Чувство времени (СИ) - Федорова Евгения - Страница 36

Холодным прикосновением вода прояснила сознание. В рое воздушных пузырьков я погружался в морскую пустоту, слыша глухие шлепки, с которыми вода била в борт Бегущей; и шелест движения гигантского тела змея.

И вот я увидел перед собой его… лицо. Невозможно было назвать эту маску мордой, ребристая шкура создавала ощущение нереальности, будто его очертания были вырублены из камня и не подвластны точащей силе воды.

Большие вытянутые глаза заполнили своим вниманием мой разум, чешуйчатые изгибы окружили, увлекая вниз в медленно вращающуюся воронку. Свет, проникающий через водяные слои, стал тускнеть и, глядя в бездну, я видел надвигающийся на меня провал между подводными хребтами. Голос дракона потек со всех сторон, охватывая и завораживая.

Я есть сила и воля воды, ты в моей власти!

Я ищу мир, змей, — отозвался я мысленно, ощущая болезненное эхо этих слов, бьющихся вокруг нас. Чтобы прекратить это безумие, я развел руки в стороны, останавливая стремительное падение наших тел в глубину. — Что движет тобою?

Смерть!

Страх, — уверенно сказал я, вглядываясь в глубокие, слабо светящиеся голубым глаза. Моего затылка едва ощутимо коснулся проносящийся мимо бок — змей постоянно двигался, словно демонстрируя свою силу.

Я могу обвить твой жалкий корабль десятью кольцами и раздавить в щепы. Чего же мне бояться, человек?

Змей открыл огромную пасть, похожую по размеру на провал городских ворот, являя мне в устрашение ряды треугольных, черных зубов.

Не меня, — согласился я. — Другого. Что тебе обещали за все эти жизни на южном пути?

За твою, — дракон сощурился, сжимая свои кольца с каждым ударом моего сердца. — Он знал, что рано или поздно ты придешь. И обещал свободу. Чувствуешь, как твой мир становится меньше?

Кто он, скажи, и я смогу освободить тебя…

Ты — такой же, как он! Пришел новый хозяин и манит меня куском рыбины, надеясь получить благосклонность. Ты опоздал, маг! Я не буду говорить с тобой и выслушивать твою ложь! Он сказал мне, так будет.

Кольца дернулись, касаясь моего тела, сжались упругими, непреодолимыми объятьями, сплелись, все ускоряя движение.

Я даю тебе право жить, — прошептал я, но ничего уже нельзя было изменить, как невозможно остановить бурные потоки селей, несущиеся на предгорное селение. Велика была сила его ярости и желание изломать мое тело, выдавливая горлом кровь, но, как он не сжимал кольца, вода вокруг меня словно закаменела, и его чешуя лишь бессильно скользила по ее поверхности.

Поняв, что до меня ему не добраться, змей выгнулся в жуткой агонии, и неожиданно мощный поток незнакомой мне силы вырвался наружу. Время застыло вместе с тысячами гигантских игл, ударивших вверх подобно летящим по ветру нитям паутины. Это застыли, смерзаясь, пласты воды, превращаясь в смертельное оружие.

В то же мгновение, послушное моему желанию, веретено вихря ударило в разинутую пасть змея, разрывая его длинное тело на куски. Вода вокруг взбухла алым, и магические шипы, взбурлив, распались белой пеной. Все смешалось, я ощутил дурноту и не мог сказать, была ли это физическая слабость или опустошенность душевная. Многую силу я кинул в бой, помятую о неудаче с драконом Тюдора, но, без сомнения, сделал это слишком поздно.

Вода, не встречая сопротивления, мягко потянула наверх. Давно уже родившийся в груди спазм терзал тело, а я поднимался вместе с мутной алой пеной, и наверху, там, где медленно тонул корабль, вода тоже насыщалась алым.

Я вынырнул в тот момент, когда перебитая бизань мачта со зловещим треском обрушилась в воду подле меня, со свистом стегнув оборвавшимися вантами по поверхности. Вполне возможно, что такой удар канатов мог перерубить человека пополам, но я даже не обратил на него внимания. В два мощных гребка я оказался под бортом и приложил подрагивающую ладонь к черным, похожим на пчелиные соты, доскам. Захрустела ледяная корка, надежно закрывая пробитые магией бреши. Бегущая заметно накренилась, следуя за упавшей в воду, но не оторвавшейся от снастей на правом борту мачтой. Через проломленный фальшборт, прямо мне на голову, лились струйки густой, темной крови.

По одному из свесившихся обрывков канатов я взобрался на палубу и на мгновение замер, ошеломленный и подавленный.

Я оставил корабль не таким, полным силы и красоты, присущей парусникам, но теперь это был мертвый склеп — чудовищная братская могила. Вокруг не осталось ни одной живой души, так, во всяком случае, мне показалось сперва. В воде вокруг Бегущей, похожие на обрывки парусины, плавали упавшие вниз тела, мертвецы были везде вокруг: они свешивались с рей и путались в канатах, распростерлись на палубе и обмякли на лестницах. И проломы повсюду. Идеально ровные, округлые, отступающие друг от друга на локоть взрослого мужчины.

Я поджал губы и, переступая через трупы, поднялся туда, где оставил Мастера и Алена. Они и лежали там, совсем рядом. Маг придавил своим плечом колени юноши в попытке заслонить его собственным телом, ведь Алену предстояло стать человеком дракона. Одним из тех, кого древний ящер выберет либо в жертву, либо спутником.

Я стянул с себя липнущую к коже, бурую от чужой крови рубашку и, подобрав с палубы волчий жилет, одел его, пытаясь теплом унять бьющую изнутри дрожь. Моей любимой вещице посчастливилось быть скомканной и небрежно брошенной под ноги так, что страшные удары магии испещрили доски вокруг нее, но не тронули меха.

О чем я думаю?

Теперь и я знал о том, что Мрака больше нет. Вглядевшись внутрь себя, в слабом касании к его источнику, всегда полному и готовому поддержать меня, я ощутил лишь пустоту. И мой немой вопрос остался без ответа. Я был один, и некому было дать совета.

Гоня вялость и растерянность прочь, я потряс головой и сделал то, чем следовало заняться в первую очередь. Встав на колени, я протянул руки и, прикоснувшись к шее Мастера, на мгновение замер. Прикрыл глаза. Маг был жив, и едва заметно пульсировала под пальцами жилка, но также я ощущал внутри его тела пустоту, свойственную забытью или глубокому сну без сновидений. Холодная волна страха накатила, когда это ощущение скрестилось во мне с воспоминаниями о бедняжке Беллине. Неужели?.. Нет! Здесь что-то другое.

Я вздохнул с облегчением, понимая, что Мастер отступил под натиском силы змея, не имея возможности защититься иначе. Они и раньше говорил, что умеет отстраняться, возможно, ему пришлось бросить всю оставшуюся силу, которую я великодушно оставил ему, на то, чтобы защитить себя и Алена, но на большее был уже не способен.

Во всяком случае, если я прав, о его благополучии можно пока не думать. Он будет спать, обретая равновесие и набираясь сил, до тех пор, пока не придет в себя.

Но что же Ален?

Передвинувшись, я поставил колено в лужу обжигающе горячей крови, обильно сочащейся из поврежденного бедра юноши. Поморщился. Казалось, луч заледенелой воды вырвал из его тела кусок, срезал точным движением сухожилия. Не очень глубоко, лишь касаясь, но достаточно серьезно, чтобы волноваться.

Я закрыл ладонью рану, ощущая вялый пульс крови, и задумался. Было кое-что еще, вовсе спутавшее мои мысли. Магия водяного змея была столь многогранна, что удивляла и вызывала трепет. Ни в одной книге, ни в одном трактате я не встречал упоминаний о такой несокрушимой, первобытной силе, какую выпустил из своего тела перед смертью змей. Вот почему я с легкостью умертвил его, почему с разочарованием ощутил, что хватило бы и меньшего. Нанося жуткий удар, чудовище ослабело, делая себя уязвимым. Каков же был страх, напитавший его существо, если змей пошел на подобное, лишь бы выполнить отданный кем-то приказ? Невозможно, уму непостижимо! Какое самопожертвование!

И вот уже не рана, сочащаяся кровью, занимает мое внимание, но истечение жизни через нанесенную ударом брешь. Эта незнакомая, подобная яду, не дающему крови свернуться, магия, открыла канал для смерти, и колеблющаяся энергия от моих рук не способна была проникнуть внутрь или замедлить это убийственное движение.