Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ) - Кочетов Сергей Николаевич - Страница 41

— Я бы никогда не поступил с тобой так, Лин, — еле слышно прошептал Гаузен, боясь прервать историю девушки:

— А потом мое сердце рано или поздно падало с полки вниз и разбивалось на мелкие части. И я смотрел на них, пытаясь разобрать собственное отражение. И я видел в этих осколках сотни ртов и тысячи глаз. И я понимал, что это чудовище и есть на самом деле я. А потом налетел ветер и разметал осколки моего сердца по всему миру. И я не могу собрать их до сих пор.

На моем сердце столько шрамов, — признался Демиан. — Что на нем не осталось живого места, и они стали выступать наружу. Но больше я не строю иллюзий. Я сам себе палач и главная причина собственных страданий. И я благодарен, что ты облегчила их мне.

Напившись, он вернул девочке кувшин, но она и не думала отходить от него. Он решил, что она хочет ему что-то сказать, и наклонился к ней поближе, и тогда она поцеловала его… Хотела бы я быть на месте той девочки, — прошептала Лин, прервав историю.

— Хотел бы я быть на месте Демиана, если бы ты была на месте той девочки, — подумал Гаузен и произнес:

— Повезло же ему.

— Вообще-то не очень, — не согласилась девушка. — За этот поцелуй его бросили в тюрьму.

— Неужели у них там такие строгие законы? — возмутился Гаузен.

— Нет, просто она оказалась дочерью царя Хаслинии, — пояснила Лин. — Безродным чужеземцам было запрещено не то, что прикасаться — разговаривать с нею. Но она помогла ему выбраться из тюрьмы и спастись от казни. Его ждало еще много подобных приключений, прежде чем он основал орден Всемзнания.

— Думаю, он старался не зря, — подытожил Гаузен, про себя подумав: — Ведь не заложи он его, мы бы с тобой никогда не встретились.

— А эта книга — та самая, что получил в подарок Демиан? — вдруг спросил Гаузен.

— Не знаю, — неопределенно пожала плечами девушка. — Все может быть. А почему ты спрашиваешь?

— Если эта та самая книга, то с ее помощью можно узнать, как излечить Салочку, — вновь напомнил Гаузен.

— А ты действительно хотел бы помочь ей? — переспросила девушка.

— Ну, как же, жаль все-таки, — замялся юноша. — Такое несчастье и на всю жизнь.

На самом деле у Гаузена не укладывалось в голове, что такие болезни вообще могут существовать. Он привычно относился к нормальным «человеческим» заболеваниям, вроде простуды, но эта просто-таки ломала у него все представления об устройстве мира.

— Наш орден длительное время покупает товары у Галатеи, так что мне давно известно о несчастье Салочки. Я перерыла все возможные источники в библиотеке и опросила всех прислужников и мастеров. Но мне не удалось найти хоть какого-то решения. А если в этой книге и есть ответ на этот вопрос, то даже если бы я, несмотря на запрет, заглянула в нее, еще неизвестно, удалось ли бы мне найти правильное решение. Я ведь всего лишь ученица… — печально докончила девушка, — Но я обязательно попрошу их разобраться, если книга подлинная.

Тут Гаузен, который вообще в последнее время спал не очень много, не выдержал и зевнул.

— Я все-таки утомила тебя своими рассказами? — встревожилась девушка. — Уже темно, пора уже укладываться…

— Я просто широко открыл рот… — пояснил Гаузен. — Открыл, чтобы сказать… А почему бы нам не выйти наверх и подышать свежим воздухом? А заодно и полюбоваться на звезды.

— Можно, — согласилась девушка. — Днем-то их все равно не увидишь.

Лин и Гаузен поднялись на палубу и стали смотреть на ночное небо. Гаузену хотелось сказать что-то красивое про звезды и очаровать девушку, но ничего путного в голову не приходило.

— А ведь иногда они и на голову могут упасть, — наконец, решился юноша, не придумав ничего получше.

— С чего ты взял? — удивленно посмотрела на него девушка.

— Ну вот, теперь она думает, что я ушибленный звездой на голову, — расстроившись, подумал Гаузен и попытался оправдаться:

— Мне рассказала тетушка Галатея, что причиной болезни Салочки стало подобное падение. А виноват во всем бог Тардиш, который кидался с небес смертоносными камнями.

— Есть и другие версии этой истории, — даже не повернувшись, возразила девушка. Она вдруг начала смотреть на звезды настолько пристально, что совсем нельзя было подумать, что она ими любуется.

— Легенды не врут! — не поверил Гаузен.

— Может быть, и не врут, но преувеличивают частенько, — не сдавалась Лин. Но их спор прервала птица, вылетевшая из капитанской рубки куда-то вдаль. Эта птица показалась очень знакомой юноше. Хотя было темно, но ему почудилось, что у нее не хватает перьев на хвосте, отчего птица немного вихляла в воздухе. К лапе пернатого было что-то привязано.

— Когтервач! — изумленно прошептал Гаузен.

Когтервачем звал Лекант своего ручного ястреба. Он брал его на охоту, а когда было нечем писать, принц вырывал у него перья.

Еще у Леканта был пес по кличке Брюхогрей, который очень любит дремать у камина. Придворная чернь даже сложила песенку на эту тему:

У Леканта тьма друзей,

Когтервач да Брюхогрей.

Впрочем, однажды Брюхогрей исчез. Трудно понять, сбежал он, потерялся или был украден, хотя кому бы мог понадобиться старый толстый пес? Но принц, во всем чуя измену, заочно приговорил четырехлапого блохоносца к смерти. Чтоб другим неповадно было. Вот так у Леканта из любимцев остался один только ястреб. Тут юноша вспомнил, что пернатый спутник принца всегда мог найти дорогу в замок, поэтому Лекант использовал птицу как почтальона. Просто отдавал кому-то ястреба в клетке, а потом, когда срочно нужно было отправить письмо, Когтервача выпускали, и он возвращался обратно к принцу.

— Я ведь забыл отправить ему отчет о месте для замка, — пришло в голову юноше, но он решил больше не думать об этом.

— Лин, — повернулся к девушке Гаузен. — Похоже, что капитан Настар только что отправил письмо Леканту при помощи ручного ястреба принца.

Девушка посмотрела на него в ужасе.

— А я еще сомневалась, что наш корабль отклонился от курса, — расстроено поведала она. — Звезды совсем не совпадают с теми, что встречаются на пути в Альдорию.

— А еще, похоже, что Настар работает на Леканта, — вновь напомнил юноша, которому показалось, что девушка не совсем его расслышала.

— Послушай, Гаузен, — серьезно спросила Лин. — Лекант действительно такой мерзавец, что с ним ни в коем случае нельзя связываться?

Тут у Гаузена промелькнула мысль, что, может быть, не все еще потеряно. Что он сейчас может представиться капитану подручным принца Леканта, а потом и самому принцу все объяснить. Что да, он подзадержался и ввязался в неприятности, но первоначальное задание он, как мог, но выполнил. Зато ведь получается, что девушку и книгу он сопроводил прямо ему в руки. Проявил дальновидность, так сказать. Но все эти мысли показались Гаузену настолько противными, особенно в сочетании с представившейся ему мерзкой самодовольной улыбкой Леканта, что юноше стало стыдно даже помыслить о подобном предательстве. Нет, Лекант — это не тот человек, в котором можно найти хоть одну положительную черту. Гаузен понял, что его заслуг перед Лекантом никак не хватит, чтобы вытащить девушку из беды. Да и даже если он спасет ее, она не простит ему потери книги.

— Лин, если ты меня спрашиваешь, — начал Гаузен. — То избегай его любой ценой! Хорошо в нем только то, что его сейчас нет поблизости.

Тут они услышали шаги и обернулись. Капитан судна уже успел появиться на палубе.

— Ну что, голубки, вышли полюбоваться на звезды или опять обо мне вспоминаете? — с наигранным дружелюбием поинтересовался Настар.

— Не голубки — тут птицы покрупней будут, — прошептал Гаузен, не рискнув прямо выразить свое негодование, но Лин была куда более категорична:

— Настар, куда мы плывем? Это совсем не похоже на путь в Альдорию! — в открытую обвинила девушка.

— Говорят, близ Альдории бушуют бури, поэтому я решил сделать небольшой крюк. Но не волнуйся, дорогуша, ты наверняка рано или поздно вернешься к себе домой, если будешь послушной… Ведь в монастыре тебя учили послушанию? — криво ухмыльнулся капитан и прищелкнул языком.