Эффект отражения (СИ) - Федорова Евгения - Страница 19

— Горден никакого закона не нарушал! — зашипел Павел. — Я себе ничего сам не заказывал, это подарок, а дареному коню в зубы не смотрят! И вообще, оставьте меня в покое, или отделаю вас также, как крестного!..

— Сидеть! — очень властно велел Ворков, но Павел не ощутил того оцепенения, которое наступало при словах Гордена. — Я же просил тебя не делать глупостей, разве нет? Думаешь, если Сиковски тебя с Зеркалом связал, так ты теперь неприкосновенный? Думать надо головой, а не тем, на чем ты обычно сидишь, парень! Лев тебя в любом случае в живых не оставит! Ты же конкурент на остальные Зеркала. Ты для него сейчас уже обошелся в два! А можешь заграбастать и больше. Ты нарушил все его планы, понимаешь? Ты не тот, с кем Лев станет считаться, тебя нечего бояться или уважать! И вообще, что ты можешь сделать, Кранц, ведь в прошлый раз у тебя был нож, а теперь ты безоружен.

Отшвырнув сигарету, Ворков встал, распугав голубей, и поманил Павла за собой.

— Пошли, я отвезу тебя ко Льву. Он сам решит, что с тобой делать. Если честно, ты меня уже утомил беготней, шестой день тебя разыскиваю. Ты, твой крестный и эта шлюшка Белла, ужас, до чего утомили.

Ворков подошел к большому серебристому джипу, запаркованному у тротуара, и открыл пассажирскую переднюю дверцу.

— А успел бы снова в Метро юркнуть, опять убег бы, — наставительно сообщил он. — Тебя там найти невозможно, тонкий расчет, молодец. Как золотую песчинку на пляже. Сам сообразил али подсказали?

— И что теперь? — проигнорировав вопрос, спросил Павел.

— Садись уже, поехали!

Кранц с опаской заглянул в салон, но там никого не было.

— Садись! — Ворков настойчиво надавил ладонью Павлу между лопаток, заставил его сесть.

Не зная, что делать, Кранц быстро пристегнулся.

— И правильно, — Антуан сел за руль и завел двигатель, — вдруг я водитель хреновый…

— Куда мы едем? — уточнил Павел.

— К черному Льву, я же сказал.

— Но он же в Канаде… я слышал.

— Ради такого дела, — усмехнулся Ворков, — он прилетел. Надеюсь, ты не очень торопишься, я куплю себе сигарет.

С этими словами он вывернул на прилегающую улицу и остановился напротив маленького магазинчика.

— Это быстро, но помни, что я сказал тебе…

Посмотрев, как закрылась зеркальная дверь, Павел отстегнулся и принялся торопливо перебираться на водительское место. Ворков даже не подумал вынуть ключи или заглушить мотор. Соблазн был слишком велик. Павел был водителем некудышным, за рулем бывал пару раз, но ради такого дела, как спасение жизни, стоило рискнуть.

Он уже перекинул через коробку передач ногу, как за спиной кто-то прокашлялся:

— Кхе, кхе…

Ахнув, Павел вывернулся, стукнувшись копчиком о руль, и замер.

— Он же просил тебя не дурить или нет?

На заднем сидении развалился карлик. Маленький, тощий, словно двенадцатилетний подросток с коротко стрижеными волосами, широкими, мужскими ладонями и совершенно детским, миниатюрным лицом. Его черты казались карикатурными, на губах играла насмешка, а пальцы с плоскими ногтями словно жили свое жизнью, нервно теребя ремень.

— Тебя здесь не было! — заорал Павел, не в силах владеть собой. Нервное напряжение достигло пика и выплеснулось наружу подобно цунами.

Карлик вздрогнул, поправил на голове волосы, словно его обдало потоком воздуха, и серьезно ответил:

— Был я здесь. Просто я неприметный очень, меня часто не замечают, не переживай так.

— Не верю. Не может быть, — нервно, с короткими паузами зашептал Кранц, сел назад и пристегнулся. Закрыв глаза, он замер и сидел так, неподвижно, пока не хлопнула дверца и машина, зашуршав колесами, не отъехала от тротуара. Но и тогда он не сказал ни слова.

В полном молчании они проехали через центр, и за стеклами джипа Павел видел привычный, милый его сердцу мир обыденности, спешки на работу, забот о приготовлении ужина; мир, в котором людей не везли на заклание, в котором не было жужжащих халатов-стражей и крестных, которых невозможно ослушаться, потому что его приказ обладает магической силой.

Набережная, голуби, люди, машины, магазинчики, кофешки, памятники, скверы — все это отдалялось от Павла с тем, как он сам приближался к неизбежной встрече с Черным Львом.

Джип выехал на Ленинградское шоссе и вот уже за окнами лишь голые, покрытые пятнами грязного снега бесцветные пейзажи — поля, перелески, еще не подернувшиеся изумрудной дымкой весны. Деревни. Все убогое, замершее между смертью и рождением, еще трепещущее при воспоминании о холоде и пронзительном ветре.

Павел бездумно смотрел в окно, в голову не лезло ничего путного. Молчание стало внезапно невыносимым и он спросил:

— Ехать далеко?

— А тебе то что? — уточнил Ворков. — Или торопишься?

— В кусты надо, — буркнул Кранц.

— Потерпишь.

Но спустя четверть часа на сидении завозился карлик, задышал тяжело, пнул ногой водительское сидение, словно капризный ребенок:

— Антуан, мне плохо! Меня мутит!

— Ты беременна может быть, красавица? — фыркнул водитель.

Павел медленно повернулся, глянув на карлика — тот был белее мела.

— Медленно сбрасывай газ, — хрипло велел карлик, — чтобы вон к той группе берез остановиться, и на обочину. Я свежим воздухом подышу, Кранц прогуляется до своих кустов.

— Как скажешь, — останавливая машину, кивнул Ворков и, наклонившись к Павлу, доверительно сообщил:

— Пророк, понимаешь ли. Вот такие дела.

Громко хрустнул попавший под колесо камень, захрустела грязь и машина съехала на обочину.

Мимо, один за другим, устремлялись куда-то, разбрызгивая серую грязь, грузовики, которые Ворков все это время ловко обгонял.

Павел охотно вышел из машины, оглянулся, но никто за ним не следовал, сбежал по мокрому косогору, чуть не упав, и нырнул в кустарник. Ивняк был густым, никаких тропинок не было, внизу по щиколотку стояла вода, но Кранц даже не думал останавливаться, торопливо ступил, чувствуя, как ледяной холод затекает в ботинки. Плевать.

Продравшись через гибкие прутья, он оказался в заваленном буреломами лесу, в последний раз оглянулся, прислушался и дал деру. Чавкая по воде, перебираясь через стволы, он сова спасал свою жизнь и думать забыв о раненом плече и усталости. Легкие жгло, но все это были мелочи по сравнению с тем, что ждало Кранца впереди.

Густой ельник отхлестал Павла по щекам, приводя в сознание. Нужно было что-то решать. За спиной маги, им не составит труда его найти. Надо срочно вернуться к дороге, поймать попутку…

Впереди между деревьями появился просвет, Павел прибавил ходу и вышел на опушку. Несколько километров голых, непаханых полей, деревенька. На открытое пространство нельзя. Придется идти вдоль леса. Нужна машина, сейчас его спасет только скорость.

Горден, где ты? Я снова попал в беду! И теперь мне самому не спастись.

Эти мысли крутились в его голове как мольба, но он знал, что останется не услышанным. Потому что не заслужил. Потому что отверг, отказался от помощи и спасения. Каким же он был глупцом?! Зеркало? Убийство? Если рассматривать это как действие во спасение, быть может, это приемлемо? Может, ничего страшного? Ведь он никогда не встретится с тем, чью жизнь подгребет под себя, он волен будет забыть и рассматривать зеркало как предмет. Как зубную щетку или сковородку, на которой по утрам жаришь яичницу. Или…

— Нельзя стоять на месте, — велел он сам себе, и голос показался глухим, далеким. Чем больше он думает о Зеркалах, тем больше он теряет себя. Разве Павел Кранц когда-то мог кого-то убить? Даже подумать об этом?! В глаз дать — дело другое, но убить… И тем не менее он начал с собственного крестного и продолжает. В мыслях.

Совсем сникнув, Павел побрел вдоль кромки леса, пытаясь отдалиться от магов, но ощущая полное бессилие. Никакая попутка не спасет его от тех, кто вознамерился с ним покончить. Потому Павел даже не удивился, когда выбрел на рассекшую лес широкую просеку. Под деревьями на ее краю стоял серебристый джип; прислонившись к капоту, курил Ворков. Они встретились с Павлом взглядами и долго смотрели друг на друга, словно пытаясь разобраться, что же делать. Потом Ворков кивнул и приветливо спросил: