Волчья дорога (СИ) - Зарубин Александр - Страница 34

"Скоро улица расширится и их смогут окружить, — билась мысль в голове. Неровная, в такт бьющемуся на виске пульсу, — что же делать? "

— Дура, — обозвала вдруг сама себя и опрометью бросилась назад. Рядовой Майер с дружками был за углом — его Анна видела сегодня отчётливо.

— А ну, сюда, — голос, ударивший рядовому по ушам, был тонкий, девичий. Но с такими чёткими, сержантскими интонациями, что ноги побежали прежде, чем голова спросила — куда? Майер с дружками вылетели из-за угла, на ходу обнажая клинки и глухо матерясь.

"Ой, девка, спасиба", — мельком подумал рядовой, оглядывая схватку и ощерившись во весь щербатый рот. Оставшаяся половина его списка вся была здесь, среди нападавших. Теперь можно будет получить двойную награду — и от капитана, за спасение французов и от Катаржины — за козлов, битых по высшему классу. Рядовой весело взревел и кинулся в драку. Дружки — за ним. Их было десятеро, нападающих больше, но солдаты их просто смели. Улица опустела. Майер сплюнул, попинал для приличия трупы. И раз уж попался начальству на глаза — изобразил вид почтительный и в меру геройский.

— Благодарю Вас, господа, — маленький француз кивнул, и учтиво поднял шляпу. Рядовые кивнули в ответ. — Вы нас сегодня сильно выручили.

Потом аббат поклонился Анне — учтиво, насколько позволило глухое рычание юнкера:

— Мадмуазель, если бы не вы. Ваш крик спас наши шкуры. Спасибо.

Анна вежливо склонила голову в ответ. Ей было особо некогда. Рейнеке в драке не пострадал, но извазюкался, стервец, на совесть.

ДеБрасье поворчал в усы, оглядел переулок и пробурчал под нос:

— Единственное, за три дня, развлечение. А говорили — весёлый город.

— Да, город весёлый, но несколько негостеприимный.

— А кто это был? — аккуратно спросил Рейнеке, разглядывая валявшихся на земле нападавших.

— Неизвестно, — проговорил француз, — но, думаю, город сейчас не для нас. Лучше нам, по совету вашего сержанта, оценить всю мудрость нашего соотечественника и переночевать в казармах. Надеюсь, капитан окажется более гостеприимным, чем горожане.

— Конечно, — заверил его юнкер.

— Вы нас не проводите? — спросил француз. Рейнеке вспомнил было, что сам заблудился и хотел дорогу спрашивать. А потом вспомнил, что он офицер, барон и поступил приличным для своего звания и титула образом. То есть построил рядового Майера по стойке смирно и отдал приказ. Майер, в отличие от юнкера, дорогу знал. До казарм компания добралась без происшествий.

Когда выбрались за ворота, Анна с лёгким удивлением заметила, что уже вечер. Солнце закатывалось за горизонт, крася в алое чистое небо, на западе собирались облака — темные, раскатанные ветром полотна. «Ночь будет ясной», — подумала Анна мельком, прячась за широкой спиной юнкера от ветра с реки. Вдалеке кричали солдаты — «курок взводи.. целься... ниже целься, я говорю», — Ганс Флайберг гонял стрелков на учения, мир там или не мир. Хрустел под ногами тонкий ледок. Рядовой Майер шёл впереди, с улыбкой на роже и думал, что ему повезло.

** **

— А мне повезло, — думал Южеф Фрайштик, помошник городского палача, разглядывая в свете свечи содержимое оброненного Майером в схватке кисета, — повезло, так повезло.

Трофей жег пальцы — листок дешёвой жёлтой бумаги, исчерканный каракулями и красными пятнами тут и там. Королевская добыча, если в умелых руках. Теперь можно и к Флашвольфу идти, раз уж его принесла обратно в город нелёгкая.

** **

А Рейнеке учтиво проводил Анну до двери, кивнул и открыл было рот — говорить «до свидания». Но не успел:

— Подожди. Ты же голодный? — Анна придержала его за рукав. Парень невольно кивнул и только потом вспомнил, что приличия требуют вежливо отказаться. Но его и не спрашивали. Прежде чем Рейнеке успел что-либо сообразить, парня схватили за рукав, ласково втолкнули в комнату и строгим голосом сказали:

— Жди здесь, я мигом.

— Да на кухне сейчас всё равно ничего нет, — попытался он возразить.

— Кому нет, а кому очень даже есть, — улыбнулась она. Возражения пулей вылетели у него из головы. Потом дверь захлопнулась, оставив Рейнеке одного в комнате. Впрочем, через минуту Анна вернулась, вручила юнкеру пол-круга колбасы, изъятой из Магдиных запасов, чтобы не скучал, и сбежать не вздумал, пока она на кухню бегает

— Но служба...

— Подождёт, — оборвала его Анна. Рейнеке обреченно кивнул. В конце концов, он и в самом деле голодный.

Рейнеке остался в комнате. Зажег свечу — желтый, мигающий свет пробежал по стенам, маленькому окну в морозных узорах, скудным вещам — всё лежит ровно, в порядке. Кровать застелена — старой мешковиной, аккуратно. Лишь уголок смят и откинут. Юнкер резко выдохнул — звук был больше похож на низкое горловое рычание, осторожно присел на край и стал вспоминать, кто из его предков ходил в крестовые походы. Анна меж тем метнулась на кухню, сгребла котелок, налила супа из капитанского котла, ошарашив дежурную суровым «а мне надо». Подумала, прихватила две тарелки, ложки и понесла всё это хозяйство к себе. Поставила юнкеру тарелку под нос, налила.

А суп был густой, гороховый, с салом — такой, что ложка стояла. Маленькой Анне хватило ложек четырёх, а остальные десять минут она просто сидела и любовалась. Рейнеке бы парень вежливый. Но голодный. То есть, вежливым он сейчас быть пытался, а голодным он просто был. В общем, жующий юнкер был очень похож на хорошо воспитанную молотилку.

** **

Южеф Фрайштик, помощник городского палача внимательно разглядывал собственные сапоги. Так он делал всегда, стоя в кабинете, перед лицом майстера Флашвольфа. Не из почтительности — ее он напрочь не испытывал, а из опасения — мало ли что господину дознавателю померещится в его глазах. Малейшее подозрение у того мигом превращалось в уверенность, а уверенность — в приговор. Проверено. Так что, лучше смотреть на сапоги и радоваться, что болван-дознаватель на тебя не смотрит. Майстер Конрад Флашвольф вообще редко смотрел на людей. Вот и сейчас он сидел в своем кресле истуканом, слушал доклад, глядя то на темный сводчатый потолок, то на разложенные перед ним на широком столе «доказательства» — россыпь брелков, амулетов и прочих цацек, добытых при разведке в казармах. Половину Южеф и вправду достал в казармах — пользуясь чужой формой сумел пробраться неузнанным. Вторую половину, не мудрствуя лукаво, сделал сам — благо Флашвольф до того начитался своих темных гримуаров, что принимал за метку дьявола любой завиток. И сверху — вершина розыскной деятельности Южефа за сегодня, бумага, вытащенная из кисета рядового Майера — договор с дьяволом. Настоящий. Правда фамилию покупателя бравый рядовой записал через «Т» , но Флашвольфа такие мелочи не волновали. Дознаватель посмотрел брезгливо, откинул грязный листок в сторону и сказал — коротко, еле шевеля тонкими губами:

— Хорошо. Но мало… — дознаватель посмотрел в потолок, будто спрашивая у высших сил, что ему еще нужно.

Южеф молчал, дознаватель не ждал ответа — он думал вслух.

Палач опустил глаза еще ниже, боясь, что болван — Флашвольф прочтет в них ненужную радость. Да, отправить этого истукана за город погулять было удачной идеей. Пусть не его — нанимателя, но удачной. Конечно, наниматель велел сидеть тихо и держать майстера дознавателя в узде — но, уж пусть лучше Флашвольф следит за солдатами. Оставшись без дела, он может сунуть нос и совсем не туда.

.. свидетель…

— Что? — переспросил палач, кляня себя, что отвлекся.

— Нужен свидетель. Девица Анна из лагеря — подойдет. Доставить ее сюда. Пусть она даст показания.

Спустя мгновение Южеф понял, кого Флашвольф имеет ввиду. Да это же та рыжая гордячка... ее хахаль ему сегодня чуть руку не оторвал. Ну что же, сама напросилась. Воистину, Южефу Фрайштику сегодня везет. За одной удачей — другая. Помощник палача поклонился и сказал — кратко, зная, как Флашвольфа раздражает его голос:

— Сделаю, — и вышел.

Двери кабинета захлопнулись за ним. «Хорошо, — думал Южеф, спускаясь по лестнице, — хочет майстер дознаватель девицу Анну — получит. А то со скуки полезет выяснять, что творит его подчиненный Южеф Фрайштик в камерах, в часы, отведенные для молитвы. Узнает — мало не покажется. Так что лучше, пусть не узнает»