Проси, что хочешь: сейчас и всегда (ЛП) - Максвелл Меган - Страница 29

Какой же прекрасный и объединяющий момент!

Эрик откупоривает бутылку шампанского, наполняет всем взрослым бокалы, а Флину наливает ананасовый сок. Мы все поднимаем бокалы в честь святого Сильвестра.[21]

Когда Симона настаивает на том, чтобы убрать со стола, я хочу помочь ей. Поначалу, они с Норбертом отказываются, но потом, наконец, послушав Эрика, отступают.

- Симона, если Джуд сказала, что она вам поможет, ее ничто не остановит.

Женщина сдается, и я с радостью ей помогаю. Я настаиваю, чтобы Норберт остался с Эриком и Флином в гостиной. Когда я возвращаюсь, чтобы забрать последние тарелки, Симона мне шепчет:

- Нет, сеньорита Джудит… Эти тарелки принято оставлять на столе до рассвета. В Германии это традиция оставлять остатки ужина на столе. Это для того, чтобы в следующем году в доме были полные кладовые.

Я тут же с радостью оставляю тарелки.

- Ура! Все для полных кладовых!

Мы все еще какое-то время смеемся и рассказываем друг другу анекдоты. Мне рассказывают о традиционной немецкой игре Бляйгиссен,[22] и я с удивлением узнаю, что для нее даже продаются специальные наборы, в которые входят карточки с толкованием.

Бляйгиссен – это гадание на будущее. В нагреваемой на огне свечи ложке плавится свинец, потом этот расплавленный свинец выливают в емкость с холодной водой и дают ему застыть. Затем каждый гадающий вытаскивает одну из получившихся фигурок и с помощью того самого набора узнает свое будущее.

- Если свинец застывает в форме карты, - весело говорит Флин, - это значит, что ты будешь много путешествовать.

- Если в форме цветка, - замечает Норберт, - у тебя появятся новые друзья.

- Если в форме сердца, - улыбаясь, объясняет Симона, - ты скоро найдешь свою любовь.

Эрик наслаждается происходящим. Я вижу это по его лицу и по тому, как он улыбается. Наконец, он встает из-за стола, приглашает всех нас пересесть на диван и говорит, включая телевизор:

- Джуд, в Германии есть еще одна традиция. Она выглядит очень странно, но, тем не менее, она есть.

- Да? И какая? – с любопытством спрашиваю я.

Все улыбаются, а Эрик, сладко целуя меня в щеку, объясняет:

- Немцы после новогоднего ужина перед тем, как идти любоваться фейерверками, обычно смотрят одну коротенькую комедию, она довольно старая, еще черно-белая, называется «Ужин на одного». Смотри… она начнется сразу после анонсов.

Все остальные кивают головами и устраиваются поудобнее, а Эрик, заметив мой смех, шепчет:

- Не смейся смугляночка. Это традиция! Все телевизионные каналы показывают этот фильм тридцать первого декабря. Но самое любопытное, что этот скетч на английском, хотя некоторые каналы сопровождают его немецкими субтитрами.

- И о чем он?

Эрик сажает меня в свои объятия, и пока идут заглавные титры, шепчет мне на ухо:

- Сеньора Софи отмечает свой девяностый день рождения в компании Джеймса, своего дворецкого, и нескольких друзей, которых на самом деле нет, потому что они умерли. Забавно наблюдать за тем, как дворецкий весь вечер изображает по очереди каждого из друзей сеньоры.

Внезапно разговоры прекращаются, потому что все начинают смеяться над тем, что происходит на экране. Пока длится скетч, я с удивлением смотрю на всех остальных. Им так весело, что Флин даже перестает хмурить брови и хохочет над тем, что делает дворецкий.

Когда фильм заканчивается, Симона уходит на кухню и возвращается, неся пять вазочек с виноградом. Я удивленно смотрю на них.

- Напоминаю, что моя мать испанка, - указывает Эрик. – У нас на новогоднем столе всегда присутствует виноград.

Я взволнована, потрясена, ошеломлена, счастлива от одного только вида винограда, я кричу от радости, когда Эрик переключает телевизор на международный канал и включает изображение мадридской площади Пуэрта-дель-Соль.[23]

Ах, моя Испания!

Да здравствует Испания!

Я, как никогда, себя чувствую испанкой.

Остается пятнадцать минут до конца года, и я очень волнуюсь, видя на экране мой любимый Мадрид. Флин с удивлением смотрит на меня, а Эрик подходит ко мне, чтобы сказать на ухо:

- Не плачь, любимая.

Я глотаю слезы и улыбаюсь.

- Мне нужно в ванную комнату.

Я пулей вылетаю из комнаты.

Когда я захожу в ванную и закрываю дверь, я стискиваю зубы и плачу. Но это необычные слезы. Я счастлива, потому что знаю, что с моей семьей все хорошо. Я счастлива, потому что Эрик рядом со мной. Но чертовы слезы никак не могут остановиться.

Я плачу, плачу и плачу, пока, наконец, мне не удается взять себя в руки. Я брызгаю водой себе на лицо и через несколько минут слышу стук в дверь. Я выхожу, и встревоженный Эрик спрашивает меня:

- Ты как?

- Хорошо, - отвечаю я тоненьким голосом, - просто я первый раз встречаю Новый год вдали от своей семьи.

Мое лицо, а в особенности глаза, показывают ему, что со мной происходит, и он меня обнимает.

- Мне жаль, любимая. Я чувствую, что здесь со мной ты несчастна.

Его слова неожиданно меня ободряют, заставляют улыбнуться и поцеловать его в губы.

- Нет, любимый. С тобой этот праздник стал волшебным для меня.

Эрик мне не очень-то верит и пристально изучает меня своим пронзительным взглядом, и, когда он собирается что-то еще сказать, я быстро целую его в губы.

- Пойдем…, вернемся в гостиную. Флин, Симона и Норберт нас ждут.

Когда на Доме Почты[24] начинают бить часы, я объясняю всем, что это еще только отбивают четверть часа. А когда начинаются настоящие удары колокола, я говорю всем положить в рот первую виноградину.[25] Флин, Эрик и я уже не первый раз в жизни проделываем это, а вот Симона и Норберт делают это впервые, и надо при этом видеть их лица.

С каждой съеденной ягодой ко мне возвращается бодрость духа.

Одна. Две. Три. Пусть у папы, Ракели, Лус и моего зятя будет все хорошо.

Четыре. Пять. Шесть. Пусть я буду счастлива.

Семь. Восемь. Девять. Чего мне еще желать?

Десять. Одиннадцать. Двенадцать. С Новым две тысячи тринадцатым годом!

Эрик с последним ударом собирается меня обнять, но тут Флин вклинивается между нами и отрывает друг от друга. Я улыбаюсь и подмигиваю ему. Малыш хочет быть первым. Увидев, что произошло, Симона и Норберт обнимают меня и говорят по-немецки:

- Gutes Neues Jahr![26]

Не сдерживая охвативший меня порыв, я целую их и со смехом прошу повторить то же самое по-испански:

- С Новым годом!

Супруги радостно повторяют то, что я им сказала и счастливо смеются. Норберт и Симона пожимают руку Эрику, от которого никак не может оторваться Флин. Я наклоняюсь, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и без всяких протестов с его стороны целую ребенка в щеку.

- С Новым годом, красавчик! Пусть этот год будет для тебя замечательным и потрясающим.

Мальчик возвращает мне поцелуй и, к моему удивлению, улыбается. Норберт поднимает его на руки, Эрик быстро смотрит на меня, обнимает и со всей своей любовью шепчет на ушко, заставляя мурашки бежать по телу:

- С Новым годом, любовь моя! Спасибо за то, что сделала эту ночь необыкновенной для всех нас.

Глава 16

Проходят дни, я живу с Эриком, и это лучшее, что со мной случалось в жизни. Он любит меня, балует и внимательно относится к моим нуждам и желаниям. Флин – совсем другая песня. Он во всем соперничает со мной, и я постараюсь, чтобы он понял, что я ему не конкурент. Если я делаю испанскую тортилью,[27] она ему не нравится. Если пою или танцую, он глядит на меня с презрением. Если смотрю что-нибудь по телевизору, он жалуется и просит переключить канал. Он откровенно меня не выносит и не скрывает этого. С каждым днем это все больше сводит меня с ума.

Я общаюсь со своей семьей в Хересе, у них все хорошо. Это меня успокаивает. Сестра рассказывает, как она устала от беременности и от скандалов, которые ей закатывает моя племянница. Я улыбаюсь. Я представляю, как Лус нервничает в ожидании Королей-магов с подарками. Какая красавица моя Лус!