За гранью добра и зла. Дилогия (СИ) - Батаев Владимир Петрович - Страница 9

— Так меч твой всё же? А чего ж не берёшь? Я его всем нездешним предлагаю. Уж почти полвека. Никто не берёт.

— И я не возьму. Хотя, видать, мне предназначен. Но судьбу дурную сулит. А много тут ходит всяких нездешних?

— Бывает, — безразлично пожал плечами наг. — Не очень много, но встречаются иногда. Меня это не касается. Я просто торгую оружием.

— Хорошая позиция, — одобрил я. — Моя хата тоже с краю.

— Герои долго не живут, — покивал торговец. — А злодеем быть — морока. Устанешь тех самых героев истреблять, прут как тараканы.

Да уж, видать, тараканы водятся во всех мирах без исключения.

— А ты не в курсе, у кого в этом мире герб с вставшим на задние лапы львом? — поинтересовался я.

— Знать не знаю, ведать не ведаю. Не видал, не встречал. Сами мы не местные. Так возьмёшь «драконий коготь»-то?

— Чего? — не понял я.

— Да меч тот пресловутый, трёхгранный, — пояснил торговец. — Легендарный «драконий коготь», один из дюжины.

— По три когтя на лапу, что ли? — уточнил я.

— Откуда я знаю, с драконами не знаюсь. Может, остальные когти при перековке попортили, — он рассмеялся. — Легенда это, враньё, скорее всего.

— Не возьму меч, — в последний раз решительно отказался я.

— Даром ведь отдам!

Ох уж мне эта халява! Трудно переть против выработанного всей жизнью рефлекса. Но надо. Я решительно покачал головой и, приладив полуторники за спину, а наруч нацепив на правое предплечье, вышел.

Мирэ стояла, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Выражение её лица предвещало, что за выставление её за дверь мне в ближайшее время предстоит знатная взбучка.

— Не желаешь опробовать покупку? — указал я на нож у неё на поясе. — И заодно сделать стрижку.

Она хмуро на меня зыркнула и молча отрезала тонкую прядь волос. Подумав, отрезала вторую. С горем пополам в четыре руки мы сплели их в кособокую косичку. Ничего, сгодится.

Я попытался снять наруч, чтобы повязать «фенечку» на запястье. Наруч расстёгиваться не желал. Да и самой застёжки видно не было вовсе. Поторопился я, следовало прежде запор изучить, он с секретом оказался. Кое-как я сдвинул наруч чуть выше, так что Мирэ смогла завязать волосяную косичку у меня на запястье.

— Капни на неё пару капель крови, для надёжности, — попросил я.

— Ещё вены из-за тебя резать прикажешь?! — возмутилась девушка.

— Палец проколи, — вздохнул я. — Что за мелодрама.

Проворчав что-то под нос, Мирэ последовала совету. Я сдвинул наруч обратно, запихав под него фенечку. Моргнул — и увидел, что на металле возник новый узор. В виде косички — ровной, в отличие от настоящей. Я торопливо надвинул рукав — незачем моей спутнице знать, что наруч не простой, а то начнёт расспрашивать, про видение прознает…

— Всё, на сегодня дела окончены, хорошего понемножку, — нарочито бодрым тоном объявил я. — Пойдём в таверну, к пиву и мягкой постели.

Девушка ожгла меня гневным взглядом.

— Про постель — это был не намёк. Никакой двусмысленности. Спим по очереди. Ты ночью, пока я в карты играю. Я — утром и первую половину дня. Кстати, колоду мне достала?

— Достала. Ты об этом узнал бы ещё днём и мог изучить правила, если б не орал, как резаный, во сне и не паниковал от кошмаров, как маленький, — язвительно поведала Мирэ.

— Вот и ладненько, — кивнул я, проигнорировав её ехидство. — Теперь-то у меня есть всё, что требуется.

— Значит, я тебе больше не нужна?

— В плане дел — нет. Только для души, — честно ответил я.

— Для души, — фыркнула она. — А для тела?

— Это желательно как приятное дополнение и сопутствующий результат. Но не самоцель.

— А какая же цель?

— Ну, пока и того, что ты просто рядом, достаточно, — отозвался я. — А для серьёзного обсуждения взаимоотношений ты сейчас не в том настроении.

— Нет никаких отношений, — отрезала она. Хоть не добавила, что и не будет, и на том спасибо. И так, как ножом по сердцу.

Совсем я размяк, романтик. Эх… первый раз такие проблемы. Прямо и не знаю, с какой стороны к ней подходить. Пытаться пудрить мозги пустыми красивыми словами не хочется, да и не поверит — слишком цинична. Дитя двадцать первого века, где настоящие чувства забыты, а признания превратились в банальные штампы. «Я люблю тебя, жить без тебя не могу, души в тебе не чаю» — как часто это повторяют, не вкладывая в слова искренности, превратив их в пустозвонство.

Ну, я и сам виноват. Неправильно начал наше знакомство, преподнёс себя не с той стороны. Циничный шут со слегка похабными или грубоватыми шуточками. Когда такой начинает говорить о романтике — выглядит нелепо. «Все мы носим маски» — и как часто любимая маска прирастает к лицу. Не оторвать даже с мясом. А та, перед кем готов обнажить истинную сущность, не желает заглянуть под личину, которую ей представили при первой встрече. Проклятье, как говорится: знал бы, где упаду — соломки бы подстелил. Но сделанного не воротишь, прошлого не переиграть. А теперь в любых моих словах Мирэ ищет скрытый смысл и предпочитает понимать всё превратно — в соответствии со сложившимся мнением обо мне, а не с реальностью.

Конечно, цинизм и паранойя обычно являются отличным защитным барьером, ограждающим от попыток навешать на уши лапши. Но в любом заборе всегда следует оставлять калитку и держаться наготове, чтобы пропустить за стену то, без чего жизнь не имеет смысла — дружбу, любовь… А если излишне перестраховаться и расстреливать ещё на подступах всех и вся приближающееся к суверенной территории, то можно потерять больше, чем если бы оборонительных рубежей вовсе не было — и в куче мусора можно отыскать бриллиант, если постараться, а вот запираясь в хрустальном дворце, только потеряешься среди собственных искажённых отражений, не признав свою судьбу, даже когда она подойдёт и отвесит подзатыльник.

От погружения в бездну метафор меня отвлекла лёгкая боль в руке. Оказалось, я скомкал в кулаке зажжённую сигарету. Даже не заметил, как закурил, чисто машинальное привычное движение. А в этом мире нельзя настолько отрываться от окружающей обстановки, иначе можно и головы лишиться.

Смятый окурок как-то странно зашипел. Я отшвырнул его и стёр с ладони пепел. Ни следа ожога. Странно, что ещё за фокусы… Неужто волшебство наруча? Или симпатическая магия? Впору идти местного чародея искать, чтоб разъяснил, что к чему. Нет уж, не дождутся. От многого знания — многие беды. Лучше следовать известному принципу программистов: если всё работает — главное, ничего не трогать и не менять.

Мы уже подошли к таверне — даже в этом мире автопилот не подвёл и, пока я был в задумчивости, доставил на место. Я потёр руки в предвкушении предстоящей карточной игры. Если всё сложится удачно, моими стараниями этот кабак скоро превратится в первое казино средневекового мира. Что ж, пьянство и азартные игры позволят отвлечься от бесполезных рефлексий. А дальше — жизнь покажет. Прежде всего, надо выжить и избежать проблем — а также исполнения видения. Жизнь — игра, и ради важной цели я не постесняюсь мухлевать.

Глава 2. Тучи сгущаются

Вернувшись в таверну, я сразу отправился наверх, в комнату — изучать местные карты и правила игры. Позаботиться об обеде я представил Мирэ — хоть я теперь и говорю на здешнем языке, но неожиданно прорезавшийся дар речи может вызвать ненужные подозрения.

Едва мельком проглядев колоду, я обрадовался, что не вздумал предыдущей ночью сесть играть. Местные карты сильно отличались от привычных мне. Пять мастей, каждой по семь карт. Доставшаяся мне колода была плохонькой и дешёвой, художник не утруждал себя прорисовкой деталей. Стилизованные фигуры людей можно было отличить только по какой-нибудь определяющей детали. Так в масти Воинов — или точнее назвать её просто «вооружённые люди» — это было оружие. Мечник, Секироносец, Лучник, Тать — так я нарёк человека с ножом, не разобрав, вор это или убийца (как выяснилось позже, в ходу были оба варианта, в зависимости от компании игроков), Стражник с алебардой, Разбойник с сучковатой дубиной и Рыцарь, отличающийся от Мечника наличием щита во второй руке.