Я выбираю тебя - Филдинг Лиз - Страница 27

— Главное — не количество, а качество. Расскажи, почему ты так долго ждала второй попытки.

— А это обязательно? — Ей не хотелось вспоминать прошлое. Раньше она цеплялась за него, как утопающий — за бревно, но теперь, наконец выплыв на поверхность, она поняла, что о прошлом можно забыть. Если она все расскажет Александеру сейчас, больше ей не придется об этом думать. Не оглядываться, смотреть только вперед.

— Про себя я уже рассказал. Теперь твоя очередь.

Она дернула плечом. Какая разница? Она никому ничего не рассказывала, даже сестрам!

— Ладно. Он пошел на школьную дискотеку, хлебнул водки из бутылки, которую кто-то пронес в зал контрабандой… Домой вернулся в приподнятом настроении после выполненного задания и сделал то, что сделал бы на его месте любой восемнадцатилетний парень.

Александер нахмурился. До него все еще не доходило.

— Бросил грязную одежду на пол, чтобы мать забрала ее в стирку. — Видимо, Александер в самом деле не понимал, в чем дело. — Ах да, наверное, в школе-интернате так не принято.

— Ну да… Кажется, я догадываюсь. Мать нашла у него презервативы?

— В упаковке не хватало одного.

— Ну и что? Неужели она не понимала, что в его возрасте пора уже интересоваться девочками? Наоборот, должна была обрадоваться, что он принял меры предосторожности.

— Александер, дело не в том, что именно он сделал, а в том, с кем. У моей матери было трое детей от разных отцов. Я очень похожа на нее, если не считать цвета волос. Она была блондинкой…

— Она решила, что ты собираешься пойти по маминым стопам?

— Три девчонки без отца живут со слегка чокнутой бабушкой, которая отдала все свои деньги мошеннику! Представь, как разыгралось ее воображение. Она тут же отправила сынка на все лето к дяде в Америку.

— Он ведь мог и отказаться.

— Пришлось выбирать: я или лето в Кейп-Коде, где сотни девчонок будут тащиться от его «крутого» английского акцента. — Тогда ей казалось, будто ей вонзили нож в спину, но все случилось так давно! — А ты бы что выбрал в восемнадцать лет? Александер, скорее всего, он подумал то же самое, что и его мать.

— Да? И что же?

— Когда на следующее утро я пришла к нему домой, его мать выразилась без обиняков. Она сказала, что я — потаскушка, которая наградит ее сына нежеланным ребенком. Наверное, именно поэтому он и пригласил меня на выпускной. Потому что считал меня потаскушкой… а вовсе не потому, что хотел ребенка. Не такой он был дурак.

— Ну, ты им определенно показала. Или остальные мамаши в округе держали своих сыночков на коротком поводке?

— Да, наверное, но это им аукнулось. В выпускном классе мне от мальчишек проходу не было. Я могла бы выбрать любого… — Теперь ей было смешно, но тогда она чувствовала себя по-настоящему грязной. — Я наконец-то поняла, почему Эль ни с кем не встречалась.

— Она ни с кем не встречалась?

— У нас есть любимая песня… «Скажи мне, красотка, сестрички есть у тебя? Нас много девиц, простых и порядочных»… Начала она весело, но у нее быстро сел голос. — Наша семья притягивает скандалы, как варенье — ос.

— Были и другие?

Салли пожала плечами:

— Бэзил сбежал с братом своей подружки; отец и брат вычеркнули его из состава семьи. Бабушка слишком поздно поняла, что не любит человека, за которого собралась замуж…

— Слишком поздно? До тех пор, пока не принесены обеты, ничего не поздно. — Он уже не улыбался.

Салли развернула его лицом к себе и сказала:

— Лучше признать ошибку до свадьбы.

— Ты совершенно права. — Он криво улыбнулся. — Нельзя ожидать, что женщина будет ждать месяцы, годы…

— Как ее звали? — спросила Салли.

За окном, в кустах сирени, запел черный дрозд, и у нее перехватило дыхание. Ей показалось, прошла целая вечность, прежде чем он ответил:

— Джулия. Ее звали Джулия. Она решила, что мой друг, который должен был стать шафером, станет ей лучшим мужем, чем я. — Невеста и лучший друг. Что может быть хуже? — Я попросил его помочь с приготовлениями к свадьбе. Он все время был с ней, беседовал со священником, выбирал место, делал все, что должен был делать я, вместо того чтобы болтаться на краю света, изображая Тарзана.

— Она так сказала? — ошеломленно спросила Салли.

— Она злилась на меня, и, наверное, не напрасно. А еще ей, наверное, хотелось оправдаться.

— Да… наверное, очень хотелось. Но ведь, когда она согласилась выйти за тебя, она знала, чем ты занимаешься?

— Она думала, что я все брошу. И войду в совет директоров УФГ. Наверное, я ввел ее в заблуждение. Может быть, я даже сам в это верил. — Александер покосился на нее. — Такую ошибку я больше не повторю.

— Да.

Все ясно и понятно. Он скоро уедет…

Атмосферу разрядил звонок в дверь.

— Наверное, пицца, — сказал он.

— Если мы не ответим, может, он оставит пиццу на крыльце.

— И останется без чаевых?

Он быстро поцеловал ее, встал, надел трусы, нашел бумажник.

Какое-то время Салли лежала и ждала. Он долго не возвращался. Что делать? Может, он думает, что она сама спустится?

Салли бросилась в ванную, умылась, надела футболку и джинсы. Кое-как причесалась. Когда она вернулась в спальню, Александер лежал на спине, закинув ногу на ногу. Невскрытая коробка лежала у него на животе.

— На тебе слишком много одежды, — заметил он.

— Если я ем в постели, у меня несварение желудка… — Что правда. — И еще нужно выгулять собак. — Тоже правда.

— И твои родственники могут в любую минуту вернуться.

— О них я не подумала… да, вряд ли бабушка засидится в пабе допоздна.

— Ладно. — Он молниеносно вскочил на ноги. — Поедим, погуляем, а потом… — Он взял ее за руку и повел вниз.

— Что потом?

— Потом я поцелую тебя на прощание и пойду домой, — он покосился на нее. — Не хочется, чтобы соседи сплетничали.

Салли охватило разочарование. Сейчас ее нисколько не волновало, что подумают соседи. Очевидно, она куда больше похожа на мать, чем ей казалось. Она всегда считала себя сильной, самодостаточной, независимой. Оказывается, все не так. Она по-прежнему полагается на Грейма, а не действует самостоятельно; позволяет ему диктовать себе условия, а не полагается на свое чутье. Не рискует — ни в сердечных делах, ни в бизнесе.

Вот и сейчас… Она ненадолго сбросила панцирь, но поспешила спрятаться в него, как улитка, как только усомнилась… Что о ней подумал Александер? Она понятия не имела, что он подумал.

— А завтра нам рано вставать, — продолжал он.

— Нам?

— Если мы поедем в Уэльс искать Риа, нам нужно встать пораньше.

— Ты поедешь со мной?

— Нет, ты поедешь со мной. — Неожиданно он замер и хлопнул себя по лбу: — Конечно, если ты сегодня переночуешь у меня, утром мы сэкономим время.

— Переночевать у тебя? — В его элегантной, роскошной квартире в готическом особняке?

— В моем холодильнике припасов больше, и нам не придется вести себя тихо. — Он едва заметно пожал плечами.

Салли захотелось обнять его, прижаться к нему щекой, губами…

— Вести себя тихо?

— Ты довольно громко кричишь.

— Не может быть!

Он только улыбнулся.

Неужели она в самом деле кричала? Салли посмотрелась в зеркало и увидела, что расплывается в улыбке.

— Наверное, у тебя в самом деле будет лучше, — вздохнула она. — Я имею в виду в смысле времени. Ты живешь ближе к шоссе.

— Верно подмечено.

— Да, ты прав — если твоя машина будет всю ночь стоять у моего дома, утром об этом узнает вся деревня.

— Я думал, тебе все равно.

— Мне правда все равно, — сказала она. Но Грейм должен узнать обо всем от нее самой, а не от своей уборщицы. — Но я кричу.

— Почему твоя бабушка не вернула дедушке кольцо?

— Ты ведь знаешь, как бывает. — Салли медленно сунула в рот кусок сыра.

Они вынесли пиццу в сад и лежали на траве. Все тело у нее болело, но то была приятная боль, и она чувствовала внутри уверенность — нечто совершенно для себя новое.