"Зэ" в кубе (СИ) - Валерина Ирина - Страница 33

Да, он очень дорожит мной. Буквально носит на руках, исполняет любое желание. Каждый вечер разговаривает с малышом, поглаживая при этом мой живот. Тадеш светится от счастья. Он зажигает меня – в каждом его прикосновении бережный огонь. Люблю его, очень люблю. Но мне неспокойно. Боюсь, что в доме его души есть много неоткрытых комнат…

5 октября 2000

Я так быстро меняюсь, что каждое утро заново узнаю себя в зеркале. Животик выглядит очень даже аккуратно, у нас в роду все красиво носят. Но грудь… Ещё больше увеличилась, тугая, соски потемнели. Тад в восторге. Я, если честно, не очень, мне гораздо больше нравится мой обычный «почти третий». Но любое изменение во мне теперь имеет отношение в первую очередь к ребёнку, поэтому – пусть что угодно прирастает, лишь бы ему на пользу. Надеюсь, что у меня будет молоко, очень хочу кормить малыша как можно дольше. Он часто толкается, пока ему хватает места для кувырков и кульбитов, но ещё неделька-другая – и придётся определиться. Только бы он правильно улёгся, вниз макушкой, очень боюсь осложнений. Тадеш настроил домашнего диагноста. Бедный интельдок первое время не мог понять, что от него требуется, – никогда не имел дела с беременными. Но потом с ним всё же удалось договориться, и вчера мы с Тадешем смогли посмотреть на нашего мальчика. Он очень красивый. Спал, сладкий, и улыбался… Пальчики крошечные, но уже убедительно так собранные в кулачки. Волосы густые, тёмные. Похож на папу. Подумать только – скоро я увижу своего ребёнка, стану мамой… Даже не верится. Ещё сильнее люблю Тадеша – между нами неразрывная связь, малыш её живое олицетворение.

Тан зачастил, ходит практически через день. Тадеаш всегда ему рад, они очень близки, но у меня его визиты оставляют гнетущее впечатление. Не покидает ощущение, что он… мм… приценивается. И ещё меня дико раздражает его манера касаться меня всякий раз, когда я оказываюсь в пределах досягаемости. Причём это он делает тогда, когда не видит Тад. Я в сомнениях – рассказывать ли об этом Тадеашу? Не хочу прослыть сварливой женой, которая первым делом после свадьбы отваживает друзей мужа. Пытаюсь найти разумные объяснения происходящему – например, Тану в диковинку видеть живую женщину, – но сердце к нему у меня всё равно не лежит. Наверное, всё же соберусь с духом и поговорю с Тадом.

7 октября 2000

Мы впервые поссорились. Из-за Тана – недаром я опасалась начинать этот разговор. Тадеаш не принял всерьёз мои слова, а когда я сказала, что Тан постоянно прикасается ко мне, почти оскорбился – за друга. Ответил, что безгранично доверяет Тану, потому что их дружба проверена временем. И что они вместе ещё с тех времён, когда мои предки только-только научились строить первые дома. Очень задел меня, словно пощёчину влепил. С трудом удержалась от слёз. Но – удержалась и ответила, старательно контролируя голос, что у нас, вообще-то, одни предки. А потом не выдержала и расплакалась – одиночество нахлынуло, захлестнуло с головой. Остро поняла, что я в чужом мире. Одна. А мир ко мне, скорее всего, враждебен. Но тут малыш пнул меня так сильно, что я охнула и схватилась за живот. Тад моментально изменился в лице, подскочил, схватил на руки, поволок к интельдоку – еле отбилась от этой непрошенной заботы. Конечно, мы помирились. Тад просил прощения, каялся за свою горячность. Просил меня потерпеть – ему трудно сразу научиться чувствовать мои настроения и состояния. Сказал, что понимает, насколько я одинока здесь – на что я ответила, что никогда не буду одинокой, если между нами не будет посторонних. Выслушал спокойно, задумался. Обещал, что впредь не позволит себе подобных вспышек. Видела, что он действительно огорчён – и не только потому, что я себя нехорошо почувствовала. Ему, кажется, было стыдно. Но насчёт поведения Тана не прозвучало ни слова. Не знаю, что и думать. Лучше всего, видимо, если в его визиты я буду уединяться. Так будет спокойнее – для меня в первую очередь.

20 октября 2000

Нужно слушать свою интуицию, она плохого не посоветует. Вот уже вторая неделя, как Тан у нас не появляется – после того, как я трижды отказалась выходить из комнаты, когда он приходил с визитами. Хотела обратить на это внимание Тада, но потом передумала – ни к чему провоцировать, ни один мужчина не любит, когда его ошибки замечают. Как бы там ни было, сейчас всё замечательно. Мы много гуляем по вечерам, если Тадеш не на инспекциях. В основном пешком, в парке возле Дома. Трижды летали к морю. Скоро дни Прилива, станет опасно, но пока там так хорошо, что однажды я уговорила мужа остаться на ночёвку. Он устроил нечто вроде походного домика – аналог палатки, но настолько комфортной, что в ней можно запросто прожить целое лето. Ох, опять я за своё – на Зимаре всегда лето. Мне очень нравится здесь. Но иногда я скучаю по маме, беспокоюсь, всё ли у неё в порядке – ведь у нас нет никакой связи. Тадеаш успокаивает меня тем, что отсутствие новостей в нашем случае – само по себе хорошая новость. У него есть договорённость с кураторами земного портала – в случае (тьфу-тьфу-тьфу) серьёзных проблем с мамой нас известят.

28 октября 2000

Дохаживаю последние недели. Скоро рожать. Ориентируюсь на 10-14 ноября – и интельдок со мной в кои-то веки согласен. Живот опустился, мне стало намного легче дышать – мама когда-то говорила, что это верный признак скорых родов. Малыш уже не кувыркается, без жалости пиная мамину печень, а степенно ворочается, иногда ощутимо выпячивая то ладошку, то пяточку. Тад в такие моменты целует живот в том месте, где только что был бугорок, – и мальчик в ответ легко толкается в тесной утробе. Я уже не боюсь. На меня снизошло какое-то вселенское спокойствие. Крепнет уверенность, что у нас всё получится. Пишу это, а маленький что-то делает – словно ладошкой изнутри гладит, и от этого – свет…

15 ноября 2000

Позавчера родился наш мальчик. Наш Кир. Мы справились. Я весь день накануне родов не находила себе места, но Тадеаш не отходил от меня, успокаивал, вселял уверенность. Роды прошли как по учебнику – десять часов от первых схваток до появления сына на свет. Тадеш принял его – и заплакал. И я следом. А малыш сделал первый вдох – и закричал. Тадеш поднёс его ко мне, положил на мой живот и лёг рядом. Малыш сразу же затих, только всматривался в нас так серьёзно, словно уже мог видеть. Мы все были вместе, были единым целым. А потом Тадеш сказал: «Подумать только, за прошедшие четыре с лишним тысячи лет это первый зимарский ребёнок, рождённый естественным путём. Вот он, лежит на животе своей матери, узнаёт вкус её молока, морщит лобик, шевелит крохотными пальчиками, уже живёт какой-то своей обособленной маленькой жизнью… Твой и мой сын. Это же чудо. Настоящее чудо, любимая. Я могу быть хоть трижды демиургом, но мне оно недоступно. Его создала именно ты».

Слушала его, смотрела на спящего малыша, а слёзы текли сами по себе. Оказывается, счастливые слёзы – такие сладкие…

25 августа 2001

Возвращаюсь к своей давнишней привычке вести дневник. Некоторое время было совсем не до него, но мысли и чувства копились. Всё-таки обращение к невидимому собеседнику – лучший вид разговора для интроверта.

Прошёл год, как я покинула Землю. Пишу – и себе не верю. Вся эта путаница с летоисчислением (мне до сих пор привычнее пользоваться земным), и самое главное, масса событий, произошедших с прошлого лета, никак не укладываются в обыденные категории. Год, стоящий целой жизни. Год новой жизни. Год настоящей жизни – потому что прежде я только думала, что живу.

Мальчик очень быстро развивается, думаю, вот-вот пойдёт. На прошлой неделе ему исполнилось девять месяцев. Аккурат в эту маленькую дату у него прорезался четвёртый зуб – Тадеш Аш, который две недели каждую ночь носил хнычущего малыша на руках, так радовался, что едва не устроил праздник с фейерверками, еле отговорила. Я настолько погружена в своё счастье, что только в такие вот моменты, когда слегка отстраняюсь и записываю (или рисую), понимаю, как же мне невероятно повезло. Мой муж, мой сын, наш Дом. Мой мир замкнулся на Аше и ребёнке – но я больше никого и не хочу допускать сюда. Наш тройственный союз совершенен. Мы вместе – жизнь. А порознь – нет ни одного из нас. Умру без них. Просто не станет воздуха и смысла.