Криминальный зигзаг (СИ) - Просин Виктор Иванович - Страница 4

— Ясно, а раньше этого с чемоданом Вы видели?

— Нет, конечно, да и где я могла его видеть, если меня десять лет назад из бани с лёгким паром на пенсию проводили, — дала исчерпывающий ответ на нелепый вопрос старушка, хлопая бесцветными ресницами.

— Но рассмотреть то Вы его успели? — задала очень ценный вопрос Нина Юрьевна.

— Не очень, в глазах что-то в последнее время туман, как в парилке. Помню только, что высокий, худой, волосы бобриком, нос как у дятла, внизу зуба нет, — отбарабанила свидетельница.

— Ну вот это уже другое дело, — похвалила Нина Юрьевна свою трудную подопечную. — А если ещё раз его увидите, узнаете?

— Обязательно, он когда с сумкой вышел, у него лицо было красное, как после бани. Я ещё подумали «на сына начальника автобазы похож», но не он.

— Почему Вы так решили?

— А тому сейчас лет пятьдесят должно быть, а этому с чемоданом двадцать пять, не больше. Или может это внук начальника автобазы, в смысле сын его сына? — понизив голос напоследок выдвинула оригинальную версию Мышьякова. — Конечно, я не уверена, если бы этого беззубого в бане посмотреть, то тогда бы я сказала точнее.

— Всё может быть, мы обязательно проверим Ваше предположение, — поспешила заверить ветерана банно-прачечного дела Пунцова, подвигая к ней лист бумаги с её свидетельскими показаниями, — пожалуйста, прочитайте и распишитесь, где «галочка».

— С удовольствием, — неожиданно обрадовалась свидетельница, у меня на всю баню самый красивый почерк был, — и с размахом поставила закорючку в указанном месте.

— Спасибо, — пряча ценные сведения для следствия в казённую папку, поблагодарила посетительницу Нина Юрьевна. — Можете быть свободны.

— Что прямо сейчас? — удивленно спросила многое повидавшая на своём веку Мышьякова.

— Да, можете идти со спокойной душой париться…, то есть я хотела сказать «Домой отдыхать». Если вдруг что-то важное вспомните, сообщите…

Телефонный звонок прервал поток дежурных слов из уст Нины Юрьевны и она кивнув головой на прощание уходящей банщице, взяла телефонную трубку.

— Пунцова вся во внимании.

— Дежурный Шишкин, — прогремел грозный голос в телефонной мембране. — Вас тут муж ожидает.

— Пропустите.

— Без пропуска не положено, — громыхнуло в ответ.

— Хорошо, я сейчас выйду, — скрывая раздражение уведомила дежурного по райотделу капитан Пунцова.

Леонид Константинович в ожидании жены развлекал себя чтением криминальной информации на стенде «Внимание, розыск!» В момент чтения особых примет скрывающегося от заслуженного наказания рецидивиста, его потревожил молоденький сержант милиции.

— Минуточку, гражданин, — и движением не терпящим возражения отодвинул Пунцова в сторону, а на свободное место среди портретов разыскиваемых органами внутренних дел пристроил новенького, несколько раз старательно разгладив ладонью размноженную на ксероксе оперативную ориентировку и сверив проницательным взором подозрительного типа, стоящего рядом с фотоизображением на стенде, удалился, с гордостью унося свою голову на плечах и прочие предметы, полагающиеся стражу порядка при исполнении служебных обязанностей.

Леонид Константинович, терпеливо переждав визит бдительного сержанта, стал рассматривать персону из-за которой работы милиции опять прибавилось «…совершив дерзкий побег из мест заключения преступник может находиться рядом с вами. Граждане знающие его место нахождения могут сообщить об этом любому сотруднику милиции или по телефон «02». «Сообщим, сообщим», — мысленно успокоил отзывчивый на чужие проблемы детский писатель, — «тем более и лицо то знакомое, а фамилия Чердаченко ничего не говорит…»

— Странно… — произнёс задумчиво Пунцов последнее слово.

— Что странно? — поинтересовалась подошедшая Нина Юрьевна.

— Да вот, — указывая на Чердаченко, недружелюбно взирающего со стенда, разъяснил Леонид Константинович Лицо этого Бармалея знакомо, а откуда не помню.

— А, старый знакомый, — равнодушно протянула капитан Пунцова, — я его дело вела.

— Когда?

— Лет семь назад. Разбой, грабежи с применением гвоздодёра. Хронический алкоголик обещал из меня конструктор сделать, который никто не соберёт.

— За что? — не понял Леонид Константинович.

— За хорошую работу и всё такое. Он хотел по минимуму отделаться, а я ему на двенадцать лет досье вот этими золотыми ручками в дорожку насобирала в папочку с голубыми тесёмочками, — дурачась проинформировала Нина Юрьевна, целуя свои руки. Но заметив на себе взгляд дежурного Шишкина, сконфузилась и, меняя тон, закончила: — Ладно, Лёнчик, некогда мне с тобой болтать, давай «Кислого», и я побежала…

Пунцов молча передал из рук в руки жене полиэтиленовый пакет с ручками, в котором находилось дело, забытое дома и, ни на кого не обращая внимания, заарканил взглядом для подробного изучения чёрно-белый фас опасного преступника Чердаченко…

Глава третья. Покушение

Пунцову всю ночь снились разбивающиеся о высокий обрывистый берег штормовые волны. Они без устали, сменяя друг друга, накатывали на земную твердь и каждый раз от бессилья и злобы с шумом превращались в пенящуюся водную стихию, разлетаясь осколками брызг в разные стороны…

А наверху, у самого края, стояла его жена в парадной форме капитана милиции и оживлённо ему объясняла, что форму ей выдали на два размера больше, но она своими золотыми ручками ушила здесь и здесь. И что теперь её можно носить — не сносить лет двенадцать.

Потом подъехала милицейская машина для перевозки заключённых. Из неё вышел Чердаченко в форме омоновца и голосом дежурного по райотделу Шишкина стал их выгонять с берега: «Без пропуска здесь находиться не положено!», хватая при этом неуважительно Нину Юрьевну за руки. Леонид Константинович попытался вступиться за супругу, но получил за это от Чердаченко сногсшибающий удар дубинкой по голове.

Ощутив несправедливый удар по самой ценной части своего тела, Пунцов проснулся. Он лежал рядом со своим диваном — трансформером, ощущая поверженным телом прохладу пола в комнатной тиши. С кухни раздавалось мирное позвякивание чайной ложечки, размешивающей сахар в кружке, и негромкий голос радиодиктора, сообщавшего сводку погоды: «…ожидается переменная облачность, местами дождь…»

Старый друг Деда Мороза и физкультурник, знающий комплекс утренней гимнастики на зубок, молниеносно оценил сложившиеся форс-мажорные обстоятельства. С присущим ему упорством он собрал ещё сонную волю в кулак и привёл своё местами тренированное тело в вертикальное положение. Затем, не мешкая, надел удобные домашние шорты, как ни в чём не бывало вышел на кухонные просторы малогабаритной квартиры.

— Что так рано? — без особых эмоций поинтересовалась жена, не отрываясь от стоящего на столе в книжной подставке объёмного уголовного дела.

— Да, не спится что-то, — ответил в тон жене Пунцов, прикрывая ладонью разрывающийся от зевка рот.

— А что упало?

— Где?

— В комнате грохнулось, я даже испугалась не землетрясение ли? — переворачивая страницу поделилась своими догадками Нина Юрьевна.

— Вечно вы, мильтоны, преувеличиваете! — вдруг от испуга быть разоблачённым, Пунцов вспомнил старое словечко, которым во времена его детства иногда пользовались пацаны, называя милиционера мильтоном. — Одна книжка упала, а им мерещится извержение вулкана. Нельзя, гражданин начальник, видеть в каждом человеке преступника. Людям надо верить, — начал уводить разговор в сторону виновник утреннего инцидента. — Я, например, в милиции не работаю, как некоторые, но сразу могу отличить злодея от честного Homo sapiens. Без всяких там допросов и слежек из-за угла. Шила в мешке не утаишь, не зря я…этот… — почесав затылок поставил точку оратор, — конструктор человеческих душ.

— Инженер, — флегматично поправила Нина Юрьевна мужа и не отрываясь от своего занятия продолжила, — посмотрим, что скажет экспертиза.

— Дожили, — с издевкой заговорил Пунцов. — Хорошо, что ещё дочь не видит как тяжёлый психический недуг косит наши нестройные ряды. Скоро наш дом станет рассадником экспертов и понятых, а вместо телевизора на видном месте будет стоять детектор лжи.