Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Не надо печалиться, вся жизнь впереди! (сборник)

Рождественский Роберт Иванович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Не надо печалиться, вся жизнь впереди! (сборник) - Рождественский Роберт Иванович - Страница 22

Изменить размер шрифта:

Баллада о красках

Был он рыжим,

как из рыжиков рагу.

Рыжим, словно апельсины на снегу.

Мать шутила,

мать веселою была:

«Я от солнышка

сыночка родила…»

А другой был черным-черным у нее.

Черным, будто обгоревшее смолье.

Хохотала над расспросами она,

говорила:

«Слишком ночь была черна!..»

В сорок первом,

в сорок памятном году

прокричали репродукторы беду.

Оба сына,

оба-двое,

соль Земли —

поклонились маме в пояс

и ушли…

Довелось в бою почуять молодым

рыжий бешеный огонь

и черный дым,

злую зелень застоявшихся полей,

Серый цвет прифронтовых госпиталей.

Оба сына,

оба-двое,

два крыла

воевали до Победы.

Мать ждала.

Не гневила,

не кляла она судьбу.

Похоронка обошла ее избу.

Повезло ей,

привалило счастье вдруг.

Повезло одной на три села вокруг.

Повезло ей,

повезло ей,

повезло! —

Оба сына воротилися в село.

Оба сына,

оба двое,

плоть и стать.

Золотистых орденов не сосчитать.

Сыновья сидят рядком – к плечу плечо.

Ноги целы, руки целы – что еще?

Пьют зеленое вино, как повелось…

У обоих изменился цвет волос.

Стали волосы —

смертельной белизны!..

…Видно, много

белой краски у войны.

«Вернуться б к той черте…»

Вернуться б к той черте,

где я был мной.

Где прилипает к пальцам

хлеб ржаной.

И снег идет.

И улица темна.

И слово «мама» —

реже, чем «война»

Желания мои скупы.

Строги.

Вся биография —

на две строки.

И в каждой строчке

холод ледяной…

Вернуться б к той черте,

где я был мной.

Вернуться бы,

вернуться б к той черте,

где плачу я в полночной духоте,

где очень близко

губы и глаза,

где обмануть нельзя,

смолчать нельзя.

Измены —

даже мысленно —

страшны.

А звездам в небе

тесно от луны.

Все небо переполнено луной…

Вернуться б к той черте,

где я был мной.

Не возвращаться б

к той черте,

когда

становится всесильной немота.

Ты бьешься об нее.

Кричишь,

хрипя.

Но остается крик внутри тебя.

А ты в поту.

Ты память

ворошишь.

Как безъязыкий колокол, дрожишь.

Никто не слышит крика твоего…

Я знаю страх.

Не будем

про него.

Вернуться б к той черте,

где я был мной.

Где все впервые:

светлый дождь грибной,

который по кустарнику бежит.

И жить легко.

И очень надо

жить!

Впервые «помни»,

«вдумайся»,

«забудь».

И нет «когда».

А сплошь —

«когда-нибудь».

И все дается малою ценой.

Вернуться б к той черте,

где я был мной.

Вернуться б к той черте…

А где она?

Какими вьюгами заметена?

Хиросима

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Город прославился так:

вышел

военный чудак,

старец

с лицом молодым.

«Парни, —

сказал он, —

летим!

Мальчики,

время пришло.

Дьявольски нам повезло!..»

В семь сорок девять утра

все было так, как вчера.

«Точка… —

вздохнул офицер, —

чистенько

вышли

на цель…»

В восемь двенадцать утра

сказано было:

«Пора!..»

В восемь пятнадцать,

над миром взлетев,

взвыл торжествующе

дымный клубок!

Солнце зажмурилось,

похолодев.

Вздрогнули оба:

и «боинг»,

и бог!..

Штурман воскликнул:

«Ой, как красиво!..»

В эту секунду

в расплавленной мгле

рухнули

все представленья о зле.

Люди узнали,

что на Земле

есть Хиросима.

И нет Хиросимы.

Сказка о медных трубах

И довелось испытать ему огонь, воду и медные трубы.

Из старой книги

Жил богатырь на свете.

Претендовал на корону.

Не было у гражданина

ни слабостей,

ни гордынь.

Съедал на обед барана.

На ужин съедал корову.

Был богатырь

что надо!

Сказочный был

богатырь…

Он – либо сражался,

либо

думал: с кем бы сразиться?!

И никакая сила

не могла его удержать…

Князю приходится княжить.

Прачке – с бельем возиться.

Богатырю

приходится

подвиги совершать…

Однажды он въехал в море.

На добром коне.

С разгона.

И там пропадал, —

рассказывают, —

почти до восьми утра.

А утром князю в подарок

привез он Царя Морского.

Люди кричали:

«Браво-о-о!..»

Люди кричали:

«Ура-а-а-а!..»

А богатырь отправился

в Царство Зловонной Гари, —

жажду геройства

новым подвигом утолил.

Огненного Страшилу

голыми взял руками!

(Только усы да брови

чуточку опалил.)

Княжеские глашатаи

на площадях

хрипели.

Был потрясающий праздник!

(Я знаю, что говорю.)

Звонкие трубы пели,

чистые трубы пели,

медные трубы пели

славу

богатырю!

Слушал он эти трубы

в очень достойной позе.

Слушал он их,

внимая

каждой отдельной трубе.

Слушал их днем и ночью,

Вдумчиво слушал.

А после —

разволновался.

И помер.

От уваженья к себе… —

Жил богатырь на свете,

Явно – не самый слабый.

Был богатырь,

и – нету.

Жалко богатыря.

Страшное испытанье:

медные трубы славы!

Соображали предки.

Слов не бросали зря.