Символ Веры (СИ) - Николаев Игорь Игоревич - Страница 11

Цвынар заметил неосознанное движение Олега и глянул на лагерь, где наконец-то заткнулась безумно ржущая истеричка.

- Мусор, - скривился вахмистр. - Человеческий мусор. Век бы его не видал. Отбросы общества.

Сумерки потихоньку побеждали умирающий день. В смягчившемся свете заходящего солнца жесткое лицо Хартмана чуть разгладилось, ушла вечная кривая усмешка, исполненная презрения ко всему миру. Теперь перед Олегом стоял немолодой, но жилистый и уверенный в себе человек. Просто человек. Настолько, что старший милиционер рискнул вставить словцо.

- Сливки общества?..

- Чего? - буркнул Цвынар, и Олег стушевался.

- Какие сливки? мальчик? - усмехнулся Хартман, стряхивая коротенькую шапочку пепла с сигареты. - Европейские нищеброды, среднее звено картелей. Родители накопытили тяжелым трудом немного «бумажного» золота, а эта шваль его прожигает. Погонять зверье с геликоптеров, сделать из носорожьих ног урны для бумаг и стойки для зонтиков... Прибить львиную башку над камином. Дешевка. Есть конечно и кое-кто классом повыше, Цербская например, но это редкие исключения.

Олег шмыгнул носом. Он как-то привык к мысли, что видит действительно элиту общества, и слова командира, а также неприкрытое презрение вахмистра к гуляющей клиентуре ... удивляли.

- Настоящие богатеи гуляют совсем по-другому. И в других местах, - скривился Цвынар. - Но нам до них еще расти и расти. И там другие конторы при деле, вроде какого-нибудь «Деспера» и прочий первый эшелон. Не вшивый «Тезей».

Олегу очень хотелось спросить, что же делает вахмистр в непочтенном «Тезее». Но юноша сдержался, решив, что в молчании - благо. Что бы ни нашло на Хартмана, это пройдет, и как бы после не огрести проблем за неудачное словцо.

- А вот скажи мне ... дружище ... - повторил Цвынар те же слова, с той же интонацией, вызывая у Олега острое чувство дежавю. - Точнее расскажи...

Вахмистр затянулся дымом и глянул прямо в глаза Олегу Остро, внимательно, с холодным прищуром.

- Расскажи мне. что же ты здесь забыл?

Юноша несколько раз открыл и закрыл рот, как сломанная игрушка «квакунчик» на заводной пружине. Больно уж необычным оказался вопрос. В голове крутились обрывки штампованных фраз из рекламных брошюрок и разные красивые словеса про долг.

- Упрощу вводную, - хмыкнул Цвынар. - Вот я на тебя смотрю...

Вахмистр повторил процедуру осмотра снизу вверх и обратно, чуть быстрее, но столь же внимательно.

- И вижу обычного тюфяка из глубинки. Городской, но не столичный.  Оружия прежде в руках не держал. Не шпана из подворотни. Руками работать не умеешь. Головой тоже. Сидел где-то младшим делопроизводителем, щелкал «нумерикой»[3] или арифмометром, бумажки перекладывал. Мимо образования ходил - слова умные в голове болтаются. Ну и хлюпик, конечно - в неграх людей видишь, что вообще тянет на списание по медицинской непригодности к службе.

Цвынар опять сплюнул, а Олег поежился, вспоминая недавний инцидент, который и привел его на «нулевой рубеж».

- Так что ж ты здесь забыл, дурень?.. Почему решил заработать копеечку в кригскнехтах?

Олег снова коснулся груди напротив конверта. А затем... затем неожиданно рассказал все. Быстро, путано, сумбурно, как оно обычно и случается, когда внезапно начинаешь говорить о наболевшем, прожигающем сердце и душу страшнее самого злого солнца.

- Ясно, - подвел итог короткой и грустной исповеди Хартман. Вечерняя тень легла на его лицо, скрадывая выражение, только алая точка тлеющей сигареты светилась. - Все как обычно. Взял немножко в долг у барыг. Потом еще и еще. Не за то отец бил, что одалживался, а за то, что перезанимал. Но кто же в своем уме подписывает писульку о переводе взыскания на родственников? Ты совсем идиот?

Голос вахмистра прозвучал странно. Лица его Олег не видел, но в словах Цвынара ему почудилась необычная нотка. Юноша не мог понять, что именно ... как будто старый солдат принял его историю близко к сердцу, но скрыл эмоции за броней выдержки.

Но ведь такого быть не могло, не так ли?.. С чего бы Злобному, который славился черствостью и бездушием, внезапно интересоваться проблемами какого-то наемного милиционера?..

- Условия очень хорошие были, - выдавил Олег. - Ну, то есть показались очень хорошими. Вроде все успевал отдать, все получалось.

- И не получилось, - резюмировал Цвынар. - Что, в других местах денег найти не смог, пришлось вербоваться?

- Столько - нет. А в Милиции обещали хорошие деньги. Да еще контракты у кригов, неплохая подработка...

- Что теперь?

- Последнее предупреждение. Потом обращение взыскания. Я думал, премия за это дело поможет внести очередной взнос, - Олег махнул в сторону лагеря, где разгорался огонь, во всех смыслах.

- А нехрен было пигмеев разных жалеть и кривиться, - буркнул вахмистр. - Остался бы в обойме и с премией.

- Да, не стоило, - понуро согласился Олег.

Какое-то время оба молчали. Цвынар наконец домучил сигарету и запалил вторую.

- Притащил мне как-то знакомый брошюрку хорошую, «О вреде онанизма и пользе курения», золотые прямо слова, - сказал Цвынар прежним злобноехидным тоном. - И так там ясно расписано, почему в курении благость... а все равно больше двух за раз уговорить не могу. Не ложится душа и все.

- Ага, - вымолвил Олег, потому что так и не придумал, что можно ответить на такое откровение.

- Хорошо, наверное, двух сестренок иметь, - протянул вахмистр. - Везучий ты. Симпатичные хоть?

- Да, наверное... - замялся юноша. - Симпатичные...

- А ты их, паскудная душа, под такую раздачу подвел, - заметил Цвынар. - Как жить дальше будешь теперь?

- Зарабатывать буду, - огрызнулся Олег, потому что именно этот вопрос - «что же делать дальше?» - он с переменным успехом задавал себе весь последний год.

- А если не сможешь? - Олег мог бы поклясться, что глаза вахмистра блеснули отраженным светом как две стеклянные линзы. Или как зрачки ночного хищника.

- Смогу.

- Ну, бог в помощь. Хорошо, когда у тебя кто-то есть. Хорошо, когда не поздно еще все исправить.

- Что? - Олег не понял и посмотрел на Цвынара.

- Хорошо, когда ты можешь еще все исправить, - медленно, чуть ли не по складам повторил вахмистр. - Или хотя бы попробовать.

Олегу показалось, что Хартман хотел что-то добавить, но если вахмистр и собирался сказать лишнее, то передумал. Он словно оборвал себя на полуслове, захлопнув чуть приоткрытый тайничок души. Закрыл прочную крышку и запер надежным замком.

Со стороны лагеря донеслись выстрелы. Бахало узнаваемо - охотничий винчестер, классическая рычажная скорострелка. Народ разогревался. Кто-то пел, мешая французские и немецкие слова, вклинивая английские фразы. преимущественно сугубо непристойного содержания - это было понятно даже Олегу с его убогим знанием иностранных языков.

Среднее картельное звено, так сказал Хартман... Олегу стало интересно - если это и в самом деле так, то как же на самом деле выглядит отдых настоящих сливок общества? Чем развлекаются люди, которые с рождения отгорожены от прочего мира непроницаемой стеной абсолютной власти и невообразимых денег?

- Ты вообще везучий человек, - Хартман довольно резко оборвал неожиданные философские размышления.

- Наверное.

- И даже сам не представляешь, насколько везучий. В хорошую контору попал.

- Правда? - услышанное не вязалось с уже проявленным пренебрежением к «Тезею», так что Олег старался быть предельно обтекаемым и дипломатичным.

- В нашем деле главное - что о тебе знают и что думают. Репутация прежде всего. И главнее всего. А ты нашим хозяевам репутацию малость подмочил.

- Чем?!

- Что в рекламках разных писано? Что устроители обещают? Полный комфорт, все лучшее из лучшего, надежная и суровая охрана. Никаких сантиментов и соплей. А ты был надежной и суровой охраной? Кто игрушку пожалел, да еще и не втихомолку? Ну что значит «это же человек все-таки»? Как ребенок, ей-богу. Бушменка эта, если что, даже для банту и прочих дикарей стоит чуть выше обезьяны. Ну, настолько, чтобы сношать не позорно было.