Три кварка (из 2012 в 1982) - Тимофеев Владимир - Страница 25

– Добрый день. Не помешаю?

– Доброе утро, – хмуро отозвался на приветствие склонившийся над компьютерным столом человек в белом халате. В сторону вошедшего он даже не посмотрел, продолжая рыться в кипе бумаг, рассыпанных перед большим монитором.

«А тут многое изменилось с тех пор», – подумал Смирнов, осматриваясь и не спеша пока представляться столь недружелюбно встретившему его хозяину кабинета. В комнате, кстати, тот был не один. Двое молодых людей, чертыхаясь вполголоса, что-то прилаживали и прикручивали к какой-то непонятного назначения установке. Расположенной в центре просторного помещения, облепленной проводами и трубками, опирающейся на сложную конструкцию из металлических стоек и рам. «М-да, в мое время кабинет был явно поменьше. Видимо, успели расширить. Или просто стеллажи с архивом убрали».

– Александр Григорьевич, я полагаю? – закончив осмотр и решив, что пора, обратился Михаил Дмитриевич к оторвавшемуся, наконец, от бумаг гражданину в халате.

– Да, это я, – пригладив растрепанную шевелюру, ответил Синицын. – А вы…

– Смирнов Михаил Дмитриевич, – представился подполковник. – Я вам в воскресенье звонил. Если не ошибаюсь, мы с вами договаривались как раз на сегодня в одиннадцать.

– Я помню, – буркнул доктор наук, указывая на ближайшее офисное кресло с колесиками. – Присаживайтесь, товарищ Смирнов.

Михаил Дмитриевич лишь хмыкнул, услышав это не слишком привычное в «бизнес-среде» обращение, однако, садиться не стал, отодвинув стул в сторону.

– А знаете, Александр Григорьевич. Может, мы лучше немножечко прогуляемся? Воздухом свежим подышим, туда-сюда?

– Воздухом, говорите? – усмехнулся ученый, перехватив хоть и быстрый, но весьма красноречивый взгляд, брошенный собеседником на лаборантов, что возились с установленным на столе-верстаке оборудованием. – Ну что же, извольте.

Поднявшись с места, Синицын снял халат, аккуратно повесил его на спинку кресла и, подхватив портфель, двинулся на выход из кабинета. Жестом приглашая посетителя следовать за ним.

На улицу, впрочем, мужчины так и не вышли.

Остановившись возле соседней двери и привстав на цыпочки, Александр Григорьевич приложился нагрудным карманом пиджака к считывающему устройству. В серой коробочке что-то пискнуло, щелкнул, открываясь, замок, стальное полотно дрогнуло, на полпальца отходя от коробки.

– Можете не волноваться. Здесь нам точно не помешают, – констатировал доктор наук и лауреат, входя в лишенную окон комнату и устраиваясь за переговорным столом. – Итак. О чем вы хотели поговорить, товарищ Смирнов?

Через пару секунд он насмешливо глянул на телефон, выложенный подполковником из борсетки, и добавил с интонацией уставшего от жизни философа:

– Не стоит. Помещение защищено от прослушивания, а под диктофон я никому и ничего говорить не буду.

Михаил Дмитриевич пожал плечами, демонстративно вынул аккумулятор из сотового и показал ученому свой «вездеход».

– Так вы, значит, тоже из этих? – скривился Синицын, рассмотрев на удостоверении звание собеседника. – Чего ж вам неймется-то все? Меня и так ваши коллеги часа четыре мурыжили, мозги высасывали, а теперь, выходит, по-новой все начинается?

– Не путайте меня с действующими сотрудниками, – успокоил Смирнов набычившегося было ученого. – Я уже давно в запасе, и мой интерес в этом деле ограничивается исключительно проблемами Андрея Николаевича. В смысле, как вернуть его в нормальное состояние.

– А вы что, его адвокат? – язвительно поинтересовался визави подполковника. – Или, может быть, личный доктор?

– Увы, – развел руками Михаил Дмитриевич. – Всего лишь коллега по работе. А еще, смею надеяться, друг.

– Друг?

– Да. Именно друг. Но если у вас по этому поводу есть кое-какие сомнения, то могу напомнить, ну, скажем, Владивосток-87, пятерых небритых мужиков в костюмах Адама на городском пляже и ночь, проведенную в КПЗ [21]. Или, например, теленка, свалившегося в траншею для теплотрассы годом ранее в Ключевском районе Алтайского края.

Синицын задумчиво посмотрел на сидящего перед ним человека, видимо, ожидая чего-то еще. Чего-то более существенного и более важного.

– Н-да, вижу, что я вас не убедил. Пока, – покачал головой Смирнов, затем тоже задумался, припоминая рассказы Андрея о своих друзьях-приятелях студенческих лет. «Ага, вот это, кажется, подойдет. Самым наилучшим образом».

Михаил Дмитриевич прокашлялся и медленно, с расстановкой проговорил, выделяя каждое слово:

– Три кварка, товарищ Синицын. Три. Кварка. Для мастера. Марка.

Узрев вытянувшееся лицо ученого, подполковник довольно прищурился: да, он не ошибся – сказанное достигло цели.

– Вы знакомы с этой присказкой? – взволнованно произнес Синицын, подавшись вперед, не отрывая взгляда от собеседника. – И с кварковой теорией строения фундаментальных частиц… тоже?

– Нет-нет, для меня это слишком сложно, – рассмеялся Смирнов, откидываясь на стуле, чувствуя, что лед в отношениях начал, наконец, таять. – Просто мне Андрей когда-то об этом рассказывал. Ну и вас, конечно, упоминал как крупного специалиста по соответствующей проблематике.

– Ну да, ну да, все верно, – пробормотал доктор наук, барабаня пальцами по столу. – Все верно. Свободные кварки существуют прямо у нас перед носом. А мы… мы просто болваны. Да. Болваны. Напыщенные идиоты, решившие, что знаем о жизни все. Придурки чухонские! Тупицы. Кретины. Гадатели, блин, на кофейной гуще…

Все это он говорил фактически сам себе, уставившись в одну точку, не обращая никакого внимания на подполковника. Тем не менее Михаил Дмитриевич дождался-таки окончания монолога и осторожно спросил, возвращаясь к главному:

– Так что же у вас все-таки произошло? И как это связано с Андреем и этими вашими кварками?

Синицын вздохнул, оправил ворот рубашки и устало посмотрел на ждущего ответа Смирнова:

– Вы считаете, в том, что случилось с Андреем, виноват я?

– Не знаю, – развел руками Михаил Дмитриевич. – Может, вы. Может, стечение обстоятельств. Может, что-то еще. Но, в принципе, это сейчас не главное. Сейчас важно просто вернуть человека к жизни. А вот как и когда это будет сделано, я думаю, зависит только от вас. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и вы здесь совсем ни при чем.

Научный работник снова вздохнул.

– Дело все в том, Михаил… – тут он внезапно замялся, несколько раз моргнул и пожал неловко плечами. – Надеюсь, вы простите мне это маленькое панибратство. Мы ведь сейчас, как бы это получше сказать… не то что бы в одной лодке, но, по крайней мере, гребем в одном направлении…

– Ерунда, – перебил его собеседник. – Меня это не смущает. Продолжайте.

– Да, спасибо. Так вот, Михаил… Кстати, вы тоже можете называть меня просто: Александр или… э-э… Привык я, знаете ли, за столько-то лет. Долго работал в Англии, а там отчества не в ходу, так что…

Михаил Дмитриевич еле сдержался, чтобы не выругаться. Скрипнув зубами, но стараясь все же не демонстрировать явно свое раздражение:

– Хорошо, Александр. Без вопросов. Буду звать вас именно так.

– Ага, понял. Продолжаю. Короче, все дело в том, что Андрей не мог, никак не мог потерять сознание или как-то еще пострадать от разряда или от воздействия излучения, или от потока заряженных частиц, или… В общем, этого не могло произойти ни при каких обстоятельствах.

– Но тем не менее это произошло, – жестко резюмировал подполковник. – Осталось только выяснить, что конкретно и как именно.

– Да, вы правы. Осталось лишь выяснить, – подтвердил Синицын, после чего неожиданно замолчал, вновь уперев взгляд в одну точку, нахохлившись как воробей, улетев мыслями в ведомые лишь ему дали.

Молчал он примерно с минуту. Затем встрепенулся, дернул плечом и, вздохнув в третий раз, приступил-таки к рассказу о событиях недельной давности.

– …короче, мы оба сидели на одной линии, если считать третьей точкой камеру на торце ускорителя, с отклонением примерно шестая пи от оси. Он – метрах в полутора, я – в двух с половиной. Сидели, беседовали, пили чай. А потом я решил показать ему работу модели. В демо-режиме, конечно, иначе пришлось бы потратить минут, как минимум, двадцать на полный разгон и прогрев, плюс с десяток обязательных, предписанных регламентом процедур. «Защита от дурака» у нас на уровне, не хуже, чем на настоящих реакторах. К тому же, мощности там совсем никакой – в электрон-вольтах не выше шестого порядка. Однако… хм, н-да… однако…