Несбывшееся пророчество - Цыганок Ирина - Страница 50

Оставалась бумага. Доктор поднес ее пинцетом к пламени свечи — на глянцевом листе ничего не проявилось. Произнес «формулу откровения», способную открыть почти любую тайнопись, лист остался девственно чист. Тогда он уложил его на серебряный поднос, обставился баночками с магическими зельями и принялся по очереди испытывать на арканской бумаге их действие.

Наступила ночь. Ни один из опытов не дал результата. Напоследок, как раз перед тем, как плюнуть на все и пойти спать, Кастор посыпал лист порошком, проявляющим кровь. Он уже и не надеялся ничего увидеть, поэтому сразу отвернулся и только краем глаза вдруг отметил некое изменение… На листе одна за другой начали проявляться буквы: «Я, Верлейн Седой, Председатель Совета Девяти…» Столл поспешно придвинул бумагу к свече: одни слова оставались видны, только тускнели, другие расплывались в нечитаемые дорожки или исчезали вовсе. В нижней части листа змеился длинный кровавый росчерк, под воздействием магической смеси он становился коричневым, черным, потом серым. Лекарю показалось, будто линии строчек и росчерка сложились в силуэт, отдаленно напоминающий скелет рептилии. За спиной что-то неприятно застрекотало, доктор обернулся к лабораторному столу. Пламя зажженных свечей не могло разогнать мрак во всей комнате, но и того, что было, хватило, чтобы высветить страшненькую членистоногую тварь, впившуюся в жертву. Длинное тело многоножки обвивало шею неизвестного арканца, увенчанный жалом хвост спускался вдоль туловища до самых колен. Сколопендра подняла голову с неприятно двигающимися желваками челюстей, хитиновые пластинки на хвосте затряслись, издавая характерное пощелкивание. Тварь приготовилась к броску. От испуга и неожиданности доктор выпустил лист, и тот спланировал прямиком в пламя. Тонкая бумага мгновенно пошла черными дырами. Мерзкая многоножка в броске начала распадаться коричневой трухой, еще пара мгновений — и на столе рядом со свечой остались лишь кучки пепла. И очень похожий, только коричневый, «след» вел по полу от лабораторного стола к Кастору.

Доктор вытер рукавом внезапно вспотевший лоб. Посмотрел на собственные трясущиеся ладони. А он еще почитал себя опытным знахарем! Между тем со стороны высохшего тела вновь послышались звуки. Кастор не без внутренней дрожи перевел туда взгляд и облегченно выдохнул. Никаких новых чудовищ в комнате не появилось. Просто недавний мертвец сделал первый хриплый вдох…

Опустившаяся на переносицу зеленая стрекоза вывела доктора из задумчивости. Он автоматически отмахнулся, пребольно съездив себя по носу.

— Ах ты… — Лекарь попытался схватить пучеглазую озорницу, но та уже улетела, треща перламутровыми крыльями. Столл вернулся в дом.

— Ну что, Кастор? — Больной поднялся с кровати и, придерживаясь за стену, шагнул навстречу. — У тебя будут неприятности из-за меня? Да? Скажи правду! Я повел себя глупо, разозлив правительницу. Но у меня действительно нет денег, а новый арканский король платить не станет… Я так привык чувствовать себя монархом, что просто разучился нормально разговаривать. Отведи меня в замок, тогда тебя не тронут…

Столл с рассеянной улыбкой дождался конца этого монолога.

— Незачем идти в замок, — заметил он, когда поток слов иссяк. — Все, что нужно в дорогу, мы купим на рынке. Я сохранил твои штаны и рубаху. Надень. Они все еще будут велики, но не настолько, чтобы явно бросаться в глаза.

Лекарь вышел в соседнюю комнату и вернулся со стопкой аккуратно сложенной одежды.

— А еще вот. Это, должно быть, твое. Нашел его в той палатке. — Он протянул королю серебряную печатку. — Если хочешь знать, именно оно не позволило той твари «дожевать» тебя.

Эдарген раскрыл ладонь и принял кольцо.

— Да, когда-то оно принадлежало мне… Очень ценное, знаешь?

Доктор кивнул.

— Тогда оставь его себе, я ведь не заплатил за лечение.

— Твое лечение оплатила правительница, и весьма щедро, — все так же ровно возразил Столл.

Король еще больше нахмурился.

— Но тогда…

— Лучший способ отблагодарить ее, — перебил медик, — исполнить приказ: завтра до полудня ты должен покинуть город.

Мирра полночи обдумывала короткий разговор с мужем и решила, что россказни о поединке якобы за ее сердце — очередной розыгрыш. Стали бы иначе Змей и командующий уходить с площадки по-братски обнявшись? На этом фоне ее вчерашнее поведение, вызванное кое-какими фантазиями, было, мягко говоря… в общем, о нем нужно было срочно забыть! Утром она уже не испытывала неудобства в общении с Халом. Почти… А на заседание Совета не пошла из опасений выдать себя неосторожным упоминанием о короле, считавшемся мертвым. Глупо, конечно, но пусть пройдет побольше времени. Ближе к обеду в цитадель явился Столл и был тотчас препровожден в кабинет к правительнице.

— Ну, как наш пациент? — с некоторым замиранием в сердце спросила Мирра. Представилось, как Эдаргена узнают и задерживают стражи на воротах, ну а он, конечно, рассказывает о ней по полной программе.

— Я купил ему одежду и коня по сходной цене. — Доктор выложил на конторку в кабинете аккуратный узелок. — Ткачи отправляли обоз за краской в Готтар, они согласились взять попутчика до Орьена. Караван прошел через Северные ворота два часа назад. Я на всякий случай дежурил у Караулки. Никто ничего не заподозрил.

— Спасибо, Кастор! — от души поблагодарила правительница. — Вы меня очень выручили. Я узнавала у Вольда, вы к нему не обращались. Мне вдвойне приятно самой вручить вам награду. — Ее она приготовила еще накануне: флакон со свежей драконьей кровью — предмет вожделений любого доктора; три тысячи сардов, почти украденных из казны; и освобождение от налогов на пять лет. — Надеюсь, это хоть отчасти окупит ваши хлопоты.

— Вы слишком щедры, миледи! — Столл отдернул потянувшуюся было к флакону руку. — Но я пришел сказать, что вы и так заплатили мне слишком много. Лечение оказалось не таким уж сложным. У нашего… знакомого была сильно истощена мана, в остальном он не пострадал. — Лекарь развернул принесенный с собой узелок, в нем оказалась большая часть Мирриных украшений. — Я продал колье из красных камней, — пояснил он, — мне показалось оно попроще остальных, но я, конечно, не знаток.

— Да вы волшебник! — не могла скрыть восхищения Мирра. — Как вы умудрились прокормить гостя на такие деньги, да еще и лечить его при этом? За драгоценности — спасибо. А награду придется взять, приказываю! И вот еще что, хотите стать придворным доктором?

— Не думаю, чтобы в замке нуждались в моих услугах. Здесь достаточно эльфов, а я не настолько самонадеян, чтобы соперничать с ними по части медицины.

— Зачем соперничать, если можно сотрудничать? В госпитале всегда не хватает опытных рук. Давайте так, если надумаете, приходите, я отведу вас к леди Каэттрис. Она будет рада такому помощнику! И вообще, если что, идите прямо ко мне!

— Благодарю. — Столл еще раз поклонился и вышел. К груди он любовно прижимал драгоценный флакон с кровью.

Доктор ушел. Мирра разгребла ссыпанные в лучку на конторке украшения. Некоторые были очень даже миленькие. Нацепила пару сережек с длинными подвесками. Жаль, сегодняшнее заседание Совета уже закончилось, теперь она была не против его посещения.

Совет не пришел в восторг от того, что командующий, правительница и верховный судья намерены одновременно покинуть княжество. Тем более, что времена все еще стояли смутные. Громадная империя Непобедимого трещала по всем швам. Пока до крупной драчки не дошло, арканские наместники спешно укрепляли полученные от Эдаргена наделы. Но рано или поздно кто-то из них решит перекроить границы, и кто сказал, что этим кем-то не будет тот же Вейл? Рассказы об исчезающей мане пугали вранских министров куда меньше, чем опасное соседство Урфии или воинственного Брадизана. Но Мирра особенно настаивала на скорейшем отплытии. Заявила, что не сможет уснуть спокойно, пока Мир («А значит, и Вран, господа магистраты!») в опасности. На самом деле она хотела быть подальше от Совета в тот час, когда им станет известно о воскрешении Эдаргена. Гарантий, что король не станет трепаться о том, где был все это время, не было никаких. Так что, когда эта история всплывет на поверхность, ведьма предпочитала находиться где-нибудь в море. Рано или поздно, конечно, придется объясниться, но если выбирать из двух зол, она предпочитала «поздно».