Обещай, что никому не скажешь - Макмахон Дженнифер - Страница 12

— Мама, ты выходила ночью на улицу? Ты случайно не упала?

— Нам нужны яйца, Кузнечик.

Я решила, что буду запирать ее дверь по ночам, как советовала Рейвен. Можно считать, мне повезло, что мать нашла дорогу домой и, судя по быстрому осмотру, совсем не пострадала. Я представила, как она бродит по лесу в развевающейся белой рубашке, словно призрак из далекого прошлого Нью-Хоупа, пока я храпела, наглотавшись таблеток, и видела кошмарные сны. Оставалось лишь надеяться, что Рейвен, Опал и Гэбриэл не заметили ее. Это было бы не лучшее начало моего опекунства.

Я сняла остатки бинтов и осмотрела руки матери, аккуратно поворачивая их. Ее ладони были ярко-красными, с волдырями от ожогов. Некоторые из них прорвались и сочились прозрачной сукровицей. Я бережно промокнула их, нанесла мазь и стала менять бинты.

— Ты хороший доктор, — отметила она.

— Я не врач, а лишь медсестра, — напомнила я. — Школьная медсестра. Единственное лекарство, которое я прописываю, — это риталин.

— Ты ходила в медицинскую школу.

— Я так и не закончила ее.

— Почему?

— Я вышла замуж за Джейми.

— Ох… Джейми. Такой хороший мальчик. Где он?

— Остался в Сиэтле.

— А почему он не приехал?

— Мы развелись, мама. Помнишь? Мы уже несколько лет в разводе.

Внезапно мне захотелось, чтобы моя собственная память была похожа на швейцарский сыр. Было бы здорово, если бы мы могли как-то управлять своей памятью и выбирать, какие воспоминания можно оставить, а какие отправить в мусорную корзину. Пуф — и готово.

Мать с улыбкой смотрела на меня.

— Я тебя знаю, — сказала она, пока я забинтовывала ее руки.

— Мама, расскажи мне, как ты обожглась?

Она немного подумала.

— Был пожар?

— Верно. Расскажи мне о пожаре в типи.

— Из-за того пожара со мной случился инсульт. Теперь у меня проблемы с памятью.

— У тебя не было инсульта, ма. — Но, наверное, он будет у меня, прежде чем все это закончится.

— Инсульт из-за пожара. — Она энергично закивала.

— Мама, у тебя не было инсульта, но ты обожгла руки. — Я встала и начала складывать в коробку мазь, бинты и лейкопластырь.

— Она была там, — заявила мать, пока я стояла к ней спиной. Тон ее голоса испугал меня.

— Кто? — Я повернулась и посмотрела на нее. Она не ответила. — С тобой никого не было, ма. Рейвен и Опал уехали из дома, а Гэбриэл вытащил тебя из огня. Ты помнишь? — Ты укусила его. Прокусила ему руку.

Мать посмотрела на меня и перевела взгляд на забинтованные руки. Она улыбалась.

— Она была там. Она знает, кто ты такая.

— Куда мы поедем? — спросила моя мать, когда мы подошли к автомобилю.

— В город, за яйцами.

Она вроде бы удовлетворилась этим ответом и устроилась на пассажирском месте маленького синего автомобиля, который я взяла напрокат.

— Ремень безопасности, мама, — напомнила я. Она будто не слышала моих слов. Я потянулась, вытащила ремень и пристегнула ее.

— Куда мы поедем? — снова спросила она. Я повторила свой ответ.

— У Гризуолдов есть яйца, — сказала она. — Ленивому Лосю они не нравятся, потому что иногда в них попадается кровь, но это только потому, что они оплодотворенные.

По дороге в город мы проезжали старую ферму Гризуолдов. Я притормозила, когда увидела зеленые автомобили полиции штата, стоявшие на развороте вместе с фургоном службы новостей третьего канала. В поле за домом, ближе к опушке леса, я разглядела другие автомобили и белый автофургон. Все это зловеще напоминало события того дня, когда убили Дел. Моя мать смотрела прямо перед собой с довольной улыбкой на лице, не обращая внимания на суету вокруг.

Я остановилась на углу, где дорога на холм Булл-раш пересекалась с Рейлроуд-стрит. Перед тем как я уехала в колледж, там повесили знак «стоп».

Я посмотрела на фасад давно заброшенного дома Гризуолдов, напоминая себе о том, что Дел погибла тридцать один год назад, а не вчера.

Что за чертовщина здесь творится?

Я никогда не верила в загробную жизнь, но если бы мне пришлось выдумать для себя ад, это выглядело бы примерно так: я была бы вынуждена снова и снова переживать худшие моменты своей жизни, не в силах повлиять на исход событий.

— У Гризуолдов есть яйца, — оживленным тоном напомнила моя мать.

Дом заметно покосился, и последние остатки белой краски совсем облупились. Кусок фанеры с надписью «НЕ ВХОДИТЬ» заменил входную дверь. Навес с прилавком в переднем дворе давно обрушился, как и амбар за ним. Почтовый ящик был сбит, — возможно, снегоуборщиком или детьми, игравшими в почтальонов. За ящиком на ржавой цепи все еще болталась старая вывеска с выцветшими надписями «ЯЙЦА. СЕНО. СВИНИНА. КАРТОШКА».

Из-за дома вышел патрульный и посмотрел на наш автомобиль, стоявший на нейтральной передаче у знака «стоп». Я отвернулась, сосредоточившись на дороге перед собой, включила левый поворотный сигнал и слишком сильно выжала педаль газа. Покрышки слегка взвизгнули, когда мы покатились по Рейлроуд-стрит к центру города. Дань уважения Стиву, Джо и их гоночному автомобилю.

Я нашла место для стоянки перед универмагом «Хаскис». Рядом с магазином находилось старое кирпичное депо Нового Ханаана, сохранившееся с тех дней, когда между Уэллс-Ривер и Бэрром ходили железнодорожные составы, перевозившие древесину и пассажиров. Теперь вокзал превратился в антикварный магазин с аккуратной рукописной вывеской на двери: «Закрыто на зиму, до встречи весной!» Когда я была маленькой девочкой, магазином владела семья Миллеров. Они зарабатывали деньги на летних туристах и любителях природы, которые приезжали в городок каждую осень.

Я отстегнула у матери ремень безопасности и вместе с ней направилась в универмаг, где также находилось почтовое отделение Нового Ханаана. Джим Хаскуэй, дородный мужчина, которому принадлежал магазин, был городским почтмейстером и одновременно главой добровольческой пожарной команды. Это был настоящий старый универмаг с бакалейным отделом, витриной с оружием и боеприпасами, хорошим выбором инструментов и снаряжения для кемпинга и, разумеется, с обязательными бутылочками кленового сиропа и брелоками с надписью «Я ЛЮБЛЮ ВЕРМОНТ». Широкие сосновые доски поскрипывали под ногами, в углу горела угольная печка, а пожарный и полицейский сканер Джима время от времени выдавал статические шумы и слабые голоса, сообщавшие о последних катастрофах.

— Почему мы здесь? — спросила мать, с подозрением оглядываясь по сторонам.

— Мы приехали за яйцами, помнишь?

— У Гризуолдов есть яйца. Ленивому Лосю они не нравятся, потому что иногда в них попадается кровь… ох, гляди! Это же Джим Хаскуэй! — Она произнесла эти слова так же восхищенно и удивленно, как в тот раз, когда мы случайно встретились с ним в зоопарке Сан-Диего, а не в магазине по соседству, которым он владел уже более тридцати лет.

— Доброе утро, Джин! Как вы сегодня себя чувствуете? А мисс Кейт вернулась в город, да? — Джим подмигнул нам. Он стоял, облокотившись на стойку. Двое мужчин в клетчатых костюмах, стоявшие рядом с ним, приглушенно беседовали друг с другом. Они продолжили свой разговор, когда я отвела мать к холодильнику.

— Говорят, что тело находилось в таком же состоянии, как у той, другой девочки. Обнаженная и с такими же порезами, — сказал один.

— Все утро в лесу работали сыщики с собаками, — отозвался другой. — Приехал фургон с криминалистической лабораторией. Я слышал, что к расследованию подключилось ФБР.

— Патрульные первым делом забрали Ника, — сообщил Джим.

— Его долго не продержат, — отозвался мужчина пониже, более полный, чем другой. — Он пил у Фло до закрытия заведения. Потом поссорился с парнем из другого штата, который приехал в охотничий лагерь. Могу поспорить, что его запомнили все посетители. Это не он расправился с девушкой.

Я взяла дюжину яиц из холодильника и заказала большую чашку кофе, стараясь не показывать, что подслушиваю разговор. Значит, Ник по-прежнему в городе и устраивает ссоры в баре у Фло. Старый разбойник Билли Кид. Я невольно улыбнулась.