Фантасмагории в Бременском винном погребке - Хауф В - Страница 7

А следом за Розой вошли, размахивая треуголками, еще шесть веселых кумпанов в кое-как надетых на голову париках, в долгополых кафтанах и длинных, богато затканных камзолах.

Уважительно, с должной благопристойностью повел Бахус при общем ликовании свою даму к столу. Она, как то приличествует, поклонилась всей компании и опустилась на стул, рядом с ней сел деревянный Бахус, а Валтасар, сторож при погребе, подсунул под него толстую подушку, иначе Бахусу было бы слишком низко сидеть. И последние шесть собутыльников тоже сели за стол, и тогда я заметил, что здесь и вправду все двенадцать рейнских апостолов, которые обычно покоятся в бременском Апостольском подвале.

- Ну вот мы и собрались, - сказал Петр, когда ликование несколько приутихло, - вот мы и собрались, весь наш молодой веселый народ тысяча семисотого года, как всегда все в добром здравии. Ну, так за ваше здоровье, девица Роза, вы тоже не постарели, все такая же осанистая и красивая, как пятьдесят лет тому назад, за ваше здоровье, живите и здравствуйте, и ваш драгоценный дружок, господин Бахус, пусть тоже живет и здравствует!

- Да здравствует старая Роза, да здравствует! - воскликнули все, подняли бокалы и выпили. А господин Бахус, пивший из большой серебряной чаши, без труда осушил две кварты рейнского, и по мере того, как пил, он на глазах у всех вырастал и толстел, наподобие свиного пузыря, когда его надувают.

- Покорнейше благодарю, уважаемые господа апостолы и родственники, ответила фрау Розалия, приветливо кланяясь. - Вы, я вижу, все такой же беспутный шутник, господин Петр! Я ни о каком драгоценном дружке ничего не знаю, и негоже так смущать благонравную девицу, - говоря так, она опустила очи долу и осушила бокал внушительного размера.

- Драгоценная моя подружка, - возразил Бахус, смотря на нее нежными глазками и беря ее за руку, - драгоценная моя, к чему так жеманиться? Ты же отлично знаешь, что мое сердце принадлежит тебе уже двухсотую осень и что среди всех остальных я привечаю тебя. Скажи, когда мы отпразднуем свадьбу?

- Ах вы, беспутный плутишка! - ответила старая дева и, покраснев, отвернулась от него. - С вами и четверти часа не просидишь, как вы уже пристаете со своими амурами. Честной девушке и смотреть-то на вас зазорно. Что вы чуть не голышом по погребу бегаете? Могли бы на сегодняшнюю ночь позаимствовать у кого-нибудь штаны. Эй, Валсатар, - позвала она, развязывая свой белый передничек. - Повяжи господину Бахусу этот передник, уж очень у него непотребный вид!

- Розочка, если ты меня сейчас поцелуешь, - воскликнул настроенный на любовный лад Бахус, - я позволю повязать мне на живот эту тряпицу, хоть и вижу в этом злую обиду своему наряду, но чего не сделаешь ради прекрасной дамы!

Валтасар повязал ему передничек, и он нежно склонился к Розе.

- Ах, не будь здесь этой молодежи... - прошептала она, застыдившись и тоже склоняясь к нему.

И все же бог вина приобрел под общие разудалые и разгульные клики и вспомоществование в виде передничка, и желанные проценты. Затем, опять осушив свою чару, он раздулся на несколько пядей вширь и ввысь и запел хриплым голосом:

Ветшают нынче замки все,

Прошло для замков время,

И лишь один стоит в красе,

Им славен город Бремен.

Роскошеству его палат

Сам кайзер, верно, был бы рад.

А в нише за решеткой

Какая там красотка!

Глаза что ясное вино,

Пылают щеки ало,

А платье! - не видал давно

Такого матерьяла!

Наряд из дуба у нее,

Из тонкой бересты шитье,

И зашнурован туго

Железною подпругой.

Да вот беда, ее покой

Закрыт замками прочно,

А я хожу вокруг с мольбой

Порою полуночной

И у решетчатых дверей

Шепчу ей: "Отвори скорей,

Чтоб нам с тобой обняться

И всласть намиловаться".

И так все ночи я без сна

Брожу по подземелью,

Но лишь однажды мне она

Свою открыла келью.

Видать, я ей не угодил,

Себе же - сердце занозил.

Открой, святая Роза,

И вытащи занозу!*

_______________

* Перевод М. Рудницкого.

- Вы шутник, господин Бахус, - сказала Роза, когда он закончил нежною трелью, - вы же знаете, что бургомистр и господа сенаторы держат меня в строгом затворничестве и не разрешают ни с кем амуриться.

- Но мне-то ты все-таки могла бы иногда отворить свою спаленку, любезная Розочка, - прошептал Бахус, - у меня охота вкусить от сладости твоего ротика.

- Вы плутишка, - смеясь, ответствовала она. - Вы турок и путаетесь со многими; думаете, я не знаю, как вы любезничаете с ветреной француженкой, мамзель Бордосской, и с мамзель Шампанской, бледноликой, как мел, да, да, у вас скверный нрав, вы не цените верную немецкую любовь.

- Правильно, я тоже так говорю! - воскликнул Иуда и потянулся длинной костлявой рукой к руке девицы Розы. - Я тоже так говорю, а по сему случаю возьмите меня в присяжные кавалеры, дражайшая, а этот голыш пусть за своей француженкой волочится.

- Что? - крикнул деревянный голыш и, разгневавшись, выпил несколько кварт вина. - Что? Розочка, ты хочешь связаться с этим юнцом тысяча семьсот двадцать шестого года рождения? Фи, стыдись; а что касается моего голого наряда, господин умник, так я не хуже вашей милости могу напялить парик, надеть кафтан и прицепить шпагу, но я нарядился так потому, что в теле у меня пламень и я не мерзну в погребе. А то, что девица Роза о француженках говорит, так это чистейшая выдумка. Я к ним иногда хаживал и забавлялся их остроумием, вот и все; я верен тебе, драгоценная моя, и тебе принадлежит мое сердце.

- Нечего сказать, хороша верность! - возразила его дама. - Довольно того, что дошло до нас из Испании, какие у вас с тамошними дамами шашни. О слащавой потаскушке Херес и говорить не стоит, это всем известно, а что вы скажете о девицах Дентилья де Рота и о Сан-Лукар? Да еще о сеньоре Педро Хименес?

- Черт возьми, уж очень вы ревнивы! - рассердился он. - Нельзя окончательно порвать старые связи. А что касается сеньоры Педро Хименес, то здесь вы не правы. Я бываю у нее только из добрых чувств к вам, потому что она ваша родственница.

- Наша родственница? Что вы сказки рассказываете? - заговорили разом все двенадцать и Роза. - Каким это образом?