Хранитель (СИ) - "Ie-rey" - Страница 23

После завтрака Крис выбрался из дома и взялся за заготовку дров. Зима на носу не маячила, но всё равно пришла бы, а камин сам по себе топиться не стал бы.

За час Крис втянулся в монотонную работу. Механически ставил полено на сруб и с размаха опускал топор, раскалывая дерево. Полешки в заготовленной кем-то куче оказались небольшими, так что Крису хватало одного удара на каждое, чтобы развалить пополам и бросить по правую руку.

Наклониться влево, поднять полешко, поставить, ударить топором, скинуть вправо — алгоритм, который заучился наизусть быстро. Точнее, быстро вспомнился. Пару лет назад Крис командовал отрядом на Бауэр, где зима длилась две трети года. Тогда он впервые взял в руки топор и едва не попрощался с ногой. Теперь вот обретённый навык пригодился.

Правда, к полудню Крис мог похвастать истёртой в кровь ладонью. Кожа сначала вспузырилась, после — лопнула, но Крис не остановился. Под лохмотьями кожи ладонь стала чересчур чувствительной. Когда он сжимал рукоять, то, казалось, ощущал поверхность оголёнными нервами напрямую. До колкой боли. Ну и пусть. Боль позволяла отвлечься, заставляла сосредоточиться на ней, чтобы перетерпеть, выдержать и ударить с силой и точностью.

Крис подхватил очередное полешко, поставил ровно и занёс топор. Ударить не успел — услышал приглушённый шум в доме. На раздумья и догадки не оставил себе ни секунды: бросил топор, полешко и кинулся к веранде. Дорогу к спальне запомнил плохо. Зато вцепился пальцами в косяк, чтобы не упасть.

Кай выглядел как человек, застрявший между сном и явью. Наверное, пытался встать с кровати, поэтому своротил светильник и сам свалился на осколки — ноги не слушались. Эти самые ноги были до сих пор замотаны в одеяло, а вот руки оказались по локоть в крови, хлеставшей из глубоких порезов. И Кай задыхался. Узловатые пальцы хватались за рассыпанные по полу осколки, крови становилось всё больше…

Крис заставил себя отмереть и кинуться к кровати. С силой выдернул из-под Кая половик с осколками, отшвырнул подальше, рухнул на колени и поймал изрезанные руки. Осмотрел и даже провёл пальцами, убедился, что раны чистые, а после притянул Кая к себе.

— Дыши, сердце, дыши… — Он прижал к губам Кая ладонь на пять секунд, потом убрал, позволив сделать выдох, снова прижал и после убрал. Помогал выровнять дыхание и пытливо вглядывался в ошеломлённое лицо.

— Крис?.. Разве ты не… — Крис едва смог понять слова, погладил Кая по голове и торопливо спросил насчёт еды. Разумеется, Кай был голодный.

Крис осторожно устроил Кая на кровати и помчался за соком. Выбрал яблочный и кинулся обратно. Кай всё так же сидел на кровати и разглядывал изрезанные ладони. Неловко взял стакан и жадно припал к нему. Три секунды — и Крис снова наполнил стакан, но поднести к губам не позволил.

— А точно можно? Ты ведь долго не ел.

Кай помотал головой, сбросил с запястья его пальцы и прикончил второй стакан. Голодным взглядом смерил ёмкость с соком, поглазел на пустой стакан, но всё же отставил его на стол у кровати. Тыльной стороной ладони стёр капли с подбородка и облизнулся.

— Надо тебя перевязать. — Крис на миг сжал в ладони пальцы Кая и шагнул к ванной за аптечкой. Только шагнул, потому что за спиной прозвучало напряжённо-звенящее:

— Крис?

Он стремительно обернулся, чтобы подхватить едва не свалившегося опять Кая. Похолодел под полным недоверия взглядом и отчётливо почувствовал дрожь исхудавшего тела. Кай снова задохнулся. Не мог дышать. От боли. Вцепился в предплечья Криса пальцами, вцепился с силой. И Крис легко читал вопрос, смешанный с недоверием, в тёмных глазах.

— Где… где… Где?!

Он с трудом высвободил руки, притянул Кая к себе и крепко обнял. Красивых оправданий не искал — боялся смотреть Каю в глаза. Не хотел видеть постепенно проступающие понимание и осознание. И прижал Кая к себе плотнее, едва тот попытался отстраниться.

— Отпусти меня!.. Я не слышу… Не чувствую… не слышу… Пусти! Где… Почему я не слышу никого?.. Почему…

Кай уже яростно выдирался из объятий, но Крис не отпускал — держал крепко. И так же крепко зажмурился. Чтобы было легче пережить и выдержать удары.

— Я ничего не чувствую, — почти выл с отчаянием в голосе Кай в его руках, а после хрипло выдыхал что-то на своём языке и снова рвался прочь.

До меткого удара в челюсть.

Они отлетели друг от друга в разные стороны. Крис ещё и затылком неслабо приложился о половицы. Перед глазами сразу вспыхнули звёзды, а на языке стало солоно от крови — язык прикусил. Подбородок медленно наливался тягучей, как патока, болью.

Крис нашёл в себе силы приподняться и посмотреть на Кая. Тот лежал у кровати, прижав окровавленные ладони к лицу, и почти беззвучно повторял, как мантру, два слова. Крису хватило познаний, чтобы понять их смысл — Восьмая Мать.

Он подполз к Каю, помотал головой, изгоняя тени звёздочек, подхватил и привлёк к себе. Молчал и пальцами перебирал тёмные волосы. Лихорадочно пытался найти такие слова, которые помогли бы. Искал и не находил, и продолжал молчать.

Потом в ванной под безучастным взглядом Кая возился с царапинами и бинтами, а ещё позднее обречённо стоял у кровати со стаканом сока в руках. Кай отвернулся и натянул одеяло на голову. Хотел побыть один. Но он и так остался один. В полном смысле слова. Единственный такой.

Крис поколебался немного, но всё же поставил стакан на стол и забрался к Каю под одеяло.

— Уйди, — глухо и зло.

Крис молча обнял Кая и уткнулся носом в спутанные волосы на затылке. Всё ещё искал слова.

Кай развернулся в его объятиях и попытался столкнуть с кровати. Не преуспел — руки слушались неважно, и Крис снова обнял его, позволив спрятать лицо у себя на груди. До неразличимых рыданий, когда только плечи и спина подрагивали. Крис обнимал и размеренно гладил по голове.

“Когда он проснётся, всё уже будет кончено. Здесь. Он почувствует это. Поймёт”.

Крис плохо представлял себе связь вэрса. Знал, что Кай чувствовал Восьмую Мать, слышал её. Наверняка так было в жизни Кая всегда. Быть может, это напоминало одно из неотъемлемых чувств, просто у людей их всего пять, а у вэрса — больше. И, наверное, это походило на внезапную потерю слуха или осязания, потому что Кай больше ничего не слышал и не чувствовал. Некого было слышать и чувствовать больше.

Крис осторожно прикоснулся к скуле, погладил, стирая влагу, и вздохнул. Он мог сказать Каю всего два слова, но они терялись на фоне исчезнувшего мира. Как песчинки в бескрайности космоса.

В руках он грел перебинтованные ладони Кая и разрывался на части от чужой боли, не замечая собственную.

Кай успокоился, когда за окном густым варевом разлилась темнота: пасмурная и беззвёздная.

— Расскажи мне, — надтреснутым и сухим полушёпотом попросил он.

Крис тихо рассказал. Обо всём, что было после. Как уходил один из селения вэрса на берегу моря, как ждали приглашения Восьмой Матери, как он сам говорил с ней, как увозил Кая, как узнал, что Крионы больше нет…

Кай не перебивал и слушал, согревая тёплым дыханием пальцы Криса. А Крис продолжал держать его ладони. Не мог отпустить.

— Мне кажется, она знала, — едва слышно добавил Крис. — Всегда знала. Поэтому она хотела, чтобы ты помнил всё. Поэтому… ты другой.

— Я обычный, — возразил Кай. — До этого я жил так же, как все. Ты не первый человек, которого я увидел.

— Ты другой, — с уверенностью повторил Крис. — И ты тоже не первый вэрса, которого я встретил.

— Я последний, — глухо поставил жирную точку Кай.

— Восьмая Мать просила, чтобы…

Крис умолк. На губы легла перебинтованная ладонь.

— Хватит пока. Помолчи. Прошу тебя, — едва слышно попросил Кай, убрал ладонь, повернулся к Крису спиной и затих, свернувшись клубком под одеялом.

Крис придвинулся ближе, обнял клубок и устало закрыл глаза. Самые правильные слова так и не нашлись.

Утро робко вползло в спальню рассеянным дымчатым светом, но Кай явно и не думал выбираться из-под одеяла. Крис его буквально отцепил от матраса, отволок в ванную и запихнул под холодный душ. Остудил ровно до состояния благоразумного непротивления, пустил тёплую воду, а после насухо вытер пушистым полотенцем. Предусмотрительно купленные джинсы были немного великоваты, да и кофта болталась как на вешалке, но в целом ничего. Крис заставил Кая выпить три стакана сока и потащил за собой из дома наружу.