Был у меня друг - Шкода Валерий Владимирович - Страница 22

И тут Максим понял, вернее сказать, каким-то непостижимым образом услышал:

«Спустившись вниз, ты найдешь ответ…»

Все вдруг стало очевидно и совершенно ясно. Свет пришел откуда-то из неизведанных глубин его сердца. Отчаяние растворилось, и покой вновь вернулся в его душу. Но вместе с покоем пришел и сосущий его тело голод.

Максим впервые за сегодняшний день понял, как сильно он хочет есть. До этого его физическое тело деликатно молчало, видя, какие сильнейшие душевные волнения испытывает его хозяин, но как только Максим окреп духом, желудок тут же стал спазматически сжиматься, требуя хоть чем-нибудь его заполнить. Но еды не было.

Максим, снова мучаясь, но уже от голода, лег на спину, закрыл глаза и решил, дождавшись темноты, спуститься вниз к своему умершему железному товарищу: поплакаться, проститься, а может, что-нибудь и съедобное там найти… А пока он решил немного вздремнуть, успокоиться и набраться сил, ведь всю ночь придется шагать навстречу неизвестности, и кто знает, что там впереди?

Максим перевернулся на правый бок, по-детски свернулся калачиком и закрыл глаза, расслабив свое изможденное тело. Вдруг навалившаяся усталость быстро разобралась с желудком и принесла самую чудесную в мире человеческую сказку под названием сон….

Он стоял, спрятавшись за огромный, раскидистый и очень старый тополь, растущий прямо напротив школьных дверей, и ждал, когда она выйдет из школы.

Занятия закончились уже давно, но Марина осталась дежурить в классе вместе с Викой Давыдовой. Максим решил во что бы то ни стало ее дождаться.

Что он ей скажет, когда она выйдет? Как себя вести, когда она догадается, что не просто так уже битый час он крутится возле школы? – этого Максим не ведал. Знал только одно: если он ее сегодня больше не увидит – все происходящее в мире потеряет для него всяческий смысл. Объяснить это парализующее мужскую волю состояние влюбленности еще не смог никто. Ужасно то, что красота – это не только страшная сила, но и таинственная. В груди что-то замирает, ноги не ходят, мозги не работают, неизвестно откуда появляется сумасшедшая не контролируемая никем и ничем энергия, требующая немедленного выхода вовне, тем более что известен объект ее приложения. В момент зарождения любви человек перестает существовать как таковой, его уже нет такого, каким он был еще минуту назад. Внутри рождается что-то новое, растворяя все старое и привычное без остатка, и это новорожденное чувство заполняет изнутри привычную телесную оболочку. Хочется улыбаться и петь, но одновременно хочется и рыдать от…… Вот отчего рыдать хочется – это и необъяснимо.

Наверное, от страха. Ведь вместе с любовью приходят и страхи: страшно ощутить безответность, страшно потерять этот родившийся в тебе свет, страшно осознавать в себе свою слабость перед этим непреодолимым чувством, страшно быть недостойным его, страшно быть беспомощным.… И наверное, больше всего вспыхнувшее сердце пугает неизвестность: что теперь со мной будет?

Максим стоял и от волнения грыз ногти, поставив свой «дипломат» между ног. В таком состоянии он мог оставаться еще долгое время, до тех пор пока она не выйдет на улицу. Окружающая его золотая теплая осень всей своей свежестью подбадривала неожиданно влюбившегося парня. Максим же десятки раз прокручивал в голове сцены их первого близкого разговора и не мог найти в голове даже пары необходимых слов. Он вспоминал всевозможные классические фразы, отложившиеся в его голове после просмотра лирических кинолент, вспоминал красивые жесты и выражения лиц любимых артистов.… Хотя знал наверняка: когда он к ней подойдет, все эти «домашние заготовки» немедленно выветрятся из его вмиг опустевшей головы. Но самое страшное заключалось в том, что Максим даже не был уверен, что сможет к ней хотя бы приблизиться сегодня. Но точно знал одно: если он на это не решится, то тогда всю ночь будет стоять под ее окнами и ждать ее мимолетного появления. Узнать бы еще, где она живет….

Как это всегда бывает, Марина появилась неожиданно в тот самый момент, когда Максим впервые за последний час на мгновение оторвал свой взгляд от школьной двери для того, чтобы грозно цыкнуть на расшумевшуюся за его спиной ватагу первоклашек. Когда он вновь повернулся к дверям, то внезапно ощутил электрический разряд, молнией пробежавший по его спине сверху вниз, плавно окутав тело расслабляющим туманом. Максим слился с тополем.

А она как ни в чем не бывало стояла во дворе школы и беззаботно улыбаясь, болтала о каких-то пустяках с конопатой и долговязой Викой. Спрятавшись за деревом, Максим тайно, как партизан, разглядывал ее и наслаждался этим дивным видением. Ее красота была верхом совершенства: очень короткая школьная форма практически полностью обнажала загорелые стройные ноги, до самых колен закрытые белоснежными гольфами. Пышные длинные волосы, спадавшие ниже плеч каштановыми волнистыми прядями, полностью закрывали ее ровную спину, спускаясь до самой поясницы, немного скрывая хрупкий изгиб ее талии. Под тонкой материей Максим отчетливо различал два умопомрачительных бугорка еще не до конца налитой женской груди. Ровные тонкие кисти с очень правильными, словно отлитыми из божественного вещества пальцами грациозно путешествовали в воздухе, сопровождая ее тихий и мягкий голос.

Единственное, что в деталях не рассмотрел в ней Максим, так это ее волшебное лицо. Не хватало у него сил, чтобы открыто посмотреть в это чудное окошко. Он отвернулся и, прислонившись спиной к тополю, закрыл глаза.

Сердце билось изнутри о грудную клетку с такой силой, словно хотело вырваться наружу подышать свежим осенним воздухом. Руки почему-то сжались в кулаки, а ладони вспотели. Было страшно и в то же время невыносимо сладостно стоять невидимкой и ощущать ее близкое присутствие.

Вновь выглянув из-за дерева, Максим увидел, как девчонки, весело распрощавшись, разбежались в разные стороны. Вика направилась к трамвайной остановке, а Марина, грациозно распустив на ветру свои длинные густые волосы, по узкой асфальтированной дорожке пошла в сторону школьного стадиона. Все понятно, значит, она живет в новых «панельках», недавно построенных на пустыре за школьным зданием. Дорога к новым домам была тихой и немноголюдной, это было Максиму на руку, без свидетелей он чувствовал себя гораздо уверенней.

Когда ее легкая фигура скрылась за углом школы, Максим, подхватив свой кожаный «дипломат», быстрой тенью метнулся следом и, пулей добежав до угла, на минуту остановился у края здания. Досчитав до пятидесяти, он нырнул в пустоту.

То, что открылось ему за углом, было совершенно неожиданно. Он практически столкнулся лицом к лицу с той, без которой уже не мог существовать. Ее улыбающийся и слегка подернутый симпатичными веснушками светящийся лик оказался прямо перед его лицом, и он еле-еле успел притормозить, чуть не налетев на нее всем телом. Максим так и застыл в нескольких сантиметрах от ее улыбающихся губ, не в силах отпрянуть назад. Марина тоже не спешила отойти, и они с минуту, не говоря ни слова, разглядывали друг друга. Она не переставала улыбаться, а он, растворяясь от счастья в космосе, не мог оторвать глаз от ее соблазнительной ямочки на правой щеке.

Удивительно, но в течение этой немой сцены Максим почувствовал, как уверенное и теплое спокойствие пропитало все его тело и душу. Волнение исчезло, душа успокоилась, и возникло ощущение присутствия близкого человека, очень близкого и родного, того, кто рядом с тобой находится уже давно, а может быть, находился всегда. Это неземное волшебное тепло мягкой волной заполнило сердце, заставив его биться ровнее и спокойнее.

Они молчали, но сердца их разговаривали друг с другом, и оказалось, что без пустых и избитых фраз легко можно обойтись. Максим впервые в жизни понял, что слова, сказанные без сердца, – это искусственные цветы, в которых нет света и жизни. Бессмысленно их произносить, и совершенно не важна форма общения, если говорит не разум, а душа. Если слово родилось в твоем сердце, его не обязательно произносить губами, твои глаза сами все расскажут.