Последнее звено - Каплан Виталий Маркович - Страница 20

– Да уж, – прищурился Александр Филиппович, – жутковатый шар. Впрочем, и неудивительно. Живут люди как дикари, Учения не знают, линии свои не берегут… Страшно подумать, что так было бы и у нас, кабы не Аринака…

– Да кто он такой, этот ваш Аринака? – не выдержал я. – И что вы все про линии? Кто-нибудь когда-нибудь мне это объяснит наконец?

– Можно и объяснить, – боярин сделал вид, что не заметил моей вспышки. – Но сперва давай все-таки погляди, полистай. Как говорится, сначала практика, потом теория.

– Кем говорится?

– Учеными, – невозмутимо ответил боярин. – Да ты гляди и не торопись.

Я внимательно вглядывался в лица. Было их всего, как я насчитал, двести тридцать восемь портретов. Все больше молодые мужики, но попадались личности заметно постарше, было несколько подростков немногим старше Алешки, и даже встречались представительницы слабого пола. Некоторые выглядели очень даже ничего. Пририсовать бы к этим головкам все остальное…

– Увы, – я долистал до конца. – Никого не узнаю из тех…

– Слушай, – боярина, похоже, осенила идея, – а ты не заметил, речь их… Какие-то особые словечки были, непонятные? Или ругань черная…

Знать бы, что тут считается черной… Ну, понятное дело, интересуется, по фене они перетирали или как…

– Да они вообще почти не говорили между собой. Буквально две-три фразы. И язык вроде обычный.

– Это хуже, – расстроился Волков. – Возможно, что и не по нашему Приказу проходят. Разбойные людишки, скорее всего, от своего языка не удержались бы. Кто же тогда? Лазняки? Но эти разбоем не занимаются, эти с другого кормятся…

– А кто такие лазняки? – прервал я поток его размышлений. – Между прочим, вопрос для меня важный. Я же и в холопы угодил как лазняковское имущество… Кому я обязан своими несчастьями? Проще говоря, кому репу чистить?

– Про чистку репы – это ты к Светлане нашей, – боярин моей фразы не понял. – А что до лазняков… – Он встал с кресла, прошелся по горнице. – Лазняки – это люди, добывающие редкий товар и торгующие ими в обход законов. Откуда они достают эти вещи? По-разному. Что-то привозят из дальних стран, не входящих в Круг Учения, что-то выкапывают в древних могилах… у народов, исчезнувших с лица земли, порой бывают удивительные вещи…

– Вроде велосипеда «Украина»? – не выдержал я.

– Ты про самоход, выставленный на торг? – Волков не моргнул глазом. – Это, конечно, вещь не древняя. Современная вещь, изготовленная в каких-то потайных мастерских. К сожалению, товар штучный, а то бы войску княжескому очень впору пришлись. В отличие от коня, не просит воды и корму, скорость дает не меньше, весу малого, где-то и на себе таскать можно. Проходимость, конечно, хуже, в лесу или в степи толку от самохода немного. Зато на наезженной дороге ему цены нет. И конструкция-то не особо хитрая, мастера наши в ней разобрались. Да вот колеса… Материал странный, как такой делать, непонятно. Волхвы крутили-крутили, но без толку. А с деревянными колесами пробовали – нет, не то…

Говорил он очень убедительно, и оттого я все меньше ему верил. Боярин явно недоговаривал – и явно пытался это замаскировать.

– Так вот, о лазняках, – продолжил он. – Они, конечно, нарушают множество законов, но крайне редко нападают на людей. И то лишь когда иначе все их дело погибнет. Подвергать риску себя за десять грошей… это даже не смешно. Что касается тебя… Разбойный Приказ тогда накрыл одно из их хранилищ. Поступило сообщение, послали туда отряд. Ну и, как видишь, подтвердилось. Лазняков никого захватить не удалось, тайными ходами ушли… там под срубом целые подземелья оказались, а соваться, не зная плана… В общем, захватили только товар, предназначенный к продаже. Ну и тебя. Похоже, был ты у них рабом, а как стряслась с тобой преждепамятная хвороба… что-то, видать, меж вами случилось. Ты, возможно обезумев, кидаться на них стал, говорить странное. Ну и дали тебе по голове да заперли вместе с товаром. Не до разбирательств им было… Твоя цена по сравнению с тем, что в сундуках захваченных, – это медный грош в сравнении с бриллиантом в княжеском посохе.

Ну да, само собой. Всегда знал, что дешевле велосипеда. Помню, как в третьем классе ныл, выпрашивал у родителей – а в ответ слышал, какая это дорогая вещь, как она нам не по деньгам… Счастье наступило лишь в шестом и было недолгим. Угораздило же меня на минуточку оставить его возле магазина на даче…

– А кроме того, – боярин расчесал пальцами бороду, – они все-таки не оторвы. Как могут, все-таки линию блюдут. Не пошли бы на такой сильный изгиб… В столице нападение на человека… между прочим, не абы какого – на моего человека. Ты, надеюсь, понимаешь – все это было не случайно. Не в грошах же дело. Вас с Алешкой специально подстерегали… Вернее, тебя – малой им вовсе не нужен. И вот хотел бы я знать, кого ты настолько заинтересовал, Андрей, что на твою поимку людей отрядили.

– Ага, мне самому ужасно хотелось бы знать…

– Я надеюсь, рано или поздно твое любопытство будет удовлетворено, – сухо проговорил Волков. – Но не менее странно и другое: то, ради чего они вообще на тебя напали. Если бы просто похитили, увезли в неизвестном направлении… тут бы хоть логика была. Но ловить, чтобы срисовать тебя на бумагу и отпустить… Вот где настоящая загадка…

– Угу, я тоже с детства люблю детективы, – во мне чем дальше, тем больше росло раздражение. Что скрывает от меня этот немолодой и в общем-то неплохой дядька?

– А я – нет, – отозвался боярин. – Я, помнится, уже говорил тебе, что вовсе не мечтал о службе в Уголовном Приказе. Меня наука всегда влекла… Исследовать Учение – что может быть интереснее? Да и людям это куда нужнее, чем наше сыщицкое дело… но сам понимаешь, после смерти отца…

Похоже, боярина потянуло на лирику. А меня интересовало совсем другое.

– Вы обещали про линии рассказать, – напомнил я. – Больше месяца у вас живу и ничего не могу понять.

– Поймешь, – улыбнулся Волков. – Сразу бы, в первые дни, не понял, а сейчас уже самое время. Ну, слушай истину.

Истина оказалась вполне крышесносительной.

Все началось, когда римляне покорили греков. Из школьной истории я плохо помнил, когда это случилось, но уж явно до Христа. Которого тут, оказывается, вообще не было.

Рим особо не зверствовал – ну так, по мелочи, кое-кого прирезали, гарнизоны свои поставили, обложили полисы, то есть города, налогами, судить стали сами и по своими законам. Массовых казней, однако же, не было, концлагерей тоже. В общем, для простого человека мало что изменилось. Какой-нибудь крестьянин Маврикий по-прежнему выращивал виноград, гончар Амвросий по-прежнему лепил горшки. Но образованным грекам, конечно, было обидно. Какие-то западные варвары, неспособные процитировать Гомера и совершенно не разбирающиеся ни в театре, ни в философии…

И вот тогда в Афины пришел Аринака. Скорее всего, из Индии, так, во всяком случае, о нем потом рассказывали. Был он уже немолод, не имел ни единой вещи, кроме хитона и сандалий, но откуда-то великолепно знал и греческий, и латынь.

Но языки – это мелочь. Важнее, что он обладал удивительными способностями. Люди тянулись к нему, как железные опилки к магниту. Он умел к каждому найти ключик, двумя-тремя словами привязать к себе человека. Неизвестно, применял ли Аринака магию. То есть сотни лет спустя про него насочиняли всякое: и что безнадежно больных исцелял, и что по воздуху ходил, и что молниями поражал своих врагов, и что змей в камни превращал, а воду – в нефть. Но это, как признал боярин Волков, сказки. Ученые ничего такого не установили, и любой здешний волхв мог бы изобразить еще и не такое. Если Аринака и владел тайными искусствами, то совсем другого рода. А то, что спал он на острых камнях, ел всего лишь раз в день, на закате, и только растительную пищу, не ездил верхом и не пил ничего, кроме родниковой воды, – само по себе неудивительно. Мало ли какие у кого заморочки. К тому же мудрый старец не требовал этого от других.