Возвращение под небеса (СИ) - "Зетт Катэсса" - Страница 48

-- Ну что? -- спросил он тихо. -- Поедем? Тебе решать. Платить буду я из уплоченных тобой жетонов, раз уж моя работа срежется.

Я задумалась. Мне надо было оказаться в Москве как можно скорее, а тут такое предложение... Да и по деньгам выходит без проблем. Не хотелось упускать шанс. Почти сразу решившись, я кивнула.

-- Едем.

Внимательнее посмотрев на парня в очках, я постаралась как можно быстрее отогнать мысли о моём вчерашнем "верном" решении в отношении ночевки в Ямуге. Но ведь люди -- не ястровые. И, в конце концов, кто не рискует, тот... ну, в общем.

-- Шеврон, ты там скоро? -- гаркнул один из ребят, высунувшийся из машины. -- Время -- жетоны, надо выдвигаться.

Незнакомец, подошедший к нам, обернулся и поднял руку, веля товарищу подождать, затем снова переключился на нас.

-- Так и быть, -- сказал он. -- До Белорусского так до Белорусского. Идёмте.

Шеврон, как назвали его друзья, двинулся к машине, давая парням команду заводить мотор. Я заметила, что вокруг "Нивы" уже собралась толпа клинских ребятишек -- щупленьких и бледных, одетых в залатанные штаны и старые курточки. Обеспокоенные мамаши стояли неподалёку, ближе к караванщикам, закупая добро и одновременно приглядывая за детьми. Окликнув Декстера, Вебер подхватил сумку, и затем мы все вместе направились к джипу.

В просаленном салоне старенькой "Нивы" пахло сигаретным дымом и бензином. Из-за наваленных сумок и рюкзаков места было довольно мало. Овчарок Вебера разместили в багажном отделении, где они вполне удобно улеглись среди немногочисленных баулов.

Мы с Вебером теснились на заднем сидении. И в тесноте, да не в обиде, но мы всё же ехали на машине, а значит, до Москвы доберёмся уже сегодня. Очки и маски мы сняли, и теперь я с большим удовольствием наблюдала за мелькающими просторами высохших полей и дремучих болезненных лесов через грязное стекло автомобильного окна.

-- Скажите-ка, милая леди, -- обратился ко мне Шеврон спустя пятнадцать минут с начала нашего путешествия. -- Могу ли я узнать Ваше имя?

Я посмотрела на парня, повернувшегося ко мне. Он сидел на переднем сидении рядом с водителем. Как и мы, Шеврон уже снял повязку и очки, и теперь я могла видеть его лицо. У него были маленькие блеклые глаза и очень наглый взгляд. Кривой след от кожной язвы расчертил его лоб и правый висок.

-- Маша, -- ответила я.

-- Очень приятно, Мария. -- Шеврон подмигнул мне и криво улыбнулся. -- Максим Андреевич.

Я коротко улыбнулась ему в ответ и сразу же отвернулась к окну. Признаться, мне совершенно не хотелось вести высокопарных бесед с этим типом. Шеврон, однако, не имел желания быстро отставать от меня.

-- Простите, что досаждаю Вам, Мария, -- снова завёл свою песню Максим Андреевич. -- Но раз Вы едете в Москву, то я бы хотел пригласить Вас зайти в наш клуб на Красной площади. Если Вы, конечно, будете в тех местах.

Вебер зашевелился. Я кинула на него взгляд, и только сейчас заметила, как он молча испепеляет Шеврона хлёстким взглядом. Правда, Шеврона гляделки Вебера ни разу не трогали.

-- Вы знаете, -- усмехнулась я, вспоминая Майорана. -- Я не очень люблю клубы, но если вдруг буду проходить мимо, то обязательно зайду.

Пристально глядя на меня, Максим Андреевич нагло улыбнулся.

-- Всегда рады таким красавицам, -- сказал он, снова подмигнув мне. -- Клуб "Кириофф", прямо за ГУМом.

Парень отвернулся, и я вздохнула с облегчением. Слава Богу, отстал. Посмотрев на Вебера, я заметила, что он ехидно ухмыляется. Едва заметно для кого-либо, он поднял большой палец вверх -- мол, молодец. Я улыбнулась и, стараясь не обращать внимания на храп бритоголового мужика, который сидел между мной и Вебером, снова отвернулась к окну.

***

Большую часть пути до Москвы я усиленно боролась со сном, так как спать среди незнакомых типов мне не очень-то и хотелось. Мы въехали в столицу, когда время уже подошло к обеду. Я поняла, что мы приближаемся к городу, когда желто-рыжие травяные поля, бугристые холмы и бесконечные леса вдруг стали сменяться всё большим количеством заброшенных АЗС и старых зданий. Москва была разбита войной лишь наполовину. Во время войны столицу удалось защитить настолько, насколько успешно это вообще могло произойти. Апофеозом этого успеха стало то, что по большей части удалось сохранить центр столицы.

Как только мы въехали в городские окраины, одолевающий меня сон мгновенно пропал. Я уставилась в окно, во все глаза глядя на столичные предместья. Трасса вдруг начала обрастать ответвлениями, полуразрушенными развязками и обвалившимися мостами. Среди малоэтажных построек, магазинов и АЗС показались вдруг самые разные высотные дома -- пустые, страшные, угнетающие своим видом.

Москва была огромным городом, настоящим мегаполисом. Сейчас она была завалена грудами бетона, кирпича, исчерчена трещинами огромных рытвин и гигантскими ямами от снарядов, но это не умаляло её статности.

-- Добро пожаловать в столицу. -- Улыбнулся мне Шеврон, он бросил взгляд на Вебера. -- Готовь жетоны, наёмник.

Вебер ничего не сказал, но по его взгляду мне и без слов стало понятно то, что он подумал. Рекс и Декстер, всю дорогу отдыхающие в багажном отделении, выходящим в салон, уже вскочили и, свесив языки из пастей, поглядывали вокруг. Дотянувшись до них, я с улыбкой погладила по макушке сначала одного пса, потом другого.

В животе вдруг что-то запорхало, а ведь возможно, что уже совсем скоро я встречусь с Крэйном. И потом, может быть, например, завтра или послезавтра попаду домой и увижу отца. Я закрыла глаза, не сдерживая улыбку. Скорее бы уж, скорее!..

До Белорусского вокзала мы добирались не так долго, как мне думалось изначально. Почти всю дорогу, пока мы ехали по шоссе, Шеврон ругал стоящих на Волоколамке торгашей и караванщиков, мешающих проехать машине. А ещё во время нашего путешествия по столице я обратила внимание, что многие районы города были огорожены так, словно бы они были отдельными поселениями. Некоторые из этих районов были победнее и даже не охранялись, вокруг других были выстроены укрепленные стены, под которыми располагались аванпосты с прожекторами или защитой из мешков с песком. Через полчаса после того, как мы въехали в город, мы прибыли туда, куда направлялись.

Площадь у Белорусского вокзала была заставлена автомобилями, а ещё забросана обломками фонарей, досками и другим мусором. Асфальт многочисленных автомобильных дорог потрескался, кое-где был вырван из земли или разломлен на куски.

Выбравшись из машины, я сразу же начала зачарованно разглядывать уходящие ввысь городские строения. Высокие крыши стремились к небосводу, и серые стены высоток почти соприкасались друг с другом. Казалось, на этих улицах сочетается несочетаемое: вот строгие здания из стекла и бетона тянутся вдоль улицы и тут же вскоре сменяются старинными домами-поместьями -- украшенными изысканной лепниной, не слишком высокими, с узкими окнами.

Несколько минут я потрясенно рассматривала впечатляющее здание Белорусского вокзала: светло-зелёное, украшенное белыми вставками и узорами у массивных деревянных дверей и у огромных панорамных окон с выбитым в них стеклом. Башенки на крыше вокзала утыкались острыми шпилями в небо, круглые часы уже давным-давно остановились.