Чемпионы Темных Богов (ЛП) - Френч Джон - Страница 99

— Итак, — произнес Издубар. — Первый сын Алого Короля жив, — он остановился, как будто взвешивая тяжесть собственных слов.

Иобель не смотрела на лорда-инквизитора, ее взор был прикован к мускулистым помощникам, волочившим мертвую прорицательницу из зала. По серому каменному полу за ними тянулся влажный красный след.

— Действительно неприятно, — пробормотал Кавор позади нее. Проем в сводчатом потолке у них над головами со скрежетом закрылся. Иобель на мгновение нахмурилась, переведя взгляд на Издубара. Лицо лорда-инквизитора было мрачным, но ей показалось, что в его глазах промелькнуло нечто еще. Волнение? Ожидание? Триумф?

— Да, Азек Ариман жив, и это психическое впечатление говорит нам куда больше, — сказал Эрионас и улыбнулся с закрытыми глазами. — Это значит…

— А значит ли это хоть что-либо? — голос был ядовитым, и принадлежал угрюмой девушке в красном нательнике и черном бархатном плаще на одном из верхних ярусов. Издубар посмотрел на нее. Все посмотрели на нее. Девушка оглянулась и, разведя руками, пожала плечами. — Да ладно вам, варп кишит образами мыслей, дурных снов, и бурями потерянных смыслов. Это пророчество может и вовсе ничего не значить.

— Оно что-то значит, — произнесла Малькира. Голос старухи рассек воздух, словно осколок разбитого стекла. — Вне всяких сомнений.

— Тогда вам лучше рассказать, что именно и почему, — угрюмая девушка бесстрашно встретилась с холодным взором Малькиры.

— Ариман? — раздался сухой голос с дальнего конца зала. Иобель обернулись, чтобы взглянуть на говорившего. Глаза инквизитора походили на крошечные точки на толстом и сморщившемся от возраста лице. На нем была старая одежда из пурпурного и серебряного шелка, а на мясистой руке сверкнули кольца, когда он мимолетно указал ею на Издубара. — Такое имя или формула мне неведомо. Что оно означает?

— Не что, но кого, — отрезал Эрионас. — Ариман был сыном Пятнадцатого легиона, предателем из грозных времен предательства, сыном одного из падших отцов Империума.

— Пятнадцатый сгинул, — произнес старик, его голос походил на неспешный скрип слабых порывов ветерка. — Его поглотило Око. Если кто-то и выжил, значит…

— Они не все погибли, — сказала Иобель, и почувствовала, как на нее упали взгляды собрания. Ее разум защипало, когда она ощутила, как мысли инквизиторов указывают на нее, оценивают, судят ее. — Не все из Пятнадцатого погибли, может даже не большинство. Существуют знамения, как в варпе, так и в тех, кто его касался — девушка, рожденная на Марии Девять с голубым и белым глазом, девочка, что кричала имя Алого Короля, прежде чем умереть в Черном корабле, сказания об атаках на Кадию девять веков назад, истории, что рассказывают Волки Фенриса, когда думают, что их никто не слышит. Знамения есть, но каждая эпоха забывает все больше и становится чуточку слепее. Возможно, однажды мы и вовсе не вспомним, и не узнаем правду.

— Поэтично, — просипела Малькира. — Но это так.

Издубар вклинился в молчание прежде, чем оно успело появиться.

— Даже более того, но Иобель права, — Издубар мельком взглянул на Иобель, и она прочла послание в его взгляде, даже не нуждаясь в чтении его мыслей. «Не упоминай об Атенее, — говорил тот взгляд. — Не говори о том, что мы оба видели».

Она перевела глаза на остальных и плавно продолжила.

— Пятнадцатый жив, и теперь мы знаем, что Ариман, который был его величайшим сыном, жив также.

— Отлично, — произнесла угрюмая девушка, — но не зная больше, мы не в состоянии отличить пророчество от символизма.

Иобель заметила намек на улыбку в краешках холодных глаз Издубара.

— Ты права, мы не знаем, что могут значить эти слова, или чем обернутся, или даже есть ли способ отвратить то, что они нам сулят. Но выявление такого рода информации и есть то, чем мы занимаемся, не так ли? То, ради чего существуем?

«Он знает, что произойдет дальше, — подумала Иобель. По телу пробежала дрожь, и предыдущая догадка превратилась в твердую уверенность. Он просто выстроил помост для финального доказательства, последнего факта, который им требовалось предоставить конклаву. — Ты знал, о чем мы собирались рассказать и какие свидетельства привезли. Ты всегда был шоуменом, Издубар. Это было не более чем прологом, установкой декораций. Это не наш момент — он всецело твой».

— Но есть кое-что еще, — произнесла Иобель, чувствуя себя так, словно говорила по команде. Зал снова наполнился скрежетом камней и механизмов. — Мы знаем, как найти интересующие нас ответы.

Пол начал разъезжаться в стороны. Брусчатка пошла трещинами вдоль скрытых линий и стала опускаться. Разверзлась широкая круглая шахта. В невидимых глубинах засиял красно-оранжевый свет. Иобель поморщилась, когда снова включились нуль-поля. Зал потемнел для ее разума, а шепоты чужих мыслей исчезли за барьером безмолвия. Из сумрака внизу долетели отголоски воя двигателей и пощелкивания шестерней.

Из шахты поднялась округлая платформа шириною с танк. В центре платформы стоял черный контейнер, исходя паром и искрясь электричеством. Возле него возвышался воин. От серебра его брони отблескивал свет. В глазных линзах его шлема с плуговидной личиной горела голубая энергия. Рядом с пергаментами, покрытыми убористым письмом, на цепях свисали бронзовые амулеты в форме мечей, львов и орлов. В руках воин сжимал огромный меч с человеческий рост, уперев его острием в пол.

Иобель поняла, что не может отвести глаз от облаченного в серебро воина. Он был абсолютно неподвижен, как нечто, высеченное из камня или отлитое из металла. Ее глаза были прикованы к нему, сердцебиение участилось, несмотря на все попытки его унять. Она уже видела этого воина раньше, но предыдущие встречи не смогли воспрепятствовать ее реакции. Закованная в серебро фигура была не человеком, но оружием из минувших эпох, созданным, дабы сражаться с врагами, выстоять против которых не мог никто другой. Сам факт существования подобного существа был секретом, за которой все присутствующие в зале были бы казнены, не будь они левой рукой Императора. Это был сын Титана, Серый Рыцарь.

Поравнявшись с полом, платформа остановилась. Серый Рыцарь оставался таким же безмолвным и недвижимым. Издубар склонил голову.

Серый Рыцарь потянулся и отстегнул шлем. Под ним оказалось широкое лицо в плотно прилегающем кожаном чепце. Над сжатым в тонкую линию ртом блестели темные глаза. По железно-черной коже спиралью вилась впаянная в плоть серебряная проволока, сверкая, будто следы слез. Первой мыслью Иобель было то, что это лицо встревоженного короля, превращенного в полубога. Серый Рыцарь опустился на колено, но не склонил головы.

— Господа, — поприветствовал он собравшихся инквизиторов.

— Кендрион, — кивнув, сказала Иобель.

Серый Рыцарь, названный Кендрионом, поднялся и повернулся к черному контейнеру. Тот был выше его и немного шире. Его окружала маслянистая оболочка щита, смазывавшая очертания. Кабели, подсоединенные к разъемам в черной поверхности контейнера, змеясь, уводили в платформу. Прозрачные трубки всасывали пузырящуюся жидкость: артериально-красную, неоново-синюю, кислотно-желтую. Позади него, у краев платформы, скрывалась пара согбенных техножрецов, из пещерной тьмы их капюшонов светились зеленые механические глаза. Основание контейнера опоясывали устройства, гудевшие низкими басовыми нотами. При одном взгляде на них у Иобель заныли зубы: нуль-генераторы, обволакивавшие контейнер вторым слоем психического омертвения.

Кендрион указал на контейнер. В черном металле возникла широкая трещина, из которой повалил густой пар. Лицевая часть разделилась на сотню составных деталей, свернувшихся в боковые стенки. Внутри находилась фигура.

Она была не человеком, но, как и Серый Рыцарь, когда-то им являлась. Она была космическим десантником. Толстые оковы из посеребренного адамантия обвивали его запястья, пояс, лодыжки и шею. На оголенном теле бугрились шрамы — побелевшие от возраста, но все еще видимые, — свидетельствовавшие о процессе, который превратил его из ребенка в оружие. Еще на нем были многочисленные отметки от войн, покрывавшие плоть наростами и рубцами. Кожа на руках лоснилась, как будто ее снимали и отращивали заново. Голову воина окружал нимб из черного железа. Иобель заметила засохшую кровь там, где он был ввинчен ему в череп. Судя по старым следам, это делалось немало раз в прошлом. Из пустых разъемов бионического глаза торчали кабели. Даже во сне его лицо казалось заостренным, горделивым и волевым. Он оставался таким же, каким они нашли его, заключенного в лед и запертого в обломках корабля, что дрейфовал близ Кадии.