Стражи (ЛП) - Сальваторе Джино - Страница 7

В этой жизни я отлично научился рассчитывать только на себя. Если капитан Дюдермонт не поможет мне, я должен сам решить свои проблемы. У меня был камень, была цель и была Дымка, но было кое-что, без чего я не мог отбыть — кое-что, из-за чего я не мог оставить Морскую Фею.

Камень стал причиной всех неприятностей, которые обрушились на меня, на нас. Камень заставил Джоэн отправиться в море с Хрисаором — пиратом-генази. Камень заставил Дюдермонта и его команду сесть на хвост Хрисаору. Каждое событие, которое привело к плену Джоэн, было вызвано этим проклятым предметом, этим грузом, который повис на моей груди, на моей жизни. Может быть это камень довлел над Дюдермонтом, заставляя капитана нарушить слово?

Может быть, но это не имело значения. Я знаю, что Дюдермонт дал пиратам слово — он обещал им путь в Глубоководье в обмен на их помощь в восстановлении корабля, — и я знал, что их сторона сделки была выполнена. Я знал, что был прав и знал, что делать.

Глава четвёртая

— Эй, Тоннид. Можешь помочь мне кое с чем?

Мужчина, получивший прозвище "Оловянная Бошка" отвлекся от своего дела. Он связывал какие-то тросы возле портовых перил, стоя в нескольких метрах от ближайшего матроса.

— Чего тебе, Счастливый Счастливчик? — его голос звучал тихо и тяжело.

— Смотри, Олово, — сказал я. — Не думаю, что я пробуду здесь долго, и мне хотелось бы кое-что дать вам, прежде чем я уйду.

Тоннид и его друг Счастливчик были моими самыми близкими друзьями, найденными мною на корабле — кроме Джоэн, разумеется — и я надеялся, что мое вранье покажется достаточно убедительным, чтобы оторвать друга от обязанностей. К счастью, его задача была несущественной и хотя он, безусловно, мог получить нагоняй от Дюдермонта за то, что оставил свой пост, большой матрос кивнул.

— Я оставил сюрприз у своей кровати, — сказал я, украдкой следуя к лестнице на нижние палубы. Несколько членов экипажа обратило на нас внимание, но просто прошли мимо. У них было полно собственных дел.

Экипаж, оставшийся в трюме, пребывал в возбуждении. Команда — те моряки, которые не были на палубе в течение последних шести часов — праздновала конец плаванья. Карты, кости, тяжелые глиняные кружки и черствый хлеб были разбросаны по импровизированным столам, собранными из бочек и пустых ящиков. Единственная попытка привести трюм в порядок заключалась в задутых свечах.

Я сел на койку возле брошенных карт. Тоннид сел напротив меня.

— Прости, Тоннид, — начал я.

— Так ты не собираешься мне ничего давать? — заключил он.

— Нет, не собираюсь.

— Ты хочешь что-то получить.

— Знаешь, а ты не так глуп, как многие считают, — сказал я с усмешкой.

— Отнюдь. Но я не прочь позволять им оставаться при своем мнении, — он медленно поднялся. — Но я не могу просто отдать тебе ключ, ты знаешь.

Так вот оно что. В этот момент, после этих слов я понял, что был не единственным, кого огорчило предательство Дюдермонта. Многие из экипажа Морской Феи служили на борту пиратских кораблей. К тому же, в долгие и опасные морские дни между членами обоих команд сложились приятельские отношения. В конце концов, все мы работали с единой целью. Эти моряки искупили свои грехи, а так как слово человека было единственной вещью, за которую моряк должен был держаться в суровых плаваньях, предательство Дюдермонта глубоко ранило членов команды.

— Прости, Тоннид, — снова сказал я. Встав, я схватил одну из тяжелых глиняных кружек, на дне которой все еще плескалось немного эля. Я прыгнул на Тоннида, опуская кружку на голову друга. Человек, превосходящий меня размером, даже не дрогнул. Он опустил голову, всем лбом ловя дар кружки.

Откинувшись назад, Тоннид тяжело повалился на койку. На его лице играло что-то среднее между гримасой и улыбкой. Я мог видеть, что он был едва ранен. Я даже сомневался, что мне удалось оглушить его.

Тем не менее, я схватил связку ключей с его пояса. Полдюжины ключей различных форм и размеров зазвенели на железном кольце.

— Вероятно, мне следовало спросить у тебя, какой ключ использовать, — посетовал я. Быстро проверив, что друг не ранен серьезно, я помчался на гауптвахту.

Заключенных сторожили двое моряков. Я не особенно хорошо знал их, но никто из матросов не был удивлен, увидев меня.

— Капитан хочет, чтобы я сменил вас, — сказал я, обращаясь к самому высокому из двух — человеку по имени Варт.

— Не хочет, — ответил матрос.

— Он сказал, чтобы мы сторожили гауптвахту, пока он сам не придет сюда, — сказал человек, лицом напоминавший жабу. Его звали Вил.

— А это значит, что он тебя не посылал, — сказал Варт.

— Значит, тебя тут быть не должно.

— Почему бы тебе просто не развернуться и не убраться прочь?

Моряки легко продолжали мысль друг друга. Они были друзьями и, вероятно, воевали вместе так же хорошо, как разговаривали.

Но у меня не было выбора.

Двоица стояла по бокам деревянной двери, за которой лежала небольшая комната с железной клеткой. Клеткой, в которой держали Джоэн и пиратов.

Я бросился вправо, в сторону Вила, пытаясь достать меч из ножен. Но я не привык к новому клинку. Когда я оказался рядом с матросом, мне не удалось вытащить клинок, и потому я остановился, врезаясь в мужчину плечом, надеясь застать врасплох.

Но матрос был сильнее меня, потому я, приложив все силы, едва сдвинул его.

По мере приближения Варта я отступал на шаг. Оба друга обнажили сабли. Наконец, мне удалось обнажить клинок, занимая оборонительную позицию. Двое против одного, оба — крупнее, сильнее и, вероятно, обучены лучше, чем я.

Но мне нужно было пройти в эту дверь.

Я увернулся от Вила, за один шаг покрывая расстояние до Варта и замахиваясь мечом. Один, два, три раза мой клинок разрезал воздух, но каждый раз сабля матроса чисто парировала мои удары. Он не желал попыток нанести ответный выпад. Он ждал, когда его друг вступит в бой.

Я метнулся назад, разворачиваясь и направляя жестокий удар в голову Вила. Он, как я и ожидал, стремился к другу. Но, как и его друг, он был готов к нападению, и его меч остановил мой удар.

Эта атака оставила мою спину открытой, и Вирт не проигнорировал эту возможность.

Он подошел, обрушивая меч на мою голову. Я нырнул влево, едва не принимая удара лезвия. Мой собственный клинок вовремя отбил атаку Вила — горизонтальный удар его меча, направленный прямо наперерез моему увороту.

По счастливой случайности мне удалось остановить его, но сила удара послала по моей руке покалывание.

У меня не было времени передохнуть перед тем, как Варт нанес удар, его меч оказался прямо у моего плеча. Я не смог бы достаточно быстро развернуть собственное оружие, чтобы остановить этот удар, так что я подставил свою пустую руку, в надежде хоть как-то парировать атаку.

Но моя рука не была пустой. Она держала кольцо с ключами, которое я забрал у Тоннида. Я крепко сжимал его в своих пальцах.

Меч слегка разрубил железо, уходя вглубь кольца, но то выдержало удар. Я сделал пару шагов назад, и два матроса последовали за мной. Я сделал еще один шаг, и они бросились на меня. Я отставил правую ногу назад, словно собирался продолжить отступление, и они снова двинулись вперед, держа свое оружие наготове.

Но вместо того, чтобы отступить назад, я бросился вперед. Они не ожидали такого, и оба придвинули свои мечи, защищаясь. Но я стремился не к ним. Вместо этого, я целился в пространство между ними.

Нырнув, я кувыркнулся, пролетая между удивленными матросами, поднимаясь на ноги прямо за их спинами и давая импульсу нести меня дальше, прямо на деревянную дверь.

Нацелившись плечом в древесину, я понадеялся, что дверь не заперта.

Удача была со мной. Дверь была заперта, но затвор, поврежденный в кораблекрушении, оказался деформирован. Мое плечо заболело от удара, и я не мог удержать равновесие. Однако мне удалось влететь прямо на гауптвахту. Споткнувшись, я упал, не слишком грациозно развалившись на полу.