Отражение (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 44

Хлопок был тихим, слабым. А вот остальные ощущения были далеко не слабыми: мне показалось, что моё-Ми тело целиком макнули в жидкий азот — в этот момент я почувствовал его всё, целиком. Но особенно обожгло руку, которой я закрывал лицо! Мало того, в мышцы, затылок и позвоночник словно вонзились сотни игл — тоже ледяных, безумно холодных, а перед глазами сверкнула белёсая вспышка. Один миг, меньше секунды — и всё кончилось, я даже заорать не успел.

Проблем со зрением больше не было. Не кружилась голова, не подгибались колени. Мы по-прежнему находились в туалете — я «в лице» Мирен, и Куроцуки. Белая «вспышка» оказалась облачком тумана — за считанные секунды растаявшего в воздухе, выпав мелкой моросью на пол, умывальники, зеркало, за которое я держался, и одежду девушек. Зеркало — я за него схватился, а не за стену — в котором хороводом кружились, угасая, светящиеся символы. Я медленно повернул кисть руки, на которой всё ещё чувствовалось ощущение ледяного касания — и почти без удивления увидел розовый отпечаток пальцев и ладони. Ладони, которой Нанао хотела отвести мою руку, мешающую ей обрызгать в очередной раз лицо подруги.

28

«Смотрюсь в тебя как в зеркало». Куроцуки смотрела на меня-Ми ровно с тем же выражением на лице, что я — на неё: в этом было легко убедиться, если посмотреть в зеркало. Чёрт бы его… Хотя, судя по последствиям — уже.

— Ми? — позвал я, медленно убирая руку с предательского стекла и не отводя взгляда от Нанао.

— Я здесь. И мне лучше!

— Хоть одна хорошая новость. Помогай тогда!

— Нанао… — попытка поговорить окончилась неудачно — воду от подруги Мирен получила в лицо, но горло так и осталось сухим после пробежки. Пришлось сложить руки ковшиком, и наполнить ладони под всё ещё текущей из крана струей. Х-холодная, зараза! После неожиданной криотерапии — судя по изморози, насквозь промочившей одежду, и висевшему несколько секунд туману, удар холодом мне не померещился — чувствительность поднялась (или опустилась?) до обычного уровня.

— Давай попробуем поменяться, — обратился я к Ми, наблюдая, как японка всё с той же отстранённой задумчивостью неторопливо оглядывается вокруг и рассматривает медленно сходящую красноту с ладони. Она тоже, как Мирен, промокла — к счастью, материал у физкультурной формы школы Карасу Тенгу был достаточно качественный, и на внешний вид это сильно не повлияло.

— Давай, — партнёрша приняла у меня управление собственным телом, я остался рядом, на случай, если что-то будет не в порядке, и придётся срочно перехватывать контроль. Ми прислушалась к себе, вздрогнула, и немедленно обхватила себя руками за плечи.

— П-промозгло тут, — пожаловалась она одновременно мне и Куроцуки.

Нанао, ещё раз внимательно оглядев подругу, зачем-то перевела взгляд себе под ноги — девушки стояли в общей неглубокой луже — вздохнула, и заглянув в глаза Ми, проникновенно так спросила:

— Ми-тян, а ты точно суккуба?

Я повидал свою партнёршу всякой: умиротворённой и рассерженной, усталой и бодрой, весёлой и грустной. Иногда она плакала — почти всегда из-за очередной книжки или фильма, считанные разы по серьёзным поводам. Когда у нас оказывались разные мнения на один и тот же вопрос, чаще Ми уступала мне, чем наоборот — не из-за излишней мягкости характера, а потому, что я всегда старался решать проблемы с точки зрения логики и терпеть не мог спорить беспредметно. В силу своей родовой принадлежности, Мирен вполне могла сорваться, потерять контроль над собой — когда физиология брала верх над разумом. Но ещё ни разу не было такого, чтобы её саму довели.

Уроки в формате экзаменов дались моей партнёрше не так просто, как могло показаться, потом она выложилась чуть ли не до обморока на беговой дорожке, а потом — инцидент при участии зеркала. Причём самопожертвование на физре в целях сохранения дружбы принесло в итоге ровно обратный результат — лучшая подруга смотрит с подозрением и задаёт риторические вопросы. И Ми психанула — не теряя контроля сознания поступила импульсивно: долбанула узконаправленным коротким шармом по стоящей напротив Нанао, не на полную силу, но и не очень сдерживаясь. Хочешь доказательств? На! И когда стоящая буквально в шаге девушка немедленно «поплыла» — наклонилась к её губам… И «толкнула меня в спину», заставляя опять принять контроль над своим телом!

Описывать долго — но для меня и Куро-тян всё произошло в один миг: р-раз, и мы уже не очень умело целуемся. Не знаю, как у японки, а вот у меня опыта поцелуев в реальности не было. Ну, если не считать издевательства «в щёчку» за авторством Инги и Насти. А вот виртуально мы с Мирен «целовались» — насколько это вообще можно было считать за поцелуй. Теперь я с полной уверенностью могу сказать — да, в ментальной связи без реального контакта ощущения были даже близко не такие… глубокие и полноценные — просто вариант «прикосновения» по большому счёту. А тут…

А тут я всё-таки нашёл в себе силы отстраниться от мокрой и холодной, но почему-то такой горячей Куроцуки, заглянув попутно в её совершенно очумелые глаза — и рывком сбросить управление хозяйке тела.

— Ми!!!

— Ещё вопросы? — чуть отдышавшись, поинтересовалась суккуба у подруги.

Нанао-тян молча помотала головой, медленно заливаясь краской, потом зажала рот обеими руками — и опрометью вылетела из туалета. Моя блондинка проводила захлопнувшуюся дверь взглядом, пожала плечами, еще раз зябко поёжилась — и закрыла наконец кран.

— Ми…

— Ты мой партнёр, и ты мужчина. Не мне же с девушками целоваться?

Я не нашёлся, что ответить.

— Извини, извини пожалуйста! Сама не знаю, что на меня нашло…

— Ми, прекрати. Всё в порядке. Это было даже приятно.

— Не в порядке, — вздохнула суккуба, — я знаю, что ты на меня не сердишься, я сама собой недовольна. Я не имела права заставлять тебя целоваться без твоего согласия. Я обещаю больше так не делать.

— Да, теперь нам придётся вести себя аккуратнее. Во всех смыслах… — «если уже не поздно» — непроизнесённый конец фразы повис в воздухе.

Когда Мирен, мокрая, но поправившая самочувствие, вернулась к беговой дорожке, никого из её подруг там не оказалось. На траве отлёживалась бегавшая третьей четвёрка учениц в полном составе, а Окина со скучающим выражением лица наблюдал за четвёртой группой через камеру квадракоптера.

— А, Родика, — обернулся Мао, — до медпункта, вижу, дело не дошло? Это хорошо. А вот остальное — ужасно: молодец, конечно, что добежала, но спечься на четырёхсотке — это за гранью добра и зла. Будешь ходить на допы по физкультуре два раза в день, пока хотя бы выносливость не подтянешь, а то совсем позор…

Японец требовательно посмотрел на мою партнёршу, хмурую и взъерошенную после недавних приключений, заглянул в глаза — и только головой покачал. Понял, что все нотации пропадают втуне.

— А сейчас иди к себе, отдыхай. Расписание своё потом не забудь посмотреть на компьютере.

Пока Ми добралась до общежития — шагом, потому что после такого от одной мысли о быстром движении становилось плохо — успела высохнуть и прийти в себя.

Куроцуки вернулась к коттеджу уже в сумерках: Ми засекла её по характерному эмоциональному фону ещё на подходе. Не скажу, что во внутреннем мире Нанао царил полный раздрай, но коктейль получился ещё тот: удивление, лёгкая досада, кажется, на себя, смущение, заинтересованность, чувство вины, всё это приправлено не очень уверенной решимостью. По мере того, как японка приближалась к дому, её решимость падала, а смущение нарастало, вытесняя остальные чувства. Тем не менее, Куро-тян пересилила себя — поднялась по лестнице, постояла в общем для всех на этаже холле — и в итоге остановилась за порогом комнаты суккубы. И замерла. Минута. Две. Три. Наконец, моя партнёрша сама открыла дверь.

К чести Нанао скажу, что она не попыталась сбежать от Ми, хотя ей очень этого хотелась. Красная, как помидор, миниатюрная японка даже попыталась что-то сказать — вот только изо рта не донеслось ни звука.