Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) - Кристи Агата - Страница 71

Не думаю, что миссис Экройд понравилось, если бы она услышала, что ее называют старухой. Было ясно, что на косметику она тратит немалые деньги.

– У всех, – поспешно повторил инспектор еще раз.

– Включая и меня, – сухо напомнил я.

– Очень хорошо. Ни одни из них не совпали с отпечатками на рукоятке. Значит, у нас только два варианта: или Ральф Пейтон, или таинственный незнакомец, о котором нам тут рассказывает доктор. Когда мы возьмем обоих…

– Вы могли потерять много драгоценного времени, – прервал его Пуаро.

– Я не совсем вас понимаю, мистер Пуаро.

– Вы сказали, что взяли отпечатки у всех, кто находился в тот вечер в доме, – голос Пуаро звучал негромко. – И вы в этом абсолютно уверены, monsieur l’inspecteur?

– Ну конечно.

– И никого не пропустили?

– И никого не пропустили.

– Ни живых, ни мертвых?

На минуту инспектор выглядел сбитым с толку тем, что он посчитал замечанием уже религиозного характера. Потом очень медленно произнес:

– Вы хотите сказать…

– Я говорю о мертвых, monsieur l’inspecteur.

Инспектору потребовалась еще пара минут, чтобы все окончательно понять.

– Я предполагаю, – произнес Пуаро безмятежным голосом, – что отпечатки на рукоятке кинжала принадлежат самому мистеру Экройду. И это очень легко проверить – ведь его еще не похоронили.

– Но почему? В чем смысл? Вы ведь не предполагаете, что это было самоубийство?

– О нет. Я считаю, что на убийце были перчатки или он замотал чем-то руки. После того как удар был нанесен, он взял руку мистера Экройда и сжал ее на ручке кинжала.

– Но с какой целью?

Пуаро опять пожал плечами.

– Чтобы сделать это запутанное преступление еще более запутанным.

– Ну что же, – сказал инспектор, – я обязательно проверю. А когда вы вообще об этом задумались?

– Когда вы показали мне кинжал и любезно позволили изучить отпечатки. Я небольшой специалист по бороздкам и завиткам – как видите, я этого и не скрываю, – но мне пришло в голову, что отпечатки расположены несколько… неуклюже. Я бы не держал так рукоятку, если б хотел нанести удар. Понимаете, если вы бьете сверху и из-за спины, то при таком захвате вам будет сложно попасть в цель.

Инспектор Рэглан молча уставился на бельгийца. Пуаро с равнодушным видом смахнул соринку с рукава своего пальто.

– Да, – сказал полицейский. – А ведь это идея. Я тут же этим займусь, но не сильно расстраивайтесь, если из этого ничего не получится.

Он постарался, чтобы его слова прозвучали мягко и покровительственно. Пуаро проводил его глазами, а потом повернулся ко мне.

– В следующий раз мне надо быть поосторожнее с его amour propre[115]. Ну а теперь, когда нас оставили в покое, как вы думаете, мой добрый друг, не пора ли нам устроить небольшое воссоединение всего семейства?

Это «небольшое воссоединение», как назвал его Пуаро, состоялось через полчаса или через час. Мы сидели вокруг стола в столовой «Фернли». Пуаро, сидевший во главе стола, был похож на председателя совета директоров какой-то вымышленной компании. Слуг приглашать не стали, поэтому всего нас было шестеро: миссис Экройд, Флора, майор Блант, молодой Реймонд, Пуаро и ваш покорный слуга.

Когда все уселись по местам, детектив встал и поклонился.

– Дамы и господа, я собрал вас всех с определенной целью… – Он помолчал. – Но начать я хотел бы с нижайшей просьбы к мадемуазель.

– Ко мне? – переспросила Флора.

– Мадемуазель, вы помолвлены с капитаном Ральфом Пейтоном. Если он кому-то и верит, то это вам. Я совершенно серьезно умоляю вас, если только вам известно его местонахождение, убедить его выйти из своего укрытия. Одну минуточку, – сказал он, когда Флора подняла голову, чтобы заговорить, – ничего не надо говорить, пока вы всё хорошенько не обдумаете. Мадемуазель, его ситуация становится с каждым днем все опаснее и опаснее. Если б он не стал прятаться, то, независимо от того, сколь серьезны улики против него, он мог бы объясниться. А вот это молчание, это бегство – как вы думаете, что полиция думает по данному поводу? Естественно, только одно – то, что он виновен. Мадемуазель, если вы действительно верите в его невиновность, уговорите его сдаться, пока еще не слишком поздно.

Флора побелела, как бумага.

– Слишком поздно, – повторила она глухим голосом.

Сыщик наклонился в ее сторону и не отрывал от нее глаз.

– Понимаете, мадемуазель, – сказал он очень мягко, – сейчас вас об этом просит папа Пуаро. Старый папаша Пуаро, очень опытный и мудрый. Я не собираюсь заманивать вас в ловушку, мадемуазель. Разве вы не поверите мне и не скажете, где прячется Ральф Пейтон?

Девушка встала и теперь стояла, глядя ему прямо в глаза.

– Месье Пуаро, – произнесла она ясным голосом, – я вам клянусь, торжественно клянусь, что не знаю, где прячется Ральф Пейтон, и что я не видела его и ничего от него не слышала ни в день убийства, ни после него.

Она опять села на свое место. Несколько минут сыщик молча смотрел на нее, а потом резко хлопнул рукой по крышке стола и произнес:

– Bien![116] Да будет так. – На его лице появилось жесткое выражение. – Тогда я обращаюсь ко всем здесь присутствующим: миссис Экройд, майор Блант, доктор Шеппард, мистер Реймонд – все вы или друзья капитана, или близко знали пропавшего. Если кто-то из вас знает, где он прячется, – скажите об этом.

Повисла длинная пауза. Пуаро по очереди посмотрел на каждого из нас.

– Умоляю вас, – сказал он глухим голосом, – не молчите.

Все молчали, пока наконец не заговорила миссис Экройд.

– Я должна сказать, – сказала она похоронным голосом, – что отсутствие Ральфа в такой момент совершенно необъяснимо. Скрываться в такой ситуации… Все выглядит так, как будто за всем этим что-то скрывается. Я теперь все время думаю, Флора, дорогая, что это большое счастье, что мы формально не огласили твою помолвку.

– Мама! – в сердцах воскликнула девушка.

– Это Провидение, – объявила миссис Экройд. – Я глубоко верю в Провидение – «Божество, устраивающее наши судьбы»[117], как прекрасно написал Шекспир.

– Не будете же вы напрямую обвинять Всемогущего в том, что у кого-то толстые коленки, правда? – спросил Джоффри Реймонд, и комната наполнилась его безответственным смехом.

Мне кажется, что он сказал это для того, чтобы ослабить напряжение момента, но миссис Экройд с осуждением посмотрела на него и достала платочек.

– Флоре удалось избежать массы юридических и всяких других неприятностей. Я ни секунды не думаю, что наш дорогой Ральф имеет какое-то отношение к смерти бедняжки Роджера. Я так не думаю. Но у меня очень доброе сердце – оно с детства было таким добрым. Я ненавижу думать о людях плохо. И тем не менее мы не должны забывать, что Ральф, еще будучи ребенком, несколько раз попадал под бомбежки. Говорят, что результаты таких стрессов могут быть весьма отдаленными. И в этом случае люди совершенно не отвечают за свои поступки. Они, знаете ли, теряют над собой контроль и ничего не могут с этим поделать.

– Мама, – воскликнула Флора, – но ведь ты же не веришь, что это мог совершить Ральф!

– Действительно, миссис Экройд, – подал голос майор Блант.

– Я не знаю, что и думать, – в голосе миссис Экройд послышались слезы. – Все это просто убивает… Интересно, а что будет с этим домом, если Ральфа признают виновным?

Реймонд резко отодвинул свой стул от стола. Майор Блант молча сверлил ее глазами.

– У него же вполне мог быть какой-нибудь шок от контузии, – упорно продолжала миссис Экройд. – А я должна сказать, что Роджер всегда давал ему очень мало денег. Конечно, из лучших побуждений. Вижу, что вы все сейчас против меня, и тем не менее я не забываю, что Ральф так и не показался, – а это очень странно. И еще раз повторюсь: я рада, что мы не объявили о помолвке Флоры официально.