Чемпионы Темных Богов (ЛП) - Френч Джон - Страница 90

Гримур пробежал сквозь грохочущий орудийный огонь и нырнул в широкий коридор. За ним бросились сородичи по стае, их цепные клинки с рычанием ожили, зубы и костяные амулеты стучали об изрытую шрамами броню. Они шли без кличей и воя, как волки, что повидали немало зим и утратили жажду крови. Погибало все больше изодранных и изувеченных членов команды, их тела взрывались и разрубались на куски, по ржавой металлической палубе растекалась кровь. Громовой ритм болтеров сотрясал воздух, пока стая неслась через сумрак, пробираясь все глубже во внутренности разлагающегося корабля.

Толпы рабов бежали перед Гримуром, забивая коридор криками и телами. Он прорубался через них, даже не замедляясь. Багровая кровь стекала по доспехам, скапливалась во вмятинах и забрызгивала темный мех плаща. Воин убивал с каждым шагом — резал, затаптывал, давил — и он убивал молча, его уста оставались закрытыми, пока оружие и тело работало как единое целое. Он чувствовал лишь толчки секиры, погружающейся в плоть, и отдающуюся в руке дрожь рукояти. Все остальное — кровь на доспехах и вопли мертвых, не значили ровным счетом ничего. Радость от битвы оставила его давным-давно. Резня была тем, чем казалась, тем, чем всегда была: средством дойти до конца.

Коридор огласился ревом, когда Гримур пробился сквозь мертвую и умирающую команду. Он поднял взгляд. На него налитыми кровью глазами смотрело существо из скрученных мышц, на целую голову выше космического десантника и с лицом, скрытым за личиной кованого металла. Вместо рук у монстра были лишь обрубки с приваренными к ним лезвиями. Из его бледной кожи торчали крюки с цепями, лязгающими по палубе следом за чудовищем.

Существо сделало выпад увенчанной клинком рукой. Гримур увидел направление удара. Воин оттолкнулся от пола, ушел из-под точки удара и опустил секиру на голову мутанта. Лезвие вырвалось на свободу, с шипением обращая кровь в пар на силовом поле. Монстр начал падать. Гримур приземлился и побежал дальше. Оно рухнуло позади него на палубу, вздрогнув мертвыми мышцами и жиром.

Неожиданно на груди Гримура разорвался болтерный снаряд. Воин пошатнулся, на визоре его шлема расцвели предупредительные руны. По груди растеклась боль. Он вернул равновесие и развернулся в направлении огня.

На него наступал космический десантник, сжимая в одной руке болтер, а в другой цепной топор с крючьями. Его доспехи были покрыты местами отслаивающейся красной краской. Со штырей на наплечниках свисали обрывки кожи. На цепях у него на поясе болтались отрубленные человеческие руки. Космический десантник был без шлема, скалясь железными зубами-крюками на лице из освежеванных мышц. Для его рода было название. Оно, как всякая другая часть его падшей жизни, была ложью, грязной краской, скрывавшей цвета грехов. Терзание, так они себя называли.

Гримур прыгнул, размахнувшись секирой, старые мышцы приготовились нанести удар.

Тогда воин Терзания едва не убил его. Цепной топор закрутился, оживая, когда он рубанул им вперед. С вращающихся зубьев посыпалась засохшая кровь и куски кожи. Удар был быстрым: очень, очень быстрым. Гримур почти успел отскочить в сторону. Цепные зубья впились в правое плечо и личину шлема. На дисплее замигали сполохи статических помех. Воин ударил обухом секиры, почувствовал, как он попал в доспехи и отбросил противника назад. Все еще ослепленный Гримур ударил ногой, и ботинок угодил во что-то твердое, и воздух огласился яростным ревом. Зрение прояснилось как раз вовремя, чтобы увидеть, как цепной топор несется к его голове, и он выстрелил из пистолета. Снаряды сбили воина Терзания с ног. Гримур раскрутил секиру и опустил ее. Скалящееся лицо врага разлетелось брызгами черной крови.

Гримур встал над поверженным противником. Он осторожно закрепил пистолет на бедре и потянулся, чтобы стянуть с головы обломки шлема. Застойный воздух встретился с обнаженным лицом. Он провел окровавленной рукой по голове, оставив багровый след на узорах поблекших татуировок. Старая привычка, которой он неизменно придерживался, пускай даже от крови несло разрушением. На туннель опустилась тишина, звуки боя превратились в далекий рокот. Собратья по стае действовали стремительно, и скоро они довершат оставшиеся убийства.

В нос Гримура ударила вонь крови. Он почувствовал запах опухолей, разросшихся в плоти воина Терзания, и мертвое мясо. Он задался вопросом, мог ли сам однажды стать таким же, если свет Ока проникнет достаточно глубоко в его кости, превратив из лорда Фенриса в зверя, который скитается в морозной ночи Нижнего мира.

Фенрис. Помнил ли он его вообще? Иногда он казался просто образом, словом, что вызывало поблекшие воспоминания звездного света, отражающегося от моря, рева треснувшего пакового льда, яркой, сворачивающейся на снегу крови.

— Он был здесь, — голос Сикльда нарушил ход мыслей Гримура, но он не обернулся. Воин знал, что рунический жрец вошел в коридор, не нуждаясь в том, чтобы видеть или слышать его. Гримуру даже не требовалось отвечать ему. Вместо этого он наклонился, опустил бронированный палец в растекающуюся лужу крови, и затем коснулся им языка. Секунду он ощущал лишь соль и железо, затем пришли воспоминания о крови, мерцание получувств, запачканных безумием и скверной. Он увидел палубы корабля, на которых сейчас стоял, покрытые кровью насажанных на алтари жертв, увидел фигуру в силовых доспехах со шлемом в форме морды гончей, и увидел тускнеющий образ знамени с серебряным мечом в черном кулаке на красном поле. Погибший воин когда-то звался Элсканар, хотя забыл свое имя задолго до того, как секира Гримура обрезала его нить. Но кровь и плоть помнили.

Гримур выпрямился, снова осознав, как сгорбилась его спина, и поникли плечи. Морозно-синие глаза Сикльда смотрели на него. Рука Гримура подсознательно опустилась на осколок из красного железа, висевший на веревке у него на шее. Рунический жрец также снял шлем, и копна седых волос упала с макушки обритой головы до самого пояса. На его нагруднике и наплечниках расправили костяные крылья вороны. С брони свисали птичьи черепа и оправленные в янтарь мертвые глаза, постукивая при движении о серый, цвета грозового неба, керамит. Белая, почти прозрачная кожа туго обтянула заостренные кости его лица, когда он оскалил клыки, длиною и остротою не уступавшие иглам — скорее кот, нежели волк.

Он был молод, по крайней мере в сравнении с остальной стаей Гримура. Когда охота лишь начиналась, Сикльд был недавно окровавлен, его лицо дышало жизнью, глаза были золотыми, а смех быстрым. Время и охота изменили это. Он обнаружил, что на нем вюрд. Его тело иссохло, кожа как будто впиталась в кость, пока в душе все сильнее расцветал вюрд. Теперь Сикльд редко разговаривал, а остальная свора отворачивала глаза, когда он проходил мимо. Он был ходячим в ночи, охотником подземного мира, и хотя он до сих пор оставался их сородичем, стоял отдельно даже от остальных рунических жрецов.

— Ариман был здесь, — повторил Сикльд низким сухим голосом. — Я чувствую его шаги по полу, его касание к костям «Кровавого полумесяца». Прошло много времени, но его запах силен.

— Достаточно силен, чтобы ты привел нас к нему?

Глаза Сикльда закрылись, и он облизал губы.

— Возможно, — сказал он после паузы.

— Мы должны взять запах, — прорычал Гримур. Они были близко, он чувствовал это костями и дыханием. В нем не было вюрда, но воин знал это. Сейчас они не могли потерпеть поражение. Они отдали слишком много, чтобы проиграть.

— Возьми его отсюда, — сказал Гримур, кивнув на мертвого космического десантника у ног.

Долгое мгновение Сикльд удерживал взгляд Гримура. Затем рунический жрец склонил голову и подошел к трупу, нанизанные на нити фаланги пальцев застучали о древко посоха.

— Кромкой твоей секиры, мой ярл, — сказал он. Застежки на перчатке открылись с шипением выравнивающегося давления. Сикльд опустился на колено и вырвал из трупа кусок мяса. Между обнаженными пальцами закапала кровь. Он поднес его к лицу и глубоко вдохнул. Зрачки в синих глазах почти исчезли, и он выдохнул. По воздуху растекся белый туман. Гримур почувствовал, как задрожала кожа, и крепче стиснул секиру.