Дневник. Первые потрясения (СИ) - "shellina" - Страница 21

Утренние построения, до завтрака — напутствия на предстоящий день. Вечерние — за пятнадцать минут до отбоя — подведение итогов и раздача, в основном, наказаний. Пряники тоже были, но очень редко. Меня стали ненавидеть. Причем студенты факультета Слизерин, ненавидели меня гораздо больше, чем все остальные вместе взятые.

Но, моя тактика начала приносить свои плоды. На все отработки ребята ходили дружную толпою, затем, после нескольких стычек, они наконец-то заметили, что толпу бить обычно труднее, чем одиночек и начали ходить по коридорам как минимум втроем уже вне зависимости от назначенных работ.

Сейчас проще. Теперешние слизеринцы не знают и половины из того, что довелось испытать их предшественникам.

Я пошел дальше. В своем кабинете оглядел полки и усмехнулся. Все эти заспиртованные твари не несли никакой смысловой нагрузки, кроме устрашения нерадивых учеников.

Мой первый выпуск. Теодор Флинт долго стоял в дверях, не решаясь войти. Затем обратился ко мне с порога:

— Профессор Снейп, я… мы… в общем, через час мы собираемся у Розмерты, выпускной продолжить, вы не присоединитесь к нам? Скорее так: отказ не принимается.

Я удивился. Нет не так, я охренел. Пока я осознавал эту фантастическую новость, Теодор вошел в кабинет и вынул из-за спины коробку.

— Это вам. От нашего выпуска.

В коробке находилась бутылка коллекционного маггловского виски. Откуда они его взяли?

Я окончательно убедился в том, что все сделал правильно, когда на дне коробки нашел карточку с надписью: «Спасибо вам, что сохранили в нас Людей».

Вечеринка была веселой. Мои выпускники были не намного младше меня. Я тогда даже отплясывал на столе с девчонками. На каком-то этапе к нам присоединилась Фрай. То, что она моя жена, все еще скрывалось, так что была разыграна сцена знакомства декана Слизерина с симпатичной иностранкой.

Следующие выпуски. Сначала недоумение, затем неприязнь, частенько переходящая в полноценную ненависть. Попытки жаловаться родителям. Но. Родители моих змеек, в большинстве своем, знали, какое место я занимал в Ближнем Круге, поэтому, чаще всего, игнорировали жалобы, наверняка молясь всем известным богам, чтобы я не перенес свое внимание с их чад на них самих. А иногда эти самые родители советовали своим детям заткнуться и не высовываться. И как прозрение к выпускному. Бутылок с различными марками виски у меня уже девять. Почему-то все мои змеи дарят мне маггловский виски. Я до сих пор не могу понять, где они его берут?

Я повернулся. Мантия привычно взвилась, не успевая за телом. Интересно, как бы все отреагировали, если бы узнали, что мантии мне шил Шарль. Я уж и не помню, что я ему плел, наверное, что-то про маскарад. Он их мне тогда несколько смастерил. Единственным моим требованием было: максимально освободить мои движения. Я мантии терпеть не могу из-за того, что в них совершенно невозможно двигаться так, как я привык. Правда, все мои мантии были черные. Наверное, Шарль решил, что я буду на маскараде вампира изображать или что-то вроде этого. Сначала я чувствовал себя несколько неуютно, а потом ничего, привык. Да и черный цвет способствовал созданию моего имиджа Ужаса Подземелий.

Из воспоминаний меня вывел стук в дверь.

— Войдите.

— Профессор, все уже собрались. Жеребьевка проведена. Все студенты уже собрали вещи, — Джемма была, как всегда, собрана и говорила четко и быстро.

— Северус, — дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Альбус, — что это ты мне кинул? Какое увольнение? Ты совсем с ума сошел?

— Профессор Снейп? — в голосе Фарли звучало удивление.

— Идите, мисс Фарли, я скоро присоединюсь к вам в общей гостиной.

Когда постоянно оглядывавшаяся на меня Джемма вышла из кабинета, я повернулся к Альбусу.

— Что тебе не понятно, крестный? Я предупредил тебя — ты не понял. Мало того, что ты выставил меня перед Поттером каким-то психом с раздвоением личности, это ладно, я стерплю, но выставлять Слизерин на посмешище? Ты чем думал, когда буквально выцарапанную победу у этих детей отнимал? И ладно бы дело было только в Хогвартсе. В конце концов, дети бы выросли, но ты делаешь эти необдуманные действия накануне новой войны! Ты думаешь, что у меня мало дел помимо школы? Ты за какие-то пять минут практически свел мою почти десятилетнюю работу здесь на нет! С меня хватит! Разгребай свои завалы сам! А теперь извини, мне нужно с детьми попрощаться.

Я вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

До гостиной Слизерина я буквально долетел. Перед входом я на секунду замер, затем решительно вошел внутрь.

Абсолютно все студенты Слизерина столпились в гостиной. Фарли стояла посередине и что-то взволновано говорила. На меня обратили внимание не сразу.

Когда меня все-таки заметили, в гостиной воцарилась тишина. Я стоял напротив своих детей и молчал, просто не знал с чего начать. В этой почти оглушающей тишине звонкий голос Драко прозвучал просто оглушающе:

— Это правда? Правда, что ты уволился?

— Да, Драко, это правда.

— Но… профессор Снейп, а как же мы?

— Вам подберут другого декана, возможно, да я даже уверен, что он будет гораздо лучше меня.

— Вы хотите бросить нас? Именно в тот момент, когда директор Дамблдор показал всем свое отношение к нам? — в голосе Фарли звучало напряжение, — как вы можете?

— Мисс Фарли, вы забываетесь.

Она, сжав кулаки и закусив губу, смотрела на меня. В ее глазах было недоверие, нарастающая злость и пробивающаяся тревога. Ведьма! Моя лучшая староста! Сейчас было видно совершенно ясно, что, не смотря на темный цвет кожи, Джемма была в близком родстве с Блеками.

— Вы уходите! Вы уходите, не сказав нам это прямо. Если бы Джемма вас случайно не услышала, вы бы так и ушли, не сказав нам и слова, а в начале следующего учебного года нас бы ждал сюрприз в виде нового декана!?— практически проорал Монтегю.

И тут я увидел, что дети первых трех курсов тихонько вздрагивают, столпясь у стены, а некоторые первокурсники всхлипывают. Малфой вообще смотрел на меня как на предателя.

— Я всегда верил в то, что в глубине души вы все-таки нас хоть немного любите. Вы всегда заботились о нас. Никогда не давали повода в вас усомниться. А сейчас вы просто нас бросаете. Скажите мне, что я всегда ошибался. Скажите прямо, глядя в глаза — и тогда я пойму, что нельзя никому верить и тем более доверять, — прошептал Маркус.

Что я мог им сказать? Что они мне нужны и поэтому я ухожу? Они не примут этого. Сказать, что я некомпетентный декан? Они мне не поверят. Они не поверят ни во что, чтобы я ни начал нести в свое оправдание. Беда. Я еще раз обвел взглядом гостиную. Потерянные, никому не нужные дети. Нет, не так. Никому не нужные, кроме меня.

Я понял, что не смогу уйти. Фарли права, я сейчас чуть было не поступил как последний эгоист, я чуть было не бросил их практически на произвол судьбы.