Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ) - Кочетов Сергей Николаевич - Страница 19

И он подарит ей свой зонт, чтобы она больше не страдала под дождем, и пойдет дальше. Тут она наконец-то узнает его, и ринется за ним вслед, но их разлучит плотная стена дождя.

— Боже! Я забыл взять зонт! — в ужасе воскликнул Ленон и очнулся от грез. Он и не заметил, как снова оказался в полюбившемся ему парке, где он когда-то встретил Руфи. Быть может, в последний раз. Тут он увидел, что, несмотря на темноту, небо довольно ясное и никакого дождя не предвидится.

— Мое будущее безоблачно, — подумал Ленон, болезненно всматриваясь за горизонт. — Потому что в аду нет облаков.

В этот момент Ленон и увидел Гаузена впервые. Только тогда он не знал, кто такой Гаузен.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Часть вторая

Глава I

Гаузен сидел за столиком в таверне. Сначала он потер подбородок, потом погладил губу, на которой не было ни единого намека на пробивающиеся усы, а затем быстро оглянулся вокруг, делая вид, что разминает шею. Движение получилось довольно нелепым и неэффективным, так что юноше мало чего удалось разглядеть.

— Глупо получилось, — подумал Гаузен. — Вот так я и провожу свои лучшие годы.

Он как никто другой знал, что разные глупости привлекают больше всего внимания — про выходки Леканта знала половина Велитии.

— А если знают за ее пределами, — рассудил Гаузен, — то не видать Леканту приличных невест, как наводнения в Хаслинской пустыне.

Впрочем, кое-что из репертуара принца знал один только Гаузен. Например, Лекант любил отковырнуть камешек-другой с зубцов замка, а потом сверху кидаться ими на шлемы скучающим стражникам.

— Если бы Лекант не разваливал свой старый замок, то и новый строить не надо было, — пришло в голову Гаузену, и на его лице отразилась гримаса презрения.

Будто бы в такт мыслям юноши неподалеку расселся довольно мерзкого вида тип, который, похоже, тоже любил заниматься всякой малополезной ерундой. Находясь в компании таких же громил, как и он сам, тот бездумно отрывал щепки от стола, затем внимательно рассматривал каждую, а потом швырял на пол. Наконец, оторвав щепку покрупнее, разрушитель мебели начал с остервенением ковыряться в зубах. Тут любитель оральной гигиены повернул голову, и Гаузен увидел, что правая половина его лица изуродована огромным шрамом, как будто вместо подушки он заснул на раскаленной сковороде.

Возможно, хозяин таверны и сказал бы пару ласковых за столь небрежное отношение к чужой собственности, но рядом с «зубочистом» сидела парочка приятелей столь же несимпатичной наружности. К слову, они и называли его то Зубочистом, то Зуботычем, то просто Зубом. Да и вооружены они были вовсе не деревянными зубочистками, так что хозяин предпочел закрыть глаза на мелкий вандализм.

— И тогда я сварил кашу из топора прямо в его горячих мозгах, а череп ему был вместо котелка! — громко похвалился один из головорезов.

— Всегда удивлялся, что всяческих нелюдей друг к другу как будто веревкой тянет, — подумал Гаузен и решил больше не глядеть в сторону дурной компании. Впрочем, он пришел сюда не в поисках красоты. Гаузен зашел в таверну совсем по другой причине. Вместо того чтобы просто напиться-наесться и переночевать, он должен был заниматься вещами, которые делать ему совершенно не хотелось. А причиной всему послужил еще не построенный замок.

— Не самое подходящее место и время, чтобы завести новых друзей, — подумал Гаузен, и, усевшись поудобней, решил пока просто прислушиваться к тому, что творится вокруг.

До Гаузена донесся зловещий скрежет, напоминающий дробление породы в каменоломне. Оказалось, что это всего лишь беззубая старушка из дальнего угла тщетно пыталась размягчить булку в тарелке супа. Но хлеб, своей твердостью, похоже, превосходивший возможности ветхих челюстей, упорно сражался за свою целостность.

Печальное зрелище натолкнуло Гаузена сразу на две мысли. Первая была о том, что ни в коем случае не следует покупать здешний хлеб, а вторая напоминала ему о камнях, то есть возвращала непосредственно к цели его путешествия. Лекант собирался в скором времени построить новый замок и отправил Гаузена на поиски подходящего для строительства участка. Замок, конечно, не построишь, где попало. Но вот на само возведение уйдет столько сил, материалов и времени, что эти планы можно было отложить хотя бы на пару месяцев. Так что Гаузен потихоньку проклинал принца и надеялся управиться с этим скучным занятием как можно поскорее.

В любое другое время Гаузен был бы рад хоть ненадолго избавиться от компании несносного принца, но не в этот раз. Сейчас юноша предпочел бы отсидеться в Вейносте, а не мотаться по всей Велитии.

Гаузену грозило пропустить подготовку, возможно, самого грандиозного события, которого ему бы удалось увидеть в своей жизни. Праздник — сам по себе событие редкое — не на шутку тревожил воображение юноши. Репетиции представлений, приготовление изысканных блюд, подготовка парада…. Это был далеко не полный список тех вещей, которых Гаузен мог лишиться, находясь вдали от дома. Кульминацией всех событий должен был стать выбор невесты, ведь только женатый принц имел право стать королем. Наверняка Лекант намеренно лишил его этих удовольствий, убрав от глаз подальше, чтобы Гаузен не путался под ногами. И теперь юноше только и оставалось надеяться как можно быстрей собрать нужные сведения и вовремя возвратиться обратно во дворец.

— И тут мне навстречу целая стая чудовищ как заверещит страшным голосом! — нагнетая обстановку рассказывал историю своему приятелю пьяница с одного из столиков.

— Каких чудовищ? Погромов? — спросил тот, что потрезвее.

— Да нет, поменьше… — замотал головой рассказчик.

— Поганцев? — немного помолчав, затем, сморщив нос, а потом, торжествующе подняв брови, попытался угадать собеседник.

— Нет, не их… Но тоже мерзость одна… Вот с таким носищей, — тут пропойца прижал нос к плечу и вытянул руку, будто бы изображая аиста.

— Древни что ли? — вконец запутался приятель выпивохи, имея ввиду живые деревья, иногда наводившие страх на заблудившихся по неосторожности путников.

— Ну, не чтобы совсем древние… Но сколько я себя помню, всю жизнь проливаю кровь в борьбе с этими крово… кхм… упивцами. Я их укокошил не меньше тысячи!

— Ты плети да не заплетайся! — перебил собеседник подвыпившего посетителя и предположил: — Это нетопыри?

По его постепенно скучнеющему лицу было ясно, что вариантов у него уже почти не оставалось.

— Да нет… Не упыри… Поменьше будут, да и визгу от них как от… свином… свином…

— Понял! С вином тебе надо завязывать! — заявил благодарный слушатель, который, по-видимому, решил умственно сравняться со своим приятелем-рассказчиком и потянул его кружку на себя.

— Не-не… не это! — воспротивился пьяница то ли вероломному захвату своей кружки, то ли финалу истории, до которого он безуспешно пытался ее довести. — С вином… Свино… Опа-опа… Опоросившейся свиноматки! Со свинопасеки! Вот так они визжали! — и пьяница изобразил неприличное животное настолько истошно, что Гаузену пришлось слегка прочистить уши.

— И впрямь, визжит, как будто его режут, — ухмыльнувшись, произнес тощий тип за столом, на который Гаузен лишний раз старался не глядеть.

— Комары что ли? — догадался собутыльник рассказчика.

— Ну да они, они самые! Целую тучу я тогда их перебил, — похвастался тот.

— Ну, ты и врун, — подумав, осудил собеседник болтуна, от разочарования несколько ослабляя хватку на спорной кружке. — Где же им тучам быть, когда у нас во всей округе ни одного завалящего болотца не сыскать?

— Ну, если так, — уязвленно отозвался первый пьяница. — Если ты называешь меня вруном, да еще при всем народе, то тогда… — тут обиженный выпивоха еще больше повысил голос, приподнялся на стуле и с вызовом посмотрел на усомнившегося приятеля. В затхлом воздухе таверны запахло скандалом. Тут рассказчик, пользуясь тем, что его непосредственный слушатель отвлекся, ловко вернул свою кружку, и, не скрывая радости, поднял ее вверх. — Тогда выпьем же за мою брехню… единственную и неповто… неповтор-римую в своем роде!