почувствовала, что не могу больше молчать, нужно срочно поделиться с кем-нибудь тем, что знаю, иначе просто лопну.

Я направилась к Клавке.

— Налей мне чаю и позвони ребятам, пусть придут. Есть дело! — выпалила я, плюхаясь на Клавкин диван и не обращая внимания на удивление подруги.

Клава молча ушла на кухню и через минуту поставила передо мной чашку чаю с лимоном и вазочку с сухарями.

— Я тоже рада тебя видеть, Ляля, — сказала она многозначительно.

— А?

Подруга молчала.

— Ой, — наконец до меня дошло, — прости, Клава, я не поздоровалась, влетела, раскомандовалась…

— Ладно, — смилостивилась Клава, — рассказывай, что стряслось?

— Расскажу, ребят вот только дождемся. — Я отхлебнула чай.

Когда все уселись и Клава принесла кофе с бутербродами, взоры устремились на меня.

— Я была сегодня у следователя!

— Какая новость! — хмыкнула Клава, — Я была у него вчера. Он узнал что-нибудь об этой девушке?

— Нет, но я о ней кое-что знаю. Вообще-то я и о нем кое-что знаю.

— О следователе? — спросила Клава.

— Нет, об убийце!

Клава ахнула, а ребята переглянулись. Сергей аккуратно поставил чашку на стол и поинтересовался:

— Ты знаешь убийцу?

— Я его не знаю. Знаю только, что он связан с домом напротив и что он был здесь.

— Где здесь? — Клава испуганно схватилась за сердце.

— Ну здесь, в твоем доме. Помнишь, тогда ночью юн заглядывал в окно, и позже, когда он устроил полные разгром?

— Садись, Клава, давай я тебе водички принесу, вон как побледнела! — Жека захлопотал вокруг Клавы, заботливо усадив ее в кресло.

— Лучше коньяку! — воскликнула подруга.

— И мне! — сказал Сергей.

— И мне! — услышала я свой голос.

— Что же, я один буду трезвым, как дурак? — спросил Жека. — Себе я тоже плесну. Где у тебя коньяк?

Клава махнула рукой в сторону серванта. Евгений принес бутылку и разлил по пузатеньким рюмочкам.

— Из таких рюмок коньяк не пьют! — Я пыталась привередничать.

— Ты привыкла из горла? — Жека насмешливо посмотрел на меня. — Представь, что пьешь лекарство, сосудорасширяющее.

Я не стала спорить. Все выпили.

— То есть, ты хочешь сказать, что это тот самый Бандерас? — начала несколько порозовевшая Клавдия.

— Бандерас? Ого! Голливуд дотянул лапы до нашего города, а мы НАТО боялись. — Жека был в своем репертуаре.