Мумия - Коллинз Макс Аллан - Страница 12

Хранитель музея неопределенно пожал плечами:

– Может быть.

– Никаких «может быть», доктор Бей.

– А что это был за фараон, ваш Сети? – поинтересовался Джонатан, неловко улыбнувшись. Он сидел напротив хранителя музея и немного нервничал. – Я что-то запамятовал. Кстати, возможно ли, что он был богат?

Эвелин не всегда могла определить, когда Джонатан шутит, а когда говорит серьезно.

– Он был вторым фараоном девятнадцатой династии. Его личность вызывает споры у историков, но кое-кто из них считает, что он был самым богатым правителем.

– Симпатичный парень, этот Сети. Он начинает мне нравиться все больше. – Джонатан оскалился, и эта усмешка сделала его похожим на мумию, когда он наклонился поближе к шкатулке и лицо его озарило пламя свечи, стоявшей на столе доктора Бея. Хотя в музее было и электрическое освещение, хранитель частенько зажигал у себя в кабинете ароматические свечи.

Сейчас на этом столе лежала развернутая золотистая карта, словно вся собравшаяся здесь троица готовилась к путешествию. Доктор Бей ваял папирус в руки и поднес ближе к свече, чтобы получше рассмотреть какую-то деталь.

– Этой карте почти три тысячи лет, доктор, – сообщила девушка. – А вот эти знаки жрецов точно указывают на то, что именно здесь изображено...

Доктор Бой взглянул на свою сотрудницу.

Нервно улыбнувшись и неопределенно пожав плечами, Эвелин приступила к самой серьезной и опасной части своей речи:

– На этой карте указан путь к Хамунаптре.

Карта затрепетала. Вернее, это просто задрожали пальцы доктора Бея, когда он услышал такие слова. Он был потрясен сказанным, но только на несколько секунд. Затем хранитель музея все же взял себя в руки, рассмеялся и замотал головой:

– Моя милая девочка, не надо меня смешить, – заговорил он. – Вы меня удивляете! При вашем образовании и глубоких знаниях, при вашей серьезности... Это же только миф. О Хамунаптре древние египтяне рассказывали только затем, чтобы привлечь греческих, римских путешественников...

– Давайте не путать миф о Хамунаптре, доктор, – перебила босса Эвелин, – с весьма реальной возможностью того, что и храм, и некрополь, скорее всего, действительно существовали. Разумеется, я тоже не слишком прислушиваюсь ко всем этим россказням. Ну, насчет какого-то проклятья мумии и о том, что это место, где таится некое зло. Это, разумеется, полная чепуха.

– Ну-ка, постойте, – неожиданно вмешался в разговор Джонатан, и пламя свечи заметалось, отражаясь в его глазах, так внезапно выполнившихся искренним интересом. – Вы, кажется, имеете в виду ту самую знаменитую Хамунаптру? Ну, Город Мертвых, если не ошибаюсь? Не там ли, случайно, древние фараоны спрятали свои сокровища?

– Удивительно, как много ты стал знать в области египтологии, – изумилась Эвелин.

– Ну, в той части, которая касается сокровищ, моя милая, я настоящий эксперт. Да и кроме того, каждый школьник знает, что такое Хамунаптра. Там под землей где-то хранятся несметные богатства. Как ты считаешь, это правда, что фараоны, использовав какие-то свои хитрости, смогли все устроить так, что этот город исчез под песком в одно мгновение?

– Все это выдумки, – хихикнул Бей, однако продолжая внимательно рассматривать карту и поднося ее ближе к огню. – Как бы сказали американцы, это полная ахинея...

– Осторожней! – вскрикнул Джонатан.

Уголок карты коснулся огня, и уже через секунду папирус загорелся. Бей вскочил и бросил карту на пол, а Джонатан опустился на колени и принялся хлопать ладонями по карте, пытаясь затушить огонь. Когда ему это наконец удалось, выяснилось, что треть папируса успела сгореть.

– Боже мой! – прошептала Эвелин, прижимая пальцы ко рту.

Джонатан нахмурился, и со стороны напоминал ребенка, надувающего губы:

– Она сгорела из-за вас! Вы полный идиот! Смотрите, самая ценная часть карты пропала навсегда!

– Простите меня, – Бей опустил голову. – Произошло недоразумение.

– Когда Рамзес уничтожил Сирию, – холодно заметила Эвелин, – вот тогда действительно произошло недоразумение.

– А может быть, это даже и к лучшему, – неожиданно оживился Бей снова усаживаясь за стол. – Мы же с вами ученые, а не авантюристы и не охотники за сокровищами, верно? Между прочим, не один человек потерял жизнь в погоне за подобными кладами. Но это же полная чушь! Никто никогда не видел эту

Хамунаптру, а многие на тех, кто отправился ее искать, так и не вернулись назад.

Эвелин приподняла брови:

– Но мои исследования доказывают, что храм мог существовать.

Джонатан продолжал держать карту в руках. Он смотрел на ее обожженную сторону так, словно ребенок, который умудрился разбить подаренную ему игрушку на следующее же утро после Рождественской ночи.

– Вы сожгли карту, указывающую путь к затерянному городу, – обвинительным тоном подытожил он.

Хранитель музея снова лишь пожал плечами и добавил:

– Я уверен, что это была всего лишь очередная подделка. По правде говоря, мисс Карнахэн, я был о вас лучшего мнения. Вот уж не думал, что вас так просто ввести в заблуждение... Что же касается самой этой шкатулки... – и Бей потянулся рукой к золотому восьмиугольному артефакту на столе, – я, наверное, смог бы предложить за нее скромную сумму.

Глаза Джонатана хищно заблестели, но Эвелин успела схватить шкатулку, прежде чем пальцы доктора коснулись ее.

– Нет, спасибо, доктор Бей, – быстро заговорила девушка. – Дело о том, что мы уже передумали. Эта шкатулка не продается.

С этими словами она вышла из кабинета босса, и Джонатан, не выпуская из рук обгоревшую карту, поспешил за сестрой, так и не поняв, что она задумала.  

Глава 5 «Юмор висельника»  

Джонатан Карнахэн был полным профаном в египтологии и ровным счетом ничего не смыслил и археологии вообще. Но зато он успел досконально изучить все до единого питейные заведения Каира – от роскошных коктейль-баров с плюшевыми креслами в до­рогих отелях «Континенталь» и «Шепард» до портовых забегаловок, куда вряд ли отважился бы загля­нуть приличный англичанин (надо заметить, что из тех, кто все же рискнул это сделать, обратно вышли далеко не все). Однако Джонатан с его вечной жаждой и деньгами был желанным гостем повсюду.

Это открывало ему доступ не только к бесконечным возлияниям, но и к всевозможной информации. Имен­но Джонатан и выяснил, что в настоящий момент не­кий Ричард О'Коннелл проводит время в самом отвра­тительном месте Каира, который и так славится ог­ромным количеством жутких мест, а именно в городской тюрьме.

Сделав с полдюжины звонков нужным людям, Джонатан умудрился даже устроить встречу с начальником тюрьмы, которого звали Гад Хасан.

«Правитель» этой неописуемой «дыры» оказался жирным и неопрятным господином. Его свиноподоб­ную физиономию немного оживляли черные сверка­ющие глаза. В густых усах Хасана можно было раз­глядеть крошки сразу нескольких блюд, а по густой щетине, покрывавшей щеки и подбородок, – предпо­ложить, что бритвой он пользовался не чаще одного раза в неделю.

Начальник тюрьмы в мятом бежевом костюме, пропитанном потом и покрытым пятнами от вина, жирной пищи и еще бог знает от чего, ловко подхватил Эвелин под руку. Этот жест мог показаться одно­временно и учтивым, и распутным.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – приветствовал он девушку. – Редкая честь прини­мать здесь у себя столь элегантную женщину. Мало кто пожелал бы переступить порог моего убогого жи­лища.

Мелодичные нотки, часто возникающие у говоря­щих на английском арабов, и хорошее знание языка произвели на Джонатана впечатление. При этом не следовало забывать, что Хасан в отличие от прочих арабов был все-таки начальником и обладал к тому же недюжинной сообразительностью и умом. Он про­вел Карнахэнов через узкий двор, разделенный внут­ри перегородками и похожий на загон для скота. Из центрального двора во все стороны тянулись темные коридоры, из которых доносились отчаянные вопли и несло страшной вонью. Джонатан подумал, что именно это зловоние и вызывает стоны заключенных.